Подарок судьбы

Больше всего ей хотелось спросить, есть ли теперь, по прошествии стольких лет, возможность исправить зло, которое она ему причинила. Но нет: раны, которые она нанесла, должно быть, давно зажили, остались только шрамы, а их, как и татуировку, не сотрешь, не смоешь. Прошлое не вернуть.

Да и находилась она здесь по одной простой причине: отыскать золото, которое где-то припрятал граф. Деньги по праву принадлежали банде из Драконовой бухты и были сейчас отчаянно нужны Дэвиду. Только Кон этого не поймет, решит, что это новое предательство с ее стороны. Если же рейд пройдет гладко, на что она очень надеется, люди уже не будут так сильно нуждаться в деньгах, и ей не придется лгать Кону…

Пауза в их разговоре затянулась. Сьюзен опасалась, что может, в конце концов, сказать такое, о чем потом пожалеет, и, чтобы разрядить обстановку, открыла ближайшую дверь в стене.

– Это новшество появилось уже после того, как вы пользовались этими комнатами.

Он подошел к ней и заглянул в соседнее помещение:

– Неужели римская баня?

– Да.

Сьюзен предложила ему пройти по узкой полоске покрытого плиткой пола и подняться по нескольким ступеням, чтобы посмотреть сверху на огромную, выложенную мозаикой ванну, совершенно выпустив из виду картину, которая висела здесь. А на этой картине был изображен святой Георгий, узнаваемый лишь по шлему, потому что ничего другого на нем не было. Его напряженный, огромных размеров фаллос готов был вонзиться в прикованную к скале цепями женщину, предположительно принцессу, которая явно пыталась воспротивиться своей судьбе.

– Столь эксцентричная форма убийства физически невозможна, – заметил Кон, – как и эта ванна, должно быть, непригодна для купания. Краны здесь работают?

– Конечно, – она обошла ванну и остановилась по другую сторону, подальше от него. – На чердаке имеется цистерна, а под ней топка. Чтобы нагреть воду, требуется время, но ванну можно наполнить.

– Вижу, что имеется и выпускное отверстие. Куда выходит вода?

Их голоса эхом отражались от выложенных плиткой стен, и она подумала, что гулкие удары ее сердца, очевидно, тоже слышны. Пока он смотрел в другую сторону, она дюйм за дюймом рассматривала его и поражалась изменениям в его внешности: вроде бы все то же, но четче, резче, мужественнее.

– Сначала вода попадает в горгулью, а потом стекает вниз. Из вежливости следует сначала позвонить в колокольчик.

Он окинул взглядом мозаичные стены, на которых были изображены деревья, тоже похожие на фаллосы, а также другие непристойности, и спросил:

– А что, мой дорогой усопший родственник часто пользовался этим удобством?

– Насколько мне известно, время от времени.

– Один?

– Я так не думаю. Ванна слишком велика для одного человека.

Он взглянул на нее, как подобает графу:

– Я желаю переехать в эти комнаты, миссис Карслейк. Мне очень нравится ванна. Позаботьтесь об этом, пожалуйста.

Сьюзен с трудом удержалась от возмущенного возгласа. Поселившись в этой комнате, он изо дня в день будет видеть эти непристойности, и кто знает, к чему это приведет. Тем не менее спорить она не посмела:

– Как скажете, милорд.

Кем бы он теперь ни стал, она не хотела, чтобы он с кем-нибудь вместе купался в этой ванне. С?Дидди, например. Когда они вышли из комнаты, она зачем-то ему сказала:

– Я стараюсь придать этому дому респектабельность, милорд, и надеюсь, что вы не станете использовать ванну в непристойных целях.

– Уж не пытаетесь ли вы навязывать мне правила поведения, миссис Карслейк?

– Мне кажется, я обязана следить за нравственностью прислуги, милорд.

– А-а, понятно. Но если мне вздумается привести сюда постороннюю даму, чтобы вместе с ней искупаться, вы возражать не будете?

Она твердо посмотрела ему в глаза:

– Своим непристойным поведением вы можете развратить слуг.

– Разве раньше им не приходилось видеть ничего подобного?

– Времена изменились.

– Вот как? – он чуть помедлил. – А если я не подчинюсь твоему диктату, Сьюзен, что ты тогда скажешь?

Единственным достойным ответным ударом с ее стороны было бы отказаться от должности экономки, но пока она еще не могла покинуть имение.

Она промолчала, и он удивленно вскинул бровь, но призадумался, а ей не хотелось, чтобы он пытался отыскать причины ее нежелания покинуть дом.

Сьюзен направилась к двери, сказав:

– Наверное, вас уже ждет завтрак, милорд.

– Ничего, завтрак подождет. Должны же у меня быть какие-то привилегии. Покажите мне комнаты покойного графа.

– Как пожелаете, милорд. Они расположены рядом, чтобы графу было удобнее добираться до ванны.

Надо держать себя в руках, он не должен догадаться о том, какие чувства в ней вызывает, потому что сам к ней не испытывает никаких, кроме гнева.

Задумавшись, она чуть не прошла мимо двери в апартаменты графа Уайверна. Ключ никак не желал попадать в скважину, возможно потому, что Кон стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела и слабый, но такой знакомый запах.

Она и не подозревала, что каждый человек имеет стойкий запах, но уловила в воздухе едва различимый, присущий только ему аромат, который сразу вызвал воспоминания об объятиях на горячем песке и мускулистой груди юноши, которую она целовала.

Остановись!

Ключ наконец подчинился и повернулся, Сьюзен открыла дверь. На них пахнуло застоявшимся, спертым воздухом, и сладкие воспоминания вмиг исчезли. Сьюзен решительно пересекла комнату и распахнула окно.

– Он умер здесь? – спросил Кон, как будто почувствовав запах смерти (возможно, солдаты действительно способны ощущать этот запах).

Теперь, когда их отделял друг от друга массивный рабочий стол, она не боялась взглянуть ему в лицо.

– Да. В комнате, естественно, произвели уборку, но в основном все оставлено как было. Здесь есть ценные манускрипты и книги.

Стены были заняты плохо подогнанными друг к другу полками, заваленными рукописями, в беспорядке заставленными баночками, флаконами и горшочками.

– Они могут представлять ценность разве только для такого же, как он. Чем он занимался: химией или алхимией?

– Алхимией с элементами колдовства.

Кон повернулся к Сьюзен: