Раб моих желаний

Девушка медленно покачала головой, и незнакомец опустил ресницы. Не знай она, что перед ней простолюдин, подумала бы, что ее выгоняют из комнаты, как провинившуюся служанку. Может быть, он просто устал и решил отдохнуть?

Она подошла ближе, чтобы рассмотреть его получше, и обнаружила, что его веки плотно сомкнуты. Не желает иметь с ней ничего общего? Или просто не слышал шагов, ведь она не успела надеть туфли.

Ровена, затаив дыхание, принялась рассматривать пленника. Пожалуй, он даже выше Жильбера и, уж конечно, шире в плечах и груди. На руках, шее и торсе бугрятся мускулы, туго натягивая загорелую кожу. Очевидно, этот человек много и тяжко трудился. Возможно, он дровосек? Во всяком случае, дровосек в поместье отца мог одним пальцем переломить любого рыцаря.

Она неожиданно осознала, что уставилась на него с неприличным любопытством, но ничего не могла поделать с собой. Силен… как он силен и могуч! Она даже почувствовала нечто вроде благодарности к Жильберу за то, что догадался сковать этого великана, но тут же устыдилась собственных мыслей. Однако этот гигант сумеет легко отправить ее на тот свет одним движением руки, и лучше, если эти пальцы не дотянутся до нее.

– Прости меня, – начала она, удивляясь, почему говорит шепотом, хотя в комнате больше никого не было, – пожалуй, я честно объясню, зачем тебя привели сюда.

Пленник слегка повернул голову и посмотрел на Ровену. Сейчас в его глазах не было вопроса, не светилось любопытство. Терпение, поняла она, он набрался терпения и выжидает, небезосновательно считая, что имеет право получить ответ. Однако она не настолько храбра. Откроет лишь то, на что отважится, и ни словом больше.

Но теперь, когда решающий момент настал, девушка ощутила, как предательская краска ползет ото лба к шее.

– Я… вы… вы и я… мы… мы… придется…

Незнакомец чуть поднял брови, и не будь у него во рту кляпа, раздражение обязательно прорвалось бы. Ровена не могла осуждать этого человека. Трудно оставаться спокойным в таком положении. Но и у нее не хватило духу на то, чтобы произнести ужасные слова. Какой позор!

Ровена пыталась напомнить себе, что перед ней всего лишь раб, с которым нечего церемониться. Недаром мать всегда учила ее держать слуг в повиновении. Но он совершенно не похож на слугу. Слишком высокомерен, и она не могла отделаться от ощущения, что Жильбер напрасно принимает его за простолюдина. И хотя ее это не должно было касаться, почему-то на душе стало еще горше.

За дверью послышался шорох, и девушка испуганно встрепенулась, но тут же облегченно вздохнула. Должно быть, Милдред наконец пришла!

И, на мгновение позабыв о распростертом на постели пленнике, так и не дождавшемся ее объяснений, ринулась из комнаты.

Уоррик обессиленно обмяк, вне себя от злости и разочарования. Черт бы ее побрал! «Придется»… что именно? Неужели не могла договорить?!

Но он тут же вынудил себя успокоиться. Стоит ли осуждать это неземное создание, такое хрупкое и прелестное! В конце концов, не она притащила его сюда!

Однако он никак не мог взять в толк, почему она здесь. Может, хотела принести ему ужин? Правда, у нее в руках ничего не было, но, вероятно, она устала держать поднос и поставила его на пол? В таком случае почему девушка не вытащила кляп?! Как же он сможет жевать?

Вопросы, на которые никто не желает дать ответы. Спокойствие! Скоро он узнает, чего от него хотят, а тогда можно будет и поразмыслить, как отомстить тому, кто затеял это похищение. Виновный умрет страшной смертью. Недаром давным-давно, когда душа его увяла и умерла от тоски и отчаяния, он поклялся, что больше никто и никогда не посмеет оскорбить его или причинить зло, горько не поплатившись за это. И все шестнадцать долгих лет, половину своей жизни, он был верен обету. И не изменит ему до самой кончины.

Он снова вспомнил о прелестной крошке. Что же, по крайней мере лучше думать о ней, чем предаваться мрачным мыслям. Сначала он и вправду решил, что увидел ангела с нимбом золотых волос, сверкающих в сиянии свечей. К тому же она была во всем белом, и густые локоны, рассыпавшиеся по плечам, спускались до самых бедер.

На маленьком личике переливались синевой огромные глаза, круглые, печальные, умоляющие… в глубине которых скрывались бесчисленные тайны. Уоррик думал, что она безгрешна, пока не заметил в этих бездонных очах пламя ярости, возбудившее его любопытство гораздо сильнее, чем стремление узнать причину, по которой он оказался здесь. Как ни странно, его охватило безумное желание стать хранителем и защитником ангела. Уничтожить всякого, кто посмел ее обидеть.

Он жаждал дознаться, в чем причина ее гнева. И попытался заставить ее вытащить кляп. Отказ сначала удивил Уоррика, потом рассердил настолько, что он повел себя как капризный ребенок и перестал замечать девушку. Сейчас, оставшись один, он был просто потрясен собственным поведением. Эта малышка поистине обладает каким-то магическим воздействием на него!

Чуть позже он не выдержал и вновь уставился на нее. Говоря по правде, это доставляло ему немалое удовольствие. Скоро она придет, чтобы объяснить, почему его оставили здесь, и Уоррик вновь насладится прелестным видением. Вблизи она оказалась еще пленительнее. Безупречно белая, полупрозрачная, словно алебастр, кожа, полные манящие губки, изящная фигурка…

К величайшей досаде Уоррика, чресла его охватило пламенем желания. Не будь его рот заткнут, он разразился бы смехом! В его положении самое время думать о женщинах! Возможно, сумей он избавиться от кляпа, соблазнил бы девушку и уговорил бы ее стать наездницей лихого жеребчика!

Но Уоррик тут же покачал головой. Он просто спятил! С чего ей соглашаться, когда он не более чем пленник, у которого даже нет одежды, не говоря о кошельке. Что он может ей посулить?!

Ничего, он скоро освободится и позаботится о девушке. Спалит это проклятое место дотла, так что ей понадобится новый дом. И тогда он предложит ей свой.

Уоррик на мгновение вспомнил об ожидавшей его невесте, но даже это не смутило его. Незнакомка все равно будет принадлежать ему!

Глава 8

– Теперь ты все знаешь, – удрученно прошептала Ровена, закончив невеселый рассказ о смерти мужа и встрече с человеком, предназначенным его заменить. – И Жильбер имел совесть заявить: либо через девять месяцев у меня появится ребенок, либо моей матери не жить.

– Не сомневаюсь, что он способен исполнить угрозу. Отродье дьявола! Исчадие ада! Хорошо еще, что он не пожелал остаться в комнате и наблюдать! Твой муж так и поступил бы, отдай он тебя своему слуге Джону, – вздохнула Милдред. – Как ни печально, придется тебе пройти через это.

Ровена заломила руки:

– Знаю, Милдред, но… как?!

Глаза камеристки недобро блеснули. Она на секунду зажмурилась и брезгливо скривила губы.

– Как же я глупа! Совсем забыла, что ты невинная милая овечка. Останься твой муж в живых, тебе ничего не пришлось бы самой делать, кроме как покорно лежать под ним! Но теперь тебе придется действовать самой, а тот, что находится там, ничем не поможет. Говоришь, ему рот заткнули? И лежит на спине?

– На спине, Милдред, и сомневаюсь, чтобы смог пошевелиться, – слишком туго натянуты цепи.

Милдред снова вздохнула:

– Я пытаюсь представить, как все будет… никогда не сидела верхом на мужчине, сама понимаешь! Да это просто неприлично!

– Жильбер, должно быть, считает, что это проще простого, поскольку бедняга связан, как пойманный вепрь, которого вот-вот насадят на вертел.

– Я не говорила, что это невозможно, – рассерженно фыркнула Милдред. – Какой позор! Такие разговоры подобают скорее судомойкам, чем благородной даме!

Служанка неудержимо покраснела. Лицо Ровены стало мертвенно-белым. Что же теперь делать? Ведь проклятый д’Амбре обязательно явится на рассвете, чтобы удостовериться, выполнен ли его приказ. Положение прямо-таки безвыходное!

– Кажется, я сообразила, как надо действовать, – объявила Милдред. – И скажу все без прикрас, чтобы поскорее покончить с этой мерзостью. Ты должна оседлать его бедра, вонзить наконечник копья в себя и пуститься вскачь. Сначала будет очень больно, но скоро все пройдет, и ты сможешь беспрепятственно двигаться. Представь себе, что пустила своего жеребца в галоп. Подскакиваешь… нет, не красней. Ты наверняка привыкнешь, как только устроишься поудобнее. Но помни, нужно постоянно двигаться, если хочешь, чтобы он отдал тебе свое семя. Если воображаешь, что достаточно посидеть несколько минут и все получится, жестоко ошибаешься. Придется хорошенько потрудиться! Ну как, сумеешь сделать все сама, или еще раз объяснить?

– Сумею… то есть… попробую.

Милдред крепко обняла девушку.

– Считай это просто неприятной работой, милая. Я бы присоветовала тебе кое-что другое, не будь этот парень чужаком. А теперь старайся твердить себе, что как только в твоем чреве зародится новая жизнь, ты больше никогда его не увидишь, так что он не стоит твоих мучений.

Но, несмотря на все уговоры, она готова сквозь землю провалиться!

Ровена, сгорая от смущения, вернулась в каморку и едва открыла дверь, как пленник тотчас устремил на нее взор. На этот раз в глазах его промелькнул явный интерес, но Ровена ничем не выдала себя.

Неприятная работа, как всякая другая? Ну что же, главное – поскорее с ней покончить.

Девушка приблизилась к кровати и, заикаясь, попыталась открыть незнакомцу неприглядную истину:

– Мне нужен ребенок, и зачать его необходимо как можно быстрее. К сожалению, именно вам выпало мне в этом помочь. Вас выбрали из-за цвета волос и глаз, такого же, как у моего покойного мужа. Дитя должно хоть немного походить на него. Поэтому нам придется… быть вместе сегодняшнюю ночь и все последующие, пока ваше семя не укоренится в моем чреве. Поверьте, мне это отвратительно не менее, чем вам, но обстоятельства сильнее нас.

Цепи громко зазвенели, но Ровена не смела поднять глаза на пленника. Неизвестно откуда у нее взялось мужество шагнуть ближе и рывком сдернуть с него набедренную повязку. Ткань с тихим шорохом упала на пол. Взгляд Ровены был прикован к его мужской плоти, покоившейся в гнезде из золотистых завитков. Да, это поистине чудовищное оружие, о котором она наслышалась столько всяких историй!

Из груди пленника вырвалось глухое звериное рычание, и девушка отпрянула, с испугом глядя на него. Какие выразительные глаза! Слишком выразительные… и без слов обещающие жестокое отмщение, если она не отступится от задуманного.

Ровена зябко повела плечами. Ей еще не приходилось сталкиваться с подобной яростью. На такое она не рассчитывала. Большинство мужчин отнюдь не возражали бы против предложенного дарового удовольствия. Они брали женщин, не заботясь, принесет ли плоды еще одно поспешное соитие, а потом уходили и зачастую навсегда. Что им еще одно невинное дитя? Так поступали не одни знатные и богатые, но и бедные простолюдины, только последние чаще всего не ведали, кто настоящий отец младенца, поскольку служанки и деревенские девчонки считались легкой добычей и ложились под каждого, кому придет охота задрать им юбки. Пойманные на месте преступления мужчины были вынуждены немедленно жениться.

Может, и он вообразил, что теперь придется идти к алтарю? Или не выносит, когда женщина оказывается наверху? Милдред назвала такой способ неприличным; наверное, он того же мнения. Но что поделать, все равно уже ничем не поможешь.