Искра в ночи

– Чего?

Лили как будто смутилась.

– Я думала, ты будешь другая. Вы, колонисты… ну, знаешь… цвет Земли. Я думала, ты будешь такой… холеной и строгой…

Колонистами восхищался весь мир, и так было всегда, сколько Адри себя помнила. Самые умные и достойные, лучшие из лучших, они породили целую культуру: им подражали, о них снимали документальные драмы, в их честь наладили выпуск портретных фигурок, они задавали моду во всем, вплоть до оттенков теней для век («Мейбеллин» выпустил серебристые тени «Фобос» и фиолетовые «Деймос» в честь двух спутников Марса, а также розовые тени «Элла» и темно-синие «Лакши» в честь самых красивых колонисток). В понимании большинства они были героями, а герои должны выглядеть соответственно.

Адри не знала, что на это ответить.

– Я хорошо маскируюсь, – сказала она наконец, и Лили рассмеялась.

– А какая у тебя специальность? – спросила она. – У каждого колониста есть своя специализация, правильно?

– У меня биология и инженерное дело. Я займусь изучением окаменелостей и современных биологических образцов. И все колонисты должны уметь ремонтировать оборудование.

– Ох, – Лили сморщила нос. – Это так сложно.

– Потерять всех, кого ты любила, вот что по-настоящему сложно, – ответила Адри и сама поняла, что ляпнула что-то не то.

Лили посмотрела на нее удивленно, но, кажется, не обиделась. Она медленно отпила кофе.

– Да. Так и есть.

Под дружелюбным, пристальным взглядом Лили Адри чувствовала себя неуютно. Она оглядела кухню. Здесь все проседало, разваливалось на глазах. Полка над раковиной висела на одном гвозде, готовая свалиться в любую минуту. Дверцы буфета болтались на расшатанных петлях. Холодильник – весь увешанный магнитиками с изображениями ангелов – был совсем древним. Из тех допотопных моделей, которые не подключались к Интернету и не заказывали продукты автоматически. Интересно, почему Лили не вызвала мастеров, чтобы ей все починили?

Их взгляды встретились, и Лили подперла подбородок рукой.

– Что ж… Я понимаю, ты еще не проснулась, но мне очень хочется выяснить кое-что. Твой прадедушка был моим родным дядей, а твой дедушка, его сын – моим двоюродным братом. – Лили сплела пальцы в замок. – По телевизору была передача о механизмах наследственности, и там говорили, что даже черты характера передаются по родственной линии. Я подумала… Какой у тебя психотип, «критик» или «инспектор»?[2 - Типы личности согласно типологии Майерс – Бриггс.] По-моему, ты «инспектор»…

– Мне обязательно отвечать? – спросила Адри.

– Необязательно. – Лили обиженно замолчала, а потом пробормотала себе под нос: – Наверное, все-таки «критик».

Адри задумалась, сколько у них с Лили общих генов. Они чем-то похожи – особенно если принять во внимание их почти одинаковые острые подбородки, – и это сходство, наверное, тоже указывает на родство. Где-то они были связаны: на огромном родовом дереве, теперь растерявшем почти все свои ветви.

– Слушай, Лили…

– Да?

– Мне, наверное, нужно заранее извиниться. На самом деле, я человек мрачный и необщительный.

– Я уже догадалась, – сказала Лили, но как будто в шутку.

– Я просто хочу, чтобы ты знала: дело не в тебе. Дело во мне. Я такая, какая есть. Я очень тебе благодарна, что ты пригласила меня к себе. Просто мы вряд ли станем большими друзьями. Я очень плохо схожусь с людьми.

Лили долго смотрела на Адри, а когда собралась что-то сказать, ее отвлекло движение за окном.

– Это к тебе. – Она встала из-за стола и пошла открывать входную дверь. – Мне никто ничего не шлет воздушной почтой.

К дому спустился почтовый дрон. Завис в полуметре над крыльцом, сбросил свой груз на верхнюю ступеньку, снова набрал высоту и улетел восвояси.

Лили подняла коробку и передала ее Адри. На ней было написано: «Колонистке Адри Ортис». Сердце Адри забилось быстрее.

– Кажется, что-то важное, – сказала Лили. – Ладно, не буду тебе мешать. – Она спустилась с крыльца, но остановилась на нижней ступеньке и обернулась к Адри. – Кстати, кто знает? Может, я тоже мрачный мизантроп. Забавно получится, если сегодня ночью я зарежу тебя во сне.

Адри удивленно уставилась на нее.

Лили улыбнулась и пошла прочь.

Рядом с кухней обнаружилась уютная комнатка – что-то вроде библиотеки-гостиной, – заставленная покосившейся старой мебелью. Полки на стенах проседали под тяжестью старых бумажных книг. Адри села на диванчик и вскрыла коробку.

Внутри оказался ППД, портативный проектор данных. Как только Адри положила его на ладонь, у нее над рукой поднялась голограмма: объемное изображение Ламонта Белла. Включился звук. Экран осветился, и по нему поползла бегущая строка.

Добро пожаловать в Канзас! Еще раз примите мои поздравления. Вы стали одной из немногих, кто допущен к участию в программе колонизации Марса. Нам повезло, что вы с нами, и я с нетерпением жду личной встречи! Наш первый сбор состоится 1 ноября в 10.00.

Примерно за месяц до старта мы с вами встретимся для индивидуальной беседы и утвердим ваше участие в программе. А пока что у нас будет время присмотреться друг к другу и определиться с вопросом дальнейшего сотрудничества. В ближайшие месяцы вам предстоит ознакомиться с нашим рабочим процессом, но не забывайте о том, что это время дается вам, в частности, чтобы подумать и принять окончательное решение. По статистике, двадцать процентов потенциальных участников отсеиваются на этапе предварительной подготовки, когда понимают, что не найдут в себе сил покинуть родную планету без возможности возвращения. Поскольку участие в программе должно происходить исключительно на добровольной основе, мы уважаем право каждого из соискателей на отказ.

Ждем вас в Центре подготовки в указанный день в указанное время.

Спасибо.

Адри не верилось: первый сбор только через одиннадцать дней. Почему так долго? Она примчалась сюда, чтобы сидеть и ждать? Да она умрет со скуки за это время.

В коробке лежали и другие устройства, с которыми надо было ознакомиться: портативный электронный переводчик, ППД с информацией о других колонистах из ее команды… Адри быстро просмотрела все профили и от скуки включила телевизор. Шла какая-то документальная передача о захоронении углерода где-то в Южно-Китайском море. Адри особенно не вникала. Она рассеянно смотрела в окно, выходившее на задний двор, где она гуляла сегодня утром.

Лили вернулась в дом и принялась прибираться в кухне. Адри тоже вышла на кухню и встала в дверях, с удивлением наблюдая за Лили. Особенно ее поразило, что Лили выкидывала весь мусор в ведро, а не в бак раздельной переработки, стоявший рядом.

– Слушай, Лили, – сказала Адри. – Ты не знаешь, сколько лет той черепахе? Галапагосе?

Лили посмотрела на нее через плечо.

– Точно не знаю, но она древняя как мир. Эти черепахи живут по сто пятьдесят лет, но ей, может быть, и того больше.

Адри задумалась, стоит ли признаваться, что она рылась в коробке, найденной в шкафу, но любопытство все-таки победило.

– Вчера вечером я открыла шкаф у себя в комнате и нашла коробку со старыми фотографиями и открытками. И там была одна открытка… От кого-то по имени Ленор кому-то по имени Бет. Отправленная в тысяча девятьсот двадцатом году. Там упоминается Галапагоса… Судя по всему, эта Ленор ее очень любила и привезла откуда-то издалека. Даже как будто специально везла. Как ты думаешь, это может быть та же самая Галапагоса?

Лили бросила протирать раковину и задумчиво нахмурилась.

– Вполне может быть. Когда мама здесь поселилась, черепаха досталась ей вместе с домом. И со всей обстановкой, мебелью, книгами… Это было сто лет назад. В прямом смысле слова. Семья, которая здесь жила раньше… Они просто исчезли. Куда-то уехали и не взяли с собой ничего. Все оставили здесь. – Лили пыталась закрутить подтекающий кран. – Мама говорила, что они были ей как родные, но я ее не расспрашивала. Вообще, как-то о них не задумывалась. Теперь вот жалею. Кроме тебя и меня, из нашей семьи никого не осталось. А тех людей звали… Как же их звали? Готлибы или Годфриды, как-то так. – Наконец справившись с краном, она обернулась к Адри. – Моя голова… – Она постучала себя пальцем по лбу и невесело улыбнулась. Адри ждала продолжения. – У меня старческая деменция, – пояснила Лили. – Случается, я забываю на время, что я уже старая. Звучит безумно, да? Вот недавно был случай: я была абсолютно уверена, что я молода и ищу работу. А потом я такая: «Эй, погоди. Ты же вышла на пенсию лет двадцать назад». – Она натужно рассмеялась. – Врачи говорят, я начну забывать, кто уже умер, а кто еще жив. – Ее улыбка погасла.

– Мне очень жаль, Лили, – сказала Адри.

– Такова жизнь, – вздохнула Лили. – Человечество научилось делать самовосстанавливающийся бетон и победило многие болезни, но еще не открыло лекарство от старческого маразма. Такое вот у меня «везение». – Она задумчиво нахмурилась. – У мамы была пачка писем. Об этих людях или от них, я не знаю… Она нашла эти письма, когда убиралась. Помню, я видела пару раз, как она их читает. Очень сосредоточенно, ничего вокруг не замечая. Но я уверена, она их выбросила на помойку. Мама была человеком несентиментальным. – Лили тяжко вздохнула. – Было бы интересно узнать, что для нее значили эти люди. Как они связаны с нами. Мне было бы приятно осознавать, что я не останусь последней из Ортисов, когда ты улетишь. Даже в наш век информации не всегда можно найти нужные сведения.

Они долго молчали, а потом Адри сказала:

– Ты уже оставалась последней из нашей семьи. До того как узнала обо мне. И как-то справлялась.