Домашние правила

3. Хотя ядовитость ртути была доказана еще в 1940-х, ни Управление по контролю за продуктами и лекарствами, ни ЦКПЗ не приняли во внимание воздействие на здоровье новорожденного ребенка доз ртути, которые он получит в результате прививок. Фармацевтические компании тоже не размахивали красным флагом, хотя следование новому прививочному календарю приводило к тому, что среднестатистический младенец двух месяцев от роду после стандартной проверки состояния здоровья у педиатра получал за один день дозу ртути, в сто раз превышавшую безопасный уровень, давным-давно установленный правительством.

4. Симптоматика аутизма очень сильно напоминает симптомы отравления ртутью. Вот пример: при изучении последствий миграции ртути в мозг приматов ученые отметили, что животные начали избегать зрительного контакта.

5. Между 1999 и 2002 годом тимерозал потихоньку удалили из большинства детских вакцин.

Существуют аргументы и в пользу противоположного мнения. Этилртуть, используемая в вакцинах, выводится из организма гораздо быстрее, чем метилртуть, которая является ядом. Несмотря на то что теперь в вакцинах нет никакой ртути, количество аутистов возрастает. ЦКПЗ, Всемирная организация здравоохранения и Институт медицины провели пять больших исследований, и ни одно из них не вскрыло связи между вакцинами и аутизмом. Эти факты убедительны, но вот еще один, и другого мне не нужно для доказательства того, что какая-то связь все же существует. Мой сын выглядел так же, как любой другой двухлетний ребенок, пока ему не вкололи прививки КДС, от гемофилийной инфекции В и гепатита В.

Не думаю, что это обычная связь. В конце концов, из сотни детей, которым сделали те же прививки в том же возрасте, девяносто девять не стали аутистами. Однако, хотя маркеры рака присутствуют в генах у всех людей, если вы выкуриваете по две пачки в день, рак у вас разовьется скорее, чем если вы вообще не курите. Дети с определенной генетической предрасположенностью не способны избавиться от ртути так же легко, как большинство из нас, а в результате у них появляются расстройства аутистического спектра.

Я не из числа родителей, которые заходят так далеко, что вообще избегают иммунизации. Когда родился Тэо, ему сделали прививки. По-моему, польза от прививок все равно перевешивает возможные риски.

Я верю в вакцины, да. Просто верю в их распространение.

Только благодаря Джесс Огилви Джейкоб пошел на школьный бал в конце учебного года.

Честно говоря, я от него такого не ожидала. Многие вещи я считала для своего ребенка «решенными», но после того, как Джейкобу поставили диагноз, они превратились в «желательные»: поступить в колледж, не вылететь с работы, найти кого-то, кто его полюбит. Полагаю, вся тяжесть моих надежд легла на Тэо. Джейкоб, я надеюсь, впишется в мир незаметно, но мне хотелось бы, чтобы его брат оставил в мире свой след.

Вот почему, когда прошлой весной Джейкоб объявил, что планирует пойти на весенний школьный бал, я удивилась и спросила:

– С кем?

– Ну, мы с Джесс пока не определились.

Я понимала, зачем Джесс это предложила: фотографии, танцы, разговоры за столом – всему этому Джейкобу нужно научиться. Я соглашалась с ней, но не хотела видеть его обиженным. Вдруг никто не согласится пойти с ним?

Не думайте, что я плохая мать. Я просто реалистка. Да, я знала, что Джейкоб привлекателен внешне, весел и ужасно умен. Однако другим людям нелегко заметить все это. Джейкоб просто кажется им странным.

В тот вечер я вошла в комнату Джейкоба. Удовольствие при виде радостного волнения сына, предвкушающего общение, умерила мысль о череде смеющихся ему в лицо девушек.

– Ну что… – сказала я, присаживаясь на край его постели, дождалась, когда он отложит журнал «Судебная медицина», и продолжила: – Школьный вечер, да?

– Да, – сказал Джейкоб. – Джесс считает, это отличная идея.

– А ты? Ты тоже так думаешь?

Джейкоб пожал плечами:

– Наверное. Но я немного волнуюсь…

Я ухватилась за это:

– Из-за чего?

– Из-за платья моей подружки, – сказал Джейкоб. – Если оно будет оранжевым, я не справлюсь.

Мои губы дрогнули в улыбке.

– Поверь мне. Ни одна девушка не наденет оранжевое платье на весенний бал. – Я подергала выбившуюся из одеяла нитку. – У тебя есть на примете девушка, которую ты хотел бы пригласить?

– Нет.

– Нет?

– Так я не разочаруюсь, – ответил Джейкоб, как будто это само собой разумеется.

Я помолчала.

– По-моему, то, что ты пытаешься это сделать, великолепно. И даже если ничего не получится…

– Мам, – перебил меня Джейкоб, – конечно получится. В моей школе четыреста две девочки. Если допустить, что одна из них находит меня хотя бы отдаленно привлекательным, вероятность, что методом перебора я найду ее и она скажет «да», статистически в мою пользу.

Как оказалось, спросить ему пришлось всего у восьмидесяти трех. Одна наконец согласилась – Аманда Хиллерштейн. У нее был младший брат с синдромом Дауна, и она оказалась достаточно добросердечной, чтобы закрыть глаза на синдром Аспергера у Джейкоба, хотя бы на один вечер.

За этим последовал двухнедельный сжатый курс по этикету ежегодных школьных вечеров. Джесс отрабатывала с Джейкобом светские разговоры за обедом. (Приемлемый вопрос: «Ты будешь ездить по колледжам летом?» Неприемлемый: «Ты знаешь, что в Теннесси есть место под названием „Ферма тел“, где можно изучать, как разлагаются трупы?») Я же отрабатывала с ним все остальное. Мы практиковались, как подходить к девушке, чтобы не держаться на слишком большом расстоянии от нее. Тренировались, как смотреть в камеру, когда кто-то тебя фотографирует. Как спрашивать свою девушку, не хочет ли она потанцевать, хотя Джейкоб поставил крест на медленных танцах. («Мне что, правда придется прикасаться к ней?»)

Накануне бала тысяча ужасных мыслей пронеслась у меня в голове. Джейкоб никогда не надевал смокинг; вдруг галстук-бабочка не понравится ему и он откажется его надевать? Он ненавидел боулинг, так как ему не нравилось надевать туфли, которые за несколько мгновений до того надевал другой человек. Вдруг он по той же причине взбрыкнет и откажется от взятых напрокат черных кожаных туфель? Что, если комитет по проведению бала отказался от украшения зала на тему подводного мира, а вместо этого выбрал декор в стиле диско – мигающие огни и зеркальные шары, которые окажут гиперстимулирующее воздействие на Джейкоба? Что, если Аманда распустит волосы и Джейкоб, только взглянув на нее, убежит в свою комнату?

Аманда, благослови ее Бог, предложила заехать за Джейкобом и отвезти их в школу, раз уж сам Джейкоб не водит машину. Она подкатила к нашему дому на джипе «чероки» ровно в семь. Джейкоб ждал ее с браслетом из цветов, который забрал из цветочного магазина сегодня днем. Он стоял у окна с шести часов.

Джесс пришла с видеокамерой, чтобы снять этот день для вечности. Мы все задержали дыхание, когда Аманда вышла из машины в длинном платье персикового цвета.

– Ты сказала, она не наденет оранжевое, – прошептал Джейкоб.

– Оно персиковое, – поправила его я.

– Из семейства оранжевых, – только и успел сказать Джейкоб, прежде чем раздался стук в дверь. – Ты выглядишь прекрасно! – выпалил он, как мы и задумали.

Когда я фотографировала их, стоящих на лужайке перед домом, Джейкоб даже посмотрел в камеру. Этот снимок так и остался единственным в своем роде. Признаюсь, я немного всплакнула, глядя, как мой сын предложил своей девушке согнутую в локте руку, чтобы проводить ее до машины. Могла ли я просить о большем? Мог ли Джейкоб лучше запомнить и воспроизвести каждый столь тщательно отработанный нами шаг?

Джейкоб открыл для Аманды дверцу, а потом обошел машину…

«О нет!» – в отчаянии подумала я.

– Мы совсем забыли об этом, – сказала Джесс.

И разумеется, Джейкоб залез на свое обычное место на заднем сиденье машины.

Тэо

– Вот он, – говорю я, и мать останавливает машину у какого-то дома, которого я раньше не замечал.

– Когда тебя забрать? – спрашивает она.

– Не знаю. Не могу точно сказать, сколько времени у нас займет лабораторная.

– Ну, у тебя есть мобильник. Позвонишь мне. – (Я киваю и выхожу из машины.) – Тэо! – окликает меня мама. – Ты ничего не забыл?

Рюкзак. Если я выполняю школьную лабораторную работу с воображаемым партнером, надо было проявить сообразительность и взять с собой хотя бы какую-нибудь дурацкую тетрадь.