Следы Сиятельного. Белоцветье

– Ты должен был умереть…

– Забыл, куда шел. Пришлось вернуться.

Подошедший псоглав, держа в руках палку со стаканом воды на конце, посмотрел сначала на меня, а потом на дьякона. Тот ответил на невысказанный вопрос:

– Беда-то какая, Цацарин! А мальчик-то помер! Зачем воду переводить зря?

Псоглав несколько мгновений глядел на ручьи пота, стекающие с меня. Вздохнул и повернулся к дьякону:

– Надоели вы мне оба! Утром труп этого сниму.

– А-а-а…

– Труп сниму, сказал! Иди давай в свою церковь, молись! Оставь дело наказаний тем, кто в них разбирается.

Не прошло и десяти минут, как я провалился в сон. Не знаю, что происходило в поселении ночью, но на следующий день я очнулся уже в бараке для детей, на самой дальней койке. Никто не торопился выгонять меня на работы, поэтому я только и делал, что пил, ходил в туалет и спал.

К ночи в барак на сон вернулись другие дети, боящиеся со мной заговорить. Из их бесед между собой я смог узнать, что вчера кто-то очень сильный вторгся в поселение рабов, разрушил десяток зданий, вызвав множество смертей среди рабов и охранников. Половина детей из яслей вместе с ночными няньками погибли под завалами.

На следующий день не было никаких уроков. Еду раздавали прямо на улице, недалеко от обрушившейся столовой. В целом все поселение выглядело так, будто тут произошло нечто ужасное. Мы впервые работали со взрослыми. Детей из дошкольного класса заставили засыпать ямы глубиной пять-семь метров. Мастеровые уже начали возводить новые строения, пока боевые рабы выполняли роль надзирателей. Очевидно, господин боится бунта, раз здесь собрали столько людей с оружием.

Руки ослабли настолько, что не было сил нормально держать даже самую маленькую лопату. Хочешь жить – работай! Я часто отбегал попить, возвращаясь к работе снова и снова, пока на ладонях не появились первые кровавые мозоли. Пару раз подходил самодовольный мистер Джа, приставивший ко мне Рентона. Ему нужен был повод завершить начатое, но я молчал, даже когда стукач первым заговорил.

Мне нужно время для восстановления, план и возможность для мести. Спасибо, мистер Джа! Вы преподали мне хороший урок. Врагов надо добивать сразу, если есть такая возможность. Но если ее нет, надо действовать наверняка, понимая последствия своих действий. Я знаю, что не умею пока скрывать такие мысли, так что нет ничего удивительного в том, что стоило дьякону посмотреть мне в глаза, как он все понял. Или он умрет! Или я умру!

Понимая свое превосходство в ситуации, мистер Джа улыбнулся и ушел, оставив возле меня перепуганного Рентона. Стукач, видя наши переглядывания, сразу все понял. Ему достанется, кто бы ни начал действовать первым.

– Лоан, я …

– Что ты пытаешься сказать? Дела, Рентон! За нас всегда будут говорить наши дела.

– Что?

– Впрочем, зачем ждать сознательности от пятилетнего ребенка?! Ты чувствуешь, что что-то произойдет. Но тебе не хватает ума понять, что именно.

Тот странный жар пропал, но я все еще ощущаю его где-то глубоко внутри тела. Я почти на сто процентов уверен, что это проявление праны, возникшее из-за ситуации на грани жизни и смерти. Она не такая послушная, как мана, и почти не поддается контролю. Нужно время на освоение и метод развития навыка, подходящий именно мне. Хм, откуда я это знаю?

Жизнь начала медленно входить в прежнюю колею.

Когда шло восстановление поселка, дети так сильно уставали днем, что вечером просто ложились в кровать и тут же засыпали. Я старался медитировать, синхронизируя дыхание, сердцебиение и потоки маны в груди, но давалось мне это крайне сложно. Другое дело, когда ты в кровати.

Стоило закончиться восстановлению зданий, как нас снова отправили на учебу, пытаясь наверстать упущенное. Мисс Банбо, уроки мистера Джа, преподаватели по этике для рабов. После нового года нас должны будут перевести в основную школу и сейчас нас формально к этому готовят. А после семи лет нас уже отправят на работы.

После случая с Рентоном и позорным столбом на уроках и общественных работах сформировался своеобразный вакуум из общения. Никто, даже преподаватели, не разговаривали со мной. Я же впал в странное состояние терпимости, ожидая хода мистера Джа. Его уязвленная гордость, словно кровоточащая рана, никуда не делась. Дьякон, видимо, не понимает, что месть мне не решит проблемы.

Возможно, Джа ждал хода-ошибки с моей стороны. Но я проигнорировал подброшенный в кровать нож, сам сдал его охране. Не стал реагировать и на чушь во время уроков. Была одна попытка провокации со стороны Викеда, старшего худшей декурии, когда он и Рентон пытались затеять со мной драку, но я никак им не отвечал. В итоге они сами себя побили, а потом пожаловались охране на нападение. Удача была на моей стороне в том, что охранник проверил костяшки на руках у всех троих, отвесив затем двум оболтусам знатные затрещины. В личном деле Рентона и Викеда появились новые записи о мошенничестве.

Глава 5. Ищущий

Прошел ноябрь, начался декабрь. В наших краях редко, очень-очень редко бывает снег! Однако когда он выпал, я впервые увидел собственными глазами, как много прекрасного есть в мире! А еще мне с каждым днем все лучше и лучше удается контролировать вихрь маны в груди, синхронизируя его с дыханием и сердцебиением. Я чувствую, там как будто загорается крохотная искорка чего-то странного. Оно не как жар праны, но нежнее, более вязкое и обволакивающее. Интересно, правильно ли я медитирую?! Может, все слишком просто?!

Когда с тобой никто не разговаривает, есть куча времени на собственные дела. Я начал пробовать медитировать во время еды, на уроках, во время работ. Фокус внимания постоянно срывается. Только в конце декабря, когда весь снег растаял из-за оттепели, я наконец смог контролировать вихрь на ходу. Впереди самое сложное! Как сделать то же самое, когда голова занята мыслями об учебе?!

За три дня до конца года, когда я был уже в шаге от перевода в общий школьный корпус, меня снова встретила Матильда. Ее живот снова стал большим, лицо немного утратило свою красоту, но это была все та же нянечка, что учила меня языкам файдэ, асландскому и нейво.

Матильда присела рядом и посмотрела мне в глаза.

– Твой взгляд стал еще взрослее, Лоан.

Мне впервые за долгое время стало страшно. Но не за себя!

– Уходи! У тебя будут проблемы, если станешь со мной разговаривать.

– Мне решать, с кем говорить, – она осмотрела этаж дошкольников. – Давай продолжил наш разговор там, где и обычно.

Корпус яслей отстроили на прежнем месте, предварительно снеся всё вплоть до фундамента. Теперь дошкольный корпус соединяется с совершенно новым строением из бетона и крепкого кирпича. Хозяин поселения, Аренсо Фридд, оказался набожным и предпочел избавиться от здания, где погибло много детей. Обновили даже коридор, соединяющий оба строения, где мы обычно говорим. Матильда не торопилась садиться на подоконник. А я сел, продолжая рассматривать ее большой живот.

– Это твой второй ребенок? После него еще один, и ты станешь свободной.

Она опустила глаза. Наверное, в этот момент я для нее перестал быть ребенком.

– Ты все понял?!

– Одноклассники рассказали. Им было завидно, что ты приходишь меня повидать.

Всем женщинам-рабам, от потомственных до приближенных, за трех детей, рожденных для господина, даруется свобода. Матильда наверняка узнала о подобной возможности еще от родителей, живя в доме Аренсо. Неудивительно, что она решила связать свою работу с яслями, готовясь морально к такому шагу.

У мужчин также есть несколько аналогичных возможностей. Нас могут выкупить, сделав долговыми рабами, для какого-то опасного дела. Так часто поступает армия, создавая заградительные отряды. Еще в шестнадцать лет можно пройти испытание жизни и смерти. Если удастся его пережить, государство выкупит невольника и отправит в приграничные земли, добровольцем в ополчение. Миссис Банбо говорит, что смертность там очень высокая, сравнивая подобный выбор не со свободой, а с отсроченной смертью. Шесть из десяти добровольцев погибают, так и не дожив до обретения свободы.

– У меня будет двойня, Лоан.

– Ого! – слова, лишенные всяких эмоций. – Еще немного, и ты станешь свободной, Матильда!

Раб, знающий, что его товарищ вскоре обретет свободу, не будет рад за него. Даже я сейчас испытываю зависть к судьбе Матильды! И она это прекрасно понимает.

– Ты изменился. Раньше ты был открытым и добрым ребенком, который поддерживал меня.

Она опустила взгляд и начала тихо плакать, как умеют только девушки.

– Матильда, – я подождал, пока она посмотрит на меня. – Я рад за тебя. Правда рад. Прости, если обидел, и спасибо за все, что ты для меня сделала. У меня нет слов, чтобы…

Тут пришло понимание, зачем она пришла сегодня. Я встал и обнял ее, как умеют обнимать только дети. Матильда гладила меня по голове, но совсем не так, как делала раньше.

– Бедный Лоан. Мое сердце плачет, видя, что с тобой стало! Взрослые забрали твой детский взгляд на мир, – мне оставалось только посмотреть ей в глаза, продолжая обнимать. Да, они что-то у меня забрали. – Сядь обратно. Я дам тебе ту недочитанную книгу.

– Тебя же накажут!

– Все в порядке. Будущих матерей никто не наказывает. Даже господин.