Пора убивать

Мосс ухмыльнулся и взглянул на Оззи, который не сводил глаз с толпы на стоянке:

– Оззи, ты не пойдешь на это.

– На что? – Празер ничего не понимал.

– Пошли. Выводите из камер Карла Ли и Куртиса Тодда, – приказал Оззи. – Подгоните к дверям мою машину. Приведите Тодда сюда – хочу его проинструктировать.

Минут через десять двери тюрьмы распахнулись, и группа помощников шерифа, окружив арестованного, повела его по дорожке к стоянке. Спереди и сзади человека в темных очках и наручниках, которые, правда, были не застегнуты, шли по два полисмена, справа и слева – по одному. По мере того как идущие приближались к толпившимся на стоянке журналистам, все чаще раздавались щелчки затворов фотоаппаратов, жужжание кино- и видеокамер. Слышались вопросы:

– Вы признаете свою вину, сэр?

– Вы не признаете своей вины, сэр?

– Что вы скажете суду, сэр?

– Мистер Хейли, а может, вы действовали в состоянии помешательства?

Арестованный усмехался и продолжал медленным шагом идти к патрульным полицейским автомобилям. Полицейские мрачно улыбались, не обращая внимания на окружавшую их толпу. Фотографы принимали немыслимые позы, стараясь в самом эффектном ракурсе запечатлеть наиболее известного на сегодняшний день преступника в США.

Внезапно на виду у всей страны, прильнувшей к экранам, ничуть не смутившись присутствием охраны и дюжины фоторепортеров, ловивших каждое его движение, арестованный бросился бежать. Он совершал немыслимые скачки, дергался из стороны в сторону, высоко подпрыгивал на бегу, уворачивался от воображаемых пуль. С дикой скоростью он пересек автостоянку, перепрыгнул через кювет, пересек автостраду и скрылся из виду на противоположной стороне дороги, в зарослях высокого кустарника. Толпа газетчиков разразилась криками, кое-кто даже попытался броситься вдогонку за беглецом. Ко всеобщему удивлению, помощники шерифа кинулись в обратную сторону, наглухо закрыв за собой двери тюрьмы и оставив стервятников в разочаровании описывать на стоянке все новые и новые круги. Беглец же, очутившись в зарослях, снял наручники и спокойным шагом направился к себе домой. Куртиса Тодда выпустили из тюрьмы на неделю раньше.

Оззи, Мосс и Карл Ли через неприметную боковую дверь быстро покинули здание тюрьмы и тихими улочками подъехали к месту отправления правосудия, где их ждали заместители Оззи, чтобы провести внутрь.

– Сколько там всего ниггеров? – испуганно прокричал Буллард Пейту.

– Целая толпа.

– Великолепно. Целая толпа черномазых! И наверное, такая же толпа всякой деревенщины?

– А вот этих очень мало.

– Зал полон?

– Битком набит.

– О боже! А ведь это только предварительное слушание! – Буллард не мог говорить спокойно. Он прикончил одну бутылку водки, и Пейт тут же подал ему другую.

– Спокойнее, судья.

– Брайгенс! Это все он виноват! Мог отказаться от слушания, если бы захотел. Я же просил его. Дважды просил! Он знает, что я все равно отошлю дело большому жюри. Знает! У нас каждый адвокат об этом знает. А теперь мне придется довести всех ниггеров до белого каления, потому что я, видите ли, не могу тут же освободить Хейли из-под стражи, а вся эта деревенщина тоже начнет сходить с ума, поскольку не в моей власти привести приговор в исполнение тут же, в зале суда. Брайгенс мне за это ответит. Он красуется перед камерами. Мне нужно думать о перевыборах, а ему нет. Или все-таки нужно?

– Ему не нужно, судья.

– Как там с охраной?

– Охраны достаточно. Шериф вызвал резерв. Вы в безопасности.

– Что насчет прессы?

– Она заняла передние ряды.

– Никаких камер! Хейли здесь?

– Да, сэр. Он сидит рядом с Брайгенсом. Все готовы, ждут только вас.

Его честь наполнил пластиковый стаканчик неразбавленной водкой.

– Ну, пошли.

Как и до шестидесятых, в давно минувшие времена, зал был поделен на две половины: белую и черную. Граница проходила по центральному проходу. По нему и вдоль стен зала стояли офицеры охраны. Объектом их повышенного внимания была группа подвыпивших белых мужчин, усевшихся во втором и третьем рядах. В некоторых из них признали двоюродных братьев недавно погибшего Билли Рэя Кобба. Охране было приказано не спускать с них глаз. Первый ряд кресел, как на белой, так и на черной половине зала, был занят не менее чем двумя десятками журналистов, представлявших издания самых разных направлений. Одни писали что-то в блокнотах, другие набрасывали карандашом портреты обвиняемого, его адвоката и, наконец, судьи[5 - В американском суде закон запрещает производить съемку. Журналистам разрешается только делать карандашные зарисовки участников процесса.].

– Похоже, они собираются сделать из этого ниггера настоящего героя, – заметил какой-то мужчина, по виду фермер, достаточно громко для того, чтобы слова его услышали и в первом ряду.

Когда Буллард занял свое место, охрана закрыла двери зала.

– Можете вызвать вашего первого свидетеля, – обратился судья к Рокки Чайлдерсу.

– Обвинение вызывает шерифа Оззи Уоллса.

Шериф был приведен к присяге, а затем препровожден на свидетельское место. Оззи вздохнул, немного расслабился и начал долгое и детальное повествование, подробно рассказывая о стрельбе, о положении тел, о ранах, об оружии и отпечатках пальцев на нем и их соответствии отпечаткам пальцев арестованного. Чайлдерс предъявил судье аффидевит, подписанный заместителем шерифа Луни и засвидетельствованный самим шерифом и Моссом Джуниором Тэтумом. В своих показаниях Луни утверждал, что стрелявший был не кем иным, как Карлом Ли. Оззи подтвердил подпись Луни и зачитал аффидевит для протокола.

– Шериф, а известны ли вам другие очевидцы происшедшего? – без всякого энтузиазма задал вопрос Чайлдерс.

– Да. Мерфи, уборщик помещений суда.

– Как его имя?

– Это никому не известно. Он просто Мерфи.

– Хорошо. Вы говорили с ним?

– Нет. Это делал мой следователь.

– Кто является вашим следователем?

– Лейтенант Рэди.

Рэди привели к присяге. Он сменил на свидетельском месте шерифа. Пейт тем временем успел сходить в кабинет судьи, чтобы долить в его пластиковый стакан «ледяной воды». Джейк исписывал целые страницы своего блокнота. Он не будет вызывать никаких свидетелей и подвергать шерифа перекрестному допросу тоже не будет. Пусть свидетели обвинения поднапутают в своих показаниях в ходе предварительного слушания. При перекрестном допросе Джейк, протокола ради, коснется этих расхождений и неточностей. А затем во время суда, когда в ход вновь пойдут всякие натяжки со стороны обвинения, он истребует обратиться к сегодняшним показаниям, чтобы пригвоздить лжецов к позорному столбу. Но это будет позже. Не сегодня.

– Скажите, сэр, у вас была возможность побеседовать с Мерфи? – обратился к свидетелю Чайлдерс.

– С каким Мерфи?

– Не знаю – просто с Мерфи, уборщиком.

– А, вот вы о ком. Да, сэр.

– Отлично. Что же он сказал?