Чужая воля

Он шагнул ближе.

– Не будете ли так добры взглянуть на одну фотографию?

– Что-то я не пойму…

– Это займет ровно секунду.

Ситуация была странной, но трава оказалась довольно забористой. «Ладно, без разницы…» – подумала Сара. Фотография, которую он ей показал, была маленькой, но уличный фонарь был совсем близко и светил достаточно ярко.

– Да это же Джейсон Френч… – Ее губы вдруг подозрительно сжались. – Это он вас послал? Можете передать этому сукину сыну, что у него уже был шанс. Скажите ему, что он говнюк и что может идти в жопу! Можете передать ему это от меня.

– А вы…

– А я Тира. И не делайте вид, будто вы не знаете.

Коротышка коротко кивнул, не обращая внимания на ее рассерженное выражение и убирая фото обратно в карман.

– Недавно я заметил молодую блондинку, входящую в этот кондоминиум. Это ваша соседка по квартире?

Тира присмотрелась, сбитая с толку всеми этими вопросами и кашей у себя в голове.

– Я не понимаю. А что…

– Пять футов семь дюймов. Стройная.

Тира начала было кивать, но что-то было не так с этим пожилым мужиком и его «секундой», и не только из-за выкуренной дури. Его глаза совершенно не соответствовали его наряду – они были слишком уж понимающими, – и вообще-то на самом деле он был не так уж и стар: такое впечатление производили лишь морщины у глаз и в уголках рта.

– Мне пора в дом. Меня подруга уже заждалась.

– Да, Сара. Замечательная девушка. В самом деле… замечательная.

Странный старик пожал плечами, и Тира отступила назад, вдруг испугавшись.

– Не подходите ко мне!

– Даже на шаг не подойду.

– Мистер, я закричу!

Обернувшись, Тира увидела второго мужчину, настоящего великана с широким лицом и длинными всклокоченными патлами. Улица за спиной у него была пуста, и он тоже это прекрасно знал. Ухмылочка. Яркие глаза. Она подумала: «Это какая-то ошибка, недоразумение…»

Тот, что поменьше ростом, кивнул, как бы сочувственно.

– Лучше, если ты не будешь сопротивляться.

Тира бросила взгляд на окно Сары – такое близкое… Ей хотелось броситься бегом, но ноги словно налились свинцом. «Как во сне», – промелькнула у нее мысль; но эта ночь не была сном.

– Эй, дамочка, – произнес здоровяк, после чего ударил ее так быстро и сильно, что она упала на бетон, а боль в голове была такой, словно внутри что-то сломалось. Тира попыталась отползти, но крепкие руки подхватили ее, вздернули на ноги и затолкали на заднее сиденье машины Сары, опустили на коврик. Даже в этот момент ей было по-прежнему видно то самое окно. За ним скрывалась спальня Сары, симпатичная, с розовыми стенами и видом на парк через улицу. Тира вытянула к нему руку, когда кто-то снаружи произнес:

– Давай за мной. И не гони. И вот, держи, тебе это понадобится.

Автомобильчик завалился набок, когда здоровяк пролез за руль, обернулся на сиденье и ткнул пальцем в фотоаппарат «Полароид».

– Не шевелись.

Полыхнула вспышка, за чем послышалось тихое жужжание. Все еще протягивая руку к далекому высокому окну, Тира попыталась произнести имя своей соседки.

– Не болтай. Не люблю болтовни.

Маленький мотор завелся, зажглись фары. Тира опять произнесла имя Сары. Попыталась выкрикнуть его, но здоровяк опять резко обернулся и на ощупь нашел ее горло рукой. Тира попробовала было отбиваться, но он был очень силен, а ее пальцы совсем ослабели. Они лишь беспомощно царапали его руку. В глазах мигнула темнота.

Тира открыла рот, но не было воздуха.

Опять вспышка темноты.

И темнота так и осталась.

10

Вообще-то мальчишка был в целом неплохой, не какой-то там хулиган или прогульщик. Все, кто знал его, согласились бы с этим. Любознательный, но малость несобранный – из тех ребят, кто может забыть, что участвует в бейсбольном матче, и просто убрести с поля, чтобы поглазеть на раков в соседнем ручье. Такое уж раз бывало. В седьмом классе. В прошлом году. Да, он и впрямь поймал самого здоровенного лангуста, какого только видели в школе – даже учитель биологии это признал, – но они все равно продули тогда после двухочкового поп-флая[12 - Поп-флай (англ. pop fly) в бейсболе – высоко летящий мяч, который достаточно легко поймать.], улетевшего точно под правую базовую линию. Тренер после этого с ним поговорил, объяснив в своей обычной тихой, терпеливой манере, что спортивная команда – это слаженная машина, что у каждого из ребят здесь своя задача. И правильно, сказал он, что все остальные на него разозлились. Главное – победа. И командный дух тоже. В ответ последовали кивки, равно как искренние извинения и обещания, что такого больше не повторится. Тренер все так же мягко улыбнулся, после чего отправил мальчишку к матери, думая о том же самом, что и все остальные.

«Неплохой, в общем-то, пацан».

«Но не семи пядей во лбу».

В то конкретное утро мальчишки не было на его обычном месте на остановке, когда к ней подкатил большой желтый автобус и распахнул двери. Он вышел из дома в четверть восьмого, но вместо того, чтобы свернуть вправо, свернул влево. Это не было ошибкой – он и в самом деле мог отличить лево от право, – но ребята постарше уже не раз рассказывали ему про заброшенную стройку, где на клочке изрытой земли они находили наконечники для стрел. Мальчишка любил наконечники для стрел – как и большинство мальчишек, – но для него все уходило гораздо глубже. Его дед был настоящим индейцем-чероки, прямым потомком представителей Восточного племени народа Чероки, которым не пришлось пройти по Тропе слёз[13 - «Тропа слез» («Дорога слез») – этническая чистка и насильственное переселение американских индейцев, основную массу которых составили пять цивилизованных племен, из их исконных земель на юго-востоке США на Индейскую территорию на западе страны.] еще в незапамятном тысяча восемьсот тридцать восьмом. Деда уже не было в живых, но мальчишка хорошо помнил его уроки.

«Гордость за народ».

«Гордость за место».

Наконечники для стрел и копий собирались и бережно хранились, не становясь объектами обмена наряду с книжками комиксов и открытками с портретами знаменитых бейсболистов. И он очень хорошо умел их искать. Когда строили бейсбольную площадку, к примеру. Или в тот раз, когда обмелела река. Они редко лежали плоско – вот в чем весь секрет. Неопытные поисковики высматривали характерный силуэт, словно эти наконечники нарочно выложили там для них чуть ли не вчера. У мальчишки хватало ума понимать, что это совсем не так. Он высматривал острые кромки, острия, крошечные фрагменты, поднявшиеся из почвы. Лучше всего было искать после проливного дождя, особенно на вспаханных полях и стройплощадках. Он не знал, насколько давно заброшена эта стройка, или почему ее забросили, да это его особо и не волновало.

Свернув с дороги, мальчишка срезал угол там, где заканчивался его микрорайон и вдаль, насколько хватало глаз, уходила четырехполосная автомагистраль. Стройплощадка была на другой ее стороне, милях в двух – незавершенное здание высотой в семь этажей: один лишь каркас с лифтовыми шахтами и бетонными лестничными пролетами. Это место, как ему говорили, располагалось прямо под ним – там, где срыли верхушку холма и разбросали грунт, чтобы заполнить соседний овраг. Прибыв на место, мальчишка остановился перед сетчатой оградой, протянувшейся параллельно дороге. Мимо проносились автомобили, но никто не замечал его и не притормаживал. Протиснувшись сквозь приоткрытые ворота, он двинулся по временной строительной дороге, не сводя глаз с обочины из красной земли. Больше всего мальчишке нравились зазубренные наконечники – с шипами у основания или по бокам, – но почти так же любил он и простенькие лавролистные, и иволистные. Даже черешковый или примитивный треугольный заставляли его сердце пропускать удар. Однажды он нашел кремневый нож и широченный доисторический метательный клинок длиной с собственную руку.

Лезвия топориков. Жернова. Скребки.

Все сгодится.

По этой причине мальчишка шел, глядя себе под ноги, и вначале скорее почувствовал здание, чем увидел его – темную массу, вздымающуюся ввысь. Не обращал на нее внимания, пока тень стены не коснулась его ног и он не увидел пустые строительные шприцы для заделки швов, банки из-под газировки и разбросанные заклепки. Ступив на холодный бетон, мальчишка присмотрелся сквозь паутину балок и тросов. Продвинулся глубже, хрустя ботинками по гравию и ощупывая руками бетон и проржавевшую сталь. Зашел за лестничный пролет и первым делом увидел кровь.

А после этого и девушку.

* * *

Детектив Френч принял вызов у себя дома.

– А-а, Кен! – произнес он. – Доброе утро.