Дело о нескончаемых самоубийствах

– Ну…

– Честно говоря, я и о замке Шира никогда не слышал. Кстати говоря, как мы туда попадем?

– В Глазго возьмем билет на поезд до Гурока. Из Гурока ходит паром до Дануна. В Дануне наймем машину и поедем вокруг фьорда Лох-Фин в Инверэри. Раньше можно было попасть в Инверэри из Дануна по воде, но с начала войны пароходного сообщения нет.

– А где он находится? В Хайленде или Лоуленде?[10]

Кэтрин метнула на него испепеляющий взгляд.

Алан не стал углубляться и настаивать на ответе. Его представления о том, где Хайленд, а где Лоуленд, были довольно смутными. Вообще он полагал, что достаточно провести линию на карте примерно посередине Шотландии, и тогда верхняя часть будет Хайлендом, а нижняя – Лоулендом. Но сейчас ему стало казаться, что все не так-то просто.

– В самом деле, доктор Кэмпбелл! В Западном Хайленде, конечно.

– А этот замок Шира, – продолжал он, позволяя себе (хотя и с неохотой) некоторую игру воображения, – это что-то вроде усадьбы, окруженной рвами, полагаю?

– В Шотландии, – ответила Кэтрин, – почти все, что угодно, может называться замком. И нет – этот совсем не так велик, как замок герцога Аргайла. По крайней мере, если судить по фотографиям. Стоит у входа в долину Шира, немного в стороне от Инверэри, на берегу фьорда. Довольно неряшливое каменное здание с высокой башней. Со своей историей. Вы, как историк, конечно, ничего об этом не знаете. Но вот что действительно любопытно, так это то, как именно умер Ангус Кэмпбелл.

– И? Как же он умер?

– Совершил самоубийство, – спокойно ответила Кэтрин. – Или был убит.

Роман, который Алан взял с собой, был в зеленой обложке – как и другие детективы из этой серии. Он не часто читал такое, но полагал, что иногда необходимо и расслабиться. Алан перевел взгляд с обложки на лицо Кэтрин.

– Былчто? – чуть ли не взвизгнул он.

– Убит. Об этом вы, конечно, тоже ничего не слышали? Боже мой! Ангус Кэмпбелл выпрыгнул или был выброшен из самого верхнего окна башни.

Алан попытался собраться с мыслями.

– Но разве не было дознания?

– В Шотландии нет дознания. Если смерть вызывает подозрения, то проводят так называемое общественное расследование под руководством специального человека – фискального прокурора. В случае несомненного убийства общественное расследование не проводится. Поэтому я всю неделю проглядывала газету «Глазго геральд» – о расследовании не было ни слова. Впрочем, это может ничего и не значить.

Теперь в купе было почти холодно. Воздух с шипением проходил сквозь решетку вентиляции у Алана над ухом, так что он протянул руку и повернул регулировочный винт, прикрыв заслонки. Затем пошарил в кармане.

– Сигарету? – предложил он, доставая пачку.

– Спасибо. Не знала, что вы курите. Думала, вы табак нюхаете.

– Да с чего же, – сурово спросил Алан, – вы вообразили, что я нюхаю табак?

– А он застревает у вас в бороде, – объяснила Кэтрин, передернувшись от отвращения. – И сыпется повсюду. Ужасно! И все из-за грудастой нахалки!

– Какой еще грудастой нахалки?

– Герцогини Кливлендской!

Алан удивленно заморгал:

– Я так понял, мисс Кэмпбелл, что вы были ярой защитницей этой леди. Почти два с половиной месяца вы поносили меня на чем свет стоит, потому что, с вашей точки зрения, я поносил ее.

– Ох, ну да. Вы были так высокомерны по отношению к ней, что мне пришлось встать на ее сторону.

Он уставился на нее.

– И это, – воскликнул он, хлопнув себя по колену, – это, по-вашему, интеллектуальная честность!

– А по-вашему, интеллектуальная честность – это насмехаться над книгой в покровительственном тоне только потому, что она написана женщиной!

– Но я не знал, что она написана женщиной! Я, между прочим, не просто так обращался к вам «мистер Кэмпбелл», и…

– Да вы только запутать всех пытались.

– Погодите, – продолжал Алан, дав ей прикурить слегка трясущимися руками и закурив сам. – Давайте разберемся. Я не отношусь высокомерно к женщинам-ученым. Некоторые из самых лучших ученых, которых я когда-либо знал, были женщинами.

– Вы только вслушайтесь – как снисходительно это звучит!

– Дело в том, мисс Кэмпбелл, что мне совершенно не важно, был автор книги мужчиной или женщиной. Ошибки есть ошибки, кто бы их ни допустил.

– В самом деле?

– Да. И во имя истины вы же признаете, строго конфиденциально и между нами, что вы полностью ошибались насчет того, что у герцогини Кливлендской были «каштановые волосы и субтильное телосложение»?

– Конечно нет! – воскликнула Кэтрин, снова надевая очки и нахмурившись весьма сурово.

– Да выслушайте же! – возопил он. – Ведь есть же доказательства! Позвольте мне процитировать вам один пример – такой, что в той газете я бы его привести не смог. Я имею в виду рассказ Пипса…

Кэтрин смотрела на него с изумлением:

– Бросьте, доктор Кэмпбелл! Вы, претендующий на звание серьезного историка, действительно доверяете сплетне, которую Пипс узнал из третьих рук от своего цирюльника?

– Нет, нет, нет, мадам. Вы упорно упускаете суть. Дело не в том, истинна история или апокрифична. Дело в том, что Пипс поверил в нее, а он видел эту даму часто. Смотрите! Он пишет, что Карл Второй и герцогиня Кливлендская (в то время леди Каслмейн) взвесились «и она, имея во чреве дитя, оказалась тяжелее». Если вспомнить, что Карл, несмотря на худобу, был шести футов ростом и весьма мускулистого телосложения, то получается, что фигура дамы была довольно примечательной. А далее следует рассказ о ее шуточной свадьбе с Фрэнсис Стюарт[11], где она играла роль жениха. Фрэнсис Стюарт и сама была не пушинка. Разумно ли предполагать, что роль жениха исполняла более миниатюрная и легкая особа?

– Чисто умозрительный вывод.

– Умозрительный, признаю, но опирающийся на факты. Помимо этого у нас есть утверждение Рересби…

– Штайнманн пишет, что…

– Согласно Рересби совершенно ясно, что…

– Эй! – Из соседнего купе раздался раздраженный голос, а затем последовал стук в металлическую дверь. – Эй!

Спорщики мгновенно утихли. Надолго воцарилось виноватое молчание, нарушаемое лишь стуком колес.

– Давайте потушим свет, – прошептала Кэтрин, – поднимем шторку и глянем, что там снаружи.

– Давайте.

Щелканье выключателя, похоже, удовлетворило потревоженного обитателя соседнего купе.

Задвинув чемодан Кэтрин куда-то в темноту, Алан приподнял скользящую металлическую шторку на окне.

Поезд мчался сквозь вымерший мир, кромешно темный, лишь на пурпурном горизонте пересекались, складываясь в подобие лабиринта, лучи прожекторов. Бобовый стебель Джека не поднялся бы выше этих белых лучей. Они сновали туда-сюда, в унисон, как танцоры. Не было слышно ничего, кроме стука колес, даже жужжащего и кашляющего гудения, которое выдавало полет бомбардировщика, –вррраг-вррраг-вррраг.

– Думаете, он следует за поездом?

– Я не знаю.

Ощущение интимности, неловкое и в то же время волнующее, нахлынуло на Алана Кэмпбелла. Они оба прильнули к окну. Их сигареты отражались в стекле красными пульсирующими точками, то загораясь, то тускнея. Алан едва различал лицо Кэтрин.

И вдруг, снова охваченные сильным смущением, они одновременно затараторили шепотом:

– Герцогиня Кливлендская…

– Лорд Уильям Рассел…

Поезд набирал скорость.

Notes