Загадка Красной Вдовы

Терлейн остановился, медленно повернулся и, хотя он не смог разглядеть лица, понял, что перед ним дворецкий.

– Его светлость просит принять извинение за беспокойство. – Дворецкий сделал невнятный жест. – Но не будете ли вы любезны войти на минутку в дом? Его светлость желал бы поговорить с вами.

Притворно изобразив удивление, Терлейн сказал, что это какая-то ошибка.

– Нет, сэр, никакой ошибки. Знаю, это странно, но ошибки нет. И если вы…

– У вас тринадцать человек за столом, – с раздражением, вызванным внезапным разочарованием, заговорил профессор, – и вас отправили пригласить первого встречного прохожего. Не больно-то оригинально. Передайте мои наилучшие пожелания Гаруну аль-Рашиду, но…

– Нет, сэр, – возразил незнакомец с какой-то чудной интонацией. Вечер выдался прохладный, и он уже поеживался. – Уверяю вас, насчет этого вы ошибаетесь. Его светлость, конечно же, будет рад разделить с вами обед. Но, думаю, он хочет, чтобы вы присутствовали как свидетель при… э-э, своего рода эксперименте. – Он помолчал, затем, словно преодолев сомнения, серьезным тоном добавил: – Вам не стоит… э-э, бояться, сэр, если вы меня понимаете. Это Мантлинг-хаус. Лорд Мантлинг…

– Я нисколько не боюсь, – коротко сказал Терлейн. – Что ж, очень хорошо.

Следуя за дворецким, он поднялся по ступенькам и вошел в большой, обшитый белыми деревянными панелями холл. Полная, не нарушаемая ни единым звуком тишина подавляла, вызывая инстинктивное желание понизить голос. Профессору здесь сразу не понравилось. Строгая сдержанность восемнадцатого века была безвкусно разбавлена яркой позолотой, стеклом и зеркалами.

Взглянув на хрустальную люстру под потолком, Терлейн вспомнил девиз покойного лорда Мантлинга – «Покупаю лучшее». Дворецкий, по-видимому, полагал само собой разумеющимся, что имя бывшего владельца будет знакомо Терлейну. И действительно, оно было на слуху. Половина шерстяной продукции Манчестера принадлежала лорду Мантлингу. На страницы газет старый лорд попал лишь недавно, после своей смерти три или четыре месяца назад, когда стала известна сумма налога на наследство – этих денег почти хватило бы на сбалансирование правительственного бюджета; произвело также впечатление, что, какую бы жизнь ни прожил покойный, его гробницу охраняют четыре мраморных ангела, выполненных, как утверждалось, в натуральную величину. А что же новый лорд Мантлинг? Снимая пальто и шляпу, Терлейн увидел в дальнем конце холла первую из всех странных вещей того вечера.

Он увидел карточный дождь.

И это не фигура речи.

В люстре горело лишь несколько ламп, из-за чего в холле царил полумрак. Тем не менее Терлейн заметил лакированный шкаф, стоящий у стены справа, возле одной из дверей. Также он заметил, как кто-то отступил к этой двери, кто-то, уже положивший руку на шкаф. То ли случайно, то ли по расчету, что-то белое встрепенулось в воздухе, рассыпав разлетевшиеся широкой дугой карты. Дверь открылась и закрылась. Щелкнул замок.

Принимать случившееся всерьез было бы нелепо, а потому Терлейн воздержался от комментариев, хотя и посмотрел на дворецкого. На круглом честном лице последнего (глядя на которое никто не усомнился бы, что он всю жизнь носил только шерстяные изделия Мантлинга) не отразилось ничего, что позволяло бы предположить, будто он что-то заметил. И все же что-то, похоже, его беспокоило. Спросив у Терлейна его имя, дворецкий провел его в заднюю часть холла, к двери с левой стороны. При этом он не стал собирать карты и даже не обратил на них внимания. С гротескной отстраненностью он прошел прямо по ним и открыл дверь.

– Доктор Майкл Терлейн, ваша светлость, – объявил дворецкий и сделал шаг в сторону.

Обустроенная под кабинет небольшая комната была заполнена книгами, а также цветастыми одеялами, барабанами и военными трофеями южноамериканского, как предположил Терлейн, происхождения. Красные и желтые цвета одеял придавали мрачную сочность темному дубу. Посередине большого стола на четырех резных ножках стояла накрытая абажуром лампа. В комнате было двое мужчин. Один из них – сэр Джордж Анструзер – стоял спиной к камину, переминаясь и поеживаясь – то ли от жара, то ли от волнения.

Другой – дородный, с рыжими волосами – сидел за массивным столом и встал, когда Терлейн переступил порог.

– Прошу извинить меня, – сказал он с тем радушием, которое ясно указывало на то, что он не придает этим словам ни малейшего значения, – за этот маленький розыгрыш в духе «Новой тысячи и одной ночи». Проходите, сэр, проходите! Мое имя Мантлинг. Я – ваш принц Флоризель Богемский. Да, Джордж? – Он громко расхохотался. – Еще не обедали? Хорошо. Стаканчик хереса? Или, может, коктейль, хотя лично я их не терплю. Так, значит, херес? Отлично! Что ж, сэр, перейдем к делу. Если в вашем распоряжении есть несколько часов свободного времени и вы имеете спортивный склад ума, обещаю вам в качестве возмещения чертовски забавное развлечение. Так, Джордж?

Поразительное впечатление производил этот гостеприимный хозяин, накрахмаленный пластрон которого сотрясался от распиравшего его веселья. Высокий, шести с лишком футов ростом, с выражением кипучего добродушия на лице и толстой шеей. Тусклые рыжеватые волосы распластались на большой голове тугими колечками; по тяжелому лицу рассыпались блеклые веснушки; под взъерошенными клочковатыми бровями поблескивали голубые глаза; а широкий рот, когда он смеялся, растягивался, демонстрируя едва ли не все зубы.

И сам лорд Мантлинг, и все вещи в этом доме вызывали ощущение солидности, прочности с густым налетом пестрой пышности. Его мизинец украшало кольцо с опалом, костюм был определенно пошит на заказ, и сам он вполне вписывался в интерьер комнаты с индейскими одеялами и английским дубом. Жестом фокусника он откинул крышку хьюмидора, протянул коробку через стол, сунул ее сэру Джорджу и снова рассмеялся.

– Я тут кое-что задумал. – Он энергично расправил плечи. – Гаю эта моя идейка не нравится, и тот парень, Бендер, тоже отнесся к ней без энтузиазма. И хоть убейте, не пойму, почему это надо скрывать от Джудит. Так или иначе, сегодня представление даю я – как принц Богемский. Я знаю и Стивенсона, и его «Новую тысячу и одну ночь», хотя книгочеем меня представить трудно, не правда ли? Нет! Мне нравится название. Чертовски хорошее! В любом случае намного лучше многих. Так что скажете, сэр? Готовы немного развлечься?

Терлейн сел.

– Я благодарен принцу Флоризелю Богемскому. Но хотелось бы узнать, в чем именно заключается это развлечение. Если не ошибаюсь, в первом приключении ваш герой попадает вместе со своим конюшим в Клуб самоубийц, где им нужно тянуть карты, чтобы определить, кто… – Он остановился.

Лорд Мантлинг резко, со щелчком, захлопнул крышку хьюмидора, как будто поймав кого-то внутри.

– Не ожидал, что среди нас окажется ясновидящий. А, Джордж? – (Терлейн даже смутился, прочитав в устремленных на него блеклых глазах скрытое недоверие.) – Может быть, вам уже известно что-то об этом деле)? Не расслышал ваше имя. Доктор… чего? Уж не медицины ли?

Теперь Терлейн мог бы поклясться, что не ошибся. Во взгляде хозяина определенно читалось подозрение. Обдумать этого он не успел – в разговор вмешался сэр Джордж.

Представив профессора по полной форме, он добавил, что лично знаком с ним.

– Если подумать, – продолжал сэр Джордж, потирая голову с тем пиквикским простодушием, которое изображал порой и которое могло быть очень обманчивым, – в том, что он оказался здесь, нет ничего удивительного. Черт возьми, теперь я вспомнил. Вы же сказали, Майкл, что, может быть, заглянете ко мне сегодня, а поскольку я оказался на этой улице… Простите, совсем забыл.

Неуклюжая отговорка, подумал Терлейн. Джордж мог бы изобрести и кое-что получше, если бы не растерялся. Но странно было другое: почему Джордж так церемонится с этим человеком и почему он растерялся. Между тем к Мантлингу уже вернулись прежнее благодушие и громогласная сердечность.

– Не обращайте внимания, – с любезной улыбкой сказал он. – Такие уж манеры – оставляют желать лучшего. Наверно, слишком много времени провел в джунглях. Ха-ха! Недолюбливаю, признаться, докторов, хотя Джудит и помолвлена с одним из этой братии. Возьмите сигару. А, уже взяли. Но, строго между нами… – он сменил тон и с заговорщическим видом наклонился через стол, – с чего бы это вы упомянули про карты? А?

– Ну как же, в первом приключении «Новой тысячи и одной ночи» речь идет именно о картах. К тому же… – Терлейн остановился, припоминая.

– К тому же?.. А?

Профессор с некоторой неохотой рассказал о рассыпанных в холле картах. Мантлинг поднялся и потянул шнурок звонка. Затем он прошел к ведущей в холл двери и открыл ее, словно подготавливая ловушку для дворецкого.

Воспользовавшись паузой, сэр Джордж наклонился к Терлейну и прошептал:

– Ради бога, не упоминайте докторов.

В голове профессора уже рождались некие кошмарные фантазии, и он напомнил себе, что все происходящее может оказаться всего лишь розыгрышем. Хотя спина Мантлинга к шуткам отнюдь не располагала.

– Скажите-ка, Шортер, – обратился он к дворецкому, когда тот вошел в комнату, – вы видели сейчас разбросанные в холле карты?

– Да, сэр.

– И что? Как вы это объясните?

Дворецкий заколебался:

– Похоже, сэр, они лежали на шкафу. Кто-то, проходя в столовую, задел шкаф, и они упали и рассыпались. Я собрал карты, сэр.

– И кто бы это мог быть?

– Не знаю, сэр.

– А что распечатанные карты делали на шкафу?

– Они не были распечатаны, сэр, когда я видел их в последний раз. Я положил в шкаф свежую, нераспечатанную колоду, в упаковке. Приготовил, как вы и наказали, к сегодняшнему вечеру. Должно быть, их взяли оттуда…

– Похоже, что так, да? – без всякого выражения спросил Мантлинг, после чего повернулся, походкой завоевателя прошествовал к своему месту и побарабанил по столу костяшками пальцев. – Хм. М-да. Кстати, где остальные?

– Мистер Карстерс и мсье Равель в гостиной, сэр. Мистер Бендер еще не спустился. Мистер Гай и мисс Изабель тоже. Мисс Джудит ушла с доктором Арнольдом…

– Да. Вот что мне от вас нужно. Позаботьтесь, чтобы у нас сегодня же была свежая колода. В новой упаковке, с нетронутой печатью. Это все.

Когда дверь закрылась, Мантлинг повернулся к Терлейну, который уже подумывал, не забрел ли в какое-то игорное заведение. Мантлинг, похоже, прочитал его мысли, потому что хмуро улыбнулся, крутя на мизинце кольцо.

– Вы, наверно, спрашиваете себя, к чему бы такие предосторожности. Не беспокойтесь, сэр. Вас пригласили лишь как свидетеля. Дабы вы могли подтвердить, что здесь все по-честному. Вам не будут предлагать принять участие в самой игре.

– В игре?