Ловушка для Барона

– Полагаю, да. Но не удивлюсь, если все будет совсем наоборот. Если миссис Кортни, мягко говоря, окажется не слишком хорошей женщиной, дело может повернуться как угодно. Разве мы с тобой не обожаем такие дела?

– Лично я их ненавижу! Притащить в дом какую-то подозрительную молодую женщину, которая стала жертвой чего-то… неизвестно чего… Ты совсем сошел с ума! – Она открыла буфет, достала две бутылки для горечей воды. Вляпался в историю с неприятными последствиями… Видно, на нее было совершено покушение, так?

– Похоже на то. В комнате все перевернуто вверх дном. Скорее всего, грабеж. На сексуальное преступление не похоже. И, думаю, воры нашли, что искали. – Он улыбнулся, вынул из кармана кольцо с бриллиантом, положил его на ладонь. – Кусочек льда, как называют это на жаргоне. Не слишком шикарный кусочек, насколько могу судить, но все же…

Он повернулся, вышел из кухни и прошел в кабинет. Там взял лупу, зажег яркую настольную лампу, начал рассматривать кольцо, поворачивая его так и эдак. Он продолжая заниматься этим, когда в кабинет вошла Лорна.

– Стекло, – сказал он, не оборачиваясь к ней, выронил лупу из глаза и поймал се в ладонь, – Стекло… Готов ручаться чем угодно! Но прекрасно обработанное. Если остальные драгоценности, взятые из комнаты этой мисс Хилл, такие, же, то красная иена им не сорок тысяч, а всего сорок.

– Почему ты так уверен, что она знакомая молодого Кортни? – спросила Лорна.

– Всего лишь предположение. Кстати, как она себя чувствует?

– Все будет в порядке. Но не думаю, что очень скоро. Я оттянула ей веки и посмотрела в глаза – зрачки не больше булавочной головки. Ей вкатили хорошую дозу наркотика.

– Да, похоже, они все там одурманены.

– Все?!

– Все жильцы дома. Разыгран неплохой спектакль, и, если заявится полиция – наверное, она уже там, – все как один будут жаловаться на головную боль… Хочу думать, что я не очень наследил, иначе нам не избежать визита инспектора Бристоу еще до того, как наступит утро. В любом случае полиция станет на голову, чтобы найти исчезнувшую девушку, но вряд ли поймет, отчего у нее в комнате такой разгром… Остается главный вопрос: принадлежал ли тот испуганный мужской голос молодому Кортни?

– Скорее всего, да, – сказала Лорна без особого интереса. – Но если полиция обнаружит твои отпечатки, тогда…

– Тогда мы, как всегда, придумаем какое-нибудь убедительное объяснение… Ты говоришь, до утра девушка не придет в себя?

– Уверена в этом.

– Может, позвать врача?

– Нет, с ней ничего плохого не должно случиться. Ты знаешь не хуже меня. Но…

Громко зазвонил телефон. Еще один звонок за эту ночь – на этот раз слишком поздний. Или уже ранний?

Глава 3

Поздний звонок

Лорна затаила дыхание.

– Наверное, из полиции, – сказала она, помедлив. – Кто еще может звонить в такое время? Третий час…

Мэннеринг поднял трубку, пробормотал сонным голосом:

– Слушаю. Кто это?

– Мистер Мэннеринг? – Мужской голос на другом конце линии звучал резко и уверенно.

– Да, это я, – сказал Мэннеринг.

– Ладно.

Говоривший дал отбой.

Мэннеринг в недоумении посмотрел на телефонный аппарат, поскреб затылок, положил трубку на рычаг и полез в карман за сигаретами.– Он пожелал всего лишь удостовериться, что моя фамилия Мэннеринг… Возможно, из полиции – проверяют, дома ли я. Или кто-нибудь, связанный с миссис Кортни, хочет выяснить, крепко ли я сплю по ночам… Мои предположения убедительны, дорогая?

– Вполне, – сказала Лорна.

– Впрочем, нет пророка в своем отечестве!.. Ты не сваришь кофе? Или хочешь лечь?

– А что собираешься делать ты?

– Поспать в кресле возле прелестной незнакомки, чтобы не пропустить момент, когда она придет в себя и сможет мне нашептать на ухо какую-нибудь абсолютную чушь о том, что произошло. – Он помолчал и сказал совершенно другим тоном: – Интересно, кто все-таки мог сейчас звонить?

– Неважно кто. Ты же не будешь из-за этого сидеть всю ночь без сна. У тебя должна быть свежая голова к утру… Давай перенесем девушку в спальню и положим рядом со мной. А ты можешь устроиться на диване в кабинете. Когда она очнется, я тебя сразу разбужу. Можешь отдыхать, не боясь, что что-то пропустишь… Что касается кофе, думаю, тебе не надо его сейчас. Лучше выпей немного виски.

– Временами ты бываешь необыкновенно мудра и столь же прекрасна! – с восхищением произнес Мэннеринг. – Я сделаю так, как ты говоришь. Налить тебе чуть-чуть?

– Пойду стелить постели, – сказала Лорна.

Он уснул, уверенный, что его разбудят еще до рассвета, но когда проснулся, было уже совсем светло, В комнату вошла Лорна.

– Доброе утро, – сказал Мэннеринг. – Неужели она еще не пришла в себя?

– Когда я встала, это было с полчаса назад, она лежала с закрытыми глазами. Как себя чувствуешь?

– Спал как сурок.... Никаких происшествий за ночь? Грабежи, убийства?

– Слава богу, нет. И в газетах тоже ничего.

– Прекрасно, – сказал Мэннеринг. – Тогда я нырну в ванну. Пускай Алисия спит, пока я не выйду оттуда.

– Когда ты успел узнать ее имя? Ночью?

– Мне его принесла птичка в клюве…

Растираясь полотенцем в ванной комнате, Мэннеринг весело насвистывал. Когда он в халате вышел оттуда, то и без Лорны понял, что девушка проснулась: из спальни раздавался плач. Мэннеринг заглянул в дверь.

Алисия Хилл сидела на постели, слезы лились потоком из ее глаз. На ней была пижама Лорны, волосы растрепались, она закрывала руками лицо. Мэннеринг быстро переоделся, а когда вновь появился в спальне, Алисия уже перестала плакать и что-то говорила Лорне.

– …Я, простите меня… такая глупая… – Она всхлипнула. – Вы поможете мне, да? – Она подняла голову, увидела Мэннеринга и вздрогнула. – Кто это?!

– Мой муж, – сказала Лорна. – Он вынес вас из вашей комнаты этой ночью.

– Меня зовут Мэннеринг, – представился тот с бодрой улыбкой, стараясь всем видом выражать только уверенность. Он пододвинул стул, сел возле девушки.

– Пойду приготовлю чай, – сказала Лорна и вышла, оставив их одних.

Мэннеринг внимательно смотрел на девушку. Та – на него. У нее были голубые глаза, и теперь, когда веки не казались уже такими набрякшими и красными, эти глаза можно было смело назвать красивыми. (Типично английскими, как сказали бы некоторые.) Сцепленные руки лежали на одеяле, и Мэннеринг чувствовал во всем ее существе напряжение и страх. Он предполагал, так ему казалось, по крайней мере, – а нечто большее: страх был не только следствием событий прошедшей ночи, он жил в вей и раньше. Давно.