Смертельный блеск золота

Положив трубку, я нашел номер магазина Норы Гардино. К телефону подошла незнакомая женщина, которая разговаривала с венгерским акцентом. Через минуту трубку взяла Нора Гардино.

– Макги! – с веселым озорством воскликнула она. – Я попробую угадать. Что-то между восьмым и десятым размером, кружева, высокая цена и, конечно, в отличной упаковке.

– Ничего подобного. На этот раз мне в подарок нужна сама хозяйка. В отличной упаковке. Я заеду сам. Часов в семь, хорошо? Стейки, вино, танцы и вкрадчивые беседы.

– Семь часов... Но почему? Мне, конечно, приятно и все такое, но что случилось?

– Потому что Макги никогда не сдается.

– Ах да, неугомонный Макги днем и ночью ухлестывает за мисс Гардино. Раз в год с поразительным постоянством кружит ей голову и не дает даже перевести дух. Лучше в половине восьмого. О'кей?

Я вернулся на палубу и проиграл и эту, и две следующие партии. Мейер проницательно посмотрел на меня.

– После телефонного звонка ты стал играть еще хуже, хотя хуже некуда.

– Старый друг.

– И, разумеется, со своими проблемами. Макги, выражение «старый друг» быстро устаревает и выходит из моды. В нашем доблестном новом мире остаются только новые друзья.

Отказавшись от последнего стаканчика виски, он спустился по трапу и поплелся к своей ужасной маленькой яхте, стоящей у соседнего причала. На транце золотыми буквами было выведено: «Джон Мейнард Кейнс».

* * *

В восьмом часу вечера я подъехал к дому Норы Гардино – когда-то он был коттеджем садовника в огромном поместье. Я сидел за рулем «роллса» 36-го года выпуска, пожалуй, самой громоздкой модели. Один из предыдущих владельцев, очевидно, разбил ему зад, после чего переделал «роллс»под пикап. Следующий перекрасил автомобиль в ужасный голубой цвет. Похожего цвета были волосы у моей учительницы. Когда я его купил, меня охватил приступ эксцентричности, и я назвал «роллс»в ее честь – «мисс Эгнис». Машина очень медленно набирала скорость, но, разогнавшись миль до восьмидесяти, могла бесшумно мчаться целый день. Родившаяся во время депрессии «мисс Эгнис» унаследовала все ее пороки.

Фары «роллса» осветили маленький черный «санбим» Норы возле дома. Я поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыла высокая стройная девушка с широким лицом и волосами цвета древесного пепла, в светло-сером комбинезоне с большим красным сердцем вышитым на левой груди. Из-за акцента я с трудом разобрал, как ее зовут – что-то вроде Шаджи Добрак. После того как я представился, она пригласила меня войти и сказала, что Нора скоро будет готова. Смешав коктейли, Шаджа села напротив, подобрав под себя длинные ноги. Она рассказала, что уже семь месяцев работает у Норы, а четыре месяца живет у нее в доме. Она была серьезной, спокойной, изящной и по-своему очень привлекательной девушкой.

Через несколько минут в гостиную торопливо вышла Нора Гардино, гибкая смуглая женщина с черными глазами, немного великоватым носом и небольшим лбом. У Норы прекрасная фигура и великолепные ноги, тембр голоса близок к баритону. Несмотря на энергичное лицо и довольно редкую манеру общения. Нора Гардино очень чувственная женщина, из тех, кто может одарить страстной лаской.

Она надела меховую накидку цвета кремового шерри. Блестящие черные волосы с синеватым отливом, туфли на высокой шпильке, сумочка в руках, ярко-красные губы, а в глазах радостный блеск предвкушения праздника. Мне показалось, что с момента нашей последней встречи Нора немного похудела – слегка запали щеки.

Мы по-дружески обнялись, и я чмокнул ее в щеку. Потом попрощались с улыбающейся Шаджей. На улице Нора сказала:

– Я так давно не была на свидании, что чувствую себя, как неопытная девчонка.

– Ничего страшного. На чьей машине поедем?

– Трев, разве ты забыл, с каким уважением я отношусь к «мисс Эгнис»? Я не хочу чтобы она стояла здесь и дулась на меня.

Я усадил ее в «ролле», сел за руль, завел мотор и выехал на дорогу. Через две минуты заметил:

– Я думал, ты любишь одиночество.

– Ты о Шадже? Она просто золото. Сейчас я стараюсь вести дела так, чтобы она со временем могла стать компаньоном. Ее муж намного старше ее. Два раза в год Шаджа получает от него письма. Он сидит в венгерской тюрьме. Кажется, сидеть ему еще четыре года, а потом возникнет проблема с выездом из Венгрии в Штаты. У Шаджи поразительный оптимизм. Ты знаешь, мы с ней отлично уживаемся.

– Как насчет «Майл О'Бич»? – поинтересовался я.

– Гм... А может «Багама Рум»?

– Позже, если у нас будет настроение. Только пить и есть будем в «Кэптен Рум».

– Отлично!

Мы приехали в небольшой слабо освещенный ресторанчик весь в черном дереве, коже и бликах мигающего света. Сначала подошли к бару. Меню я попросил Чарльза принести минут через десять и объяснил, какой нам нужен столик. За коктейлями и ужином мы с Норой весело болтали о пустяках.

Не знаю, догадалась ли она об истинной причине, по которой я пригласил ее. Они с Сэмом были настолько созданы друг для друга, что на их фоне и нам с Ники стало казаться, будто между нами не дружба, а что-то большее. Обычная четверка друзей, однако подобные компании иногда могут давать волшебный эффект. Когда между Сэмом Таггартом и Норой произошла та ужасная ссора, мы с Ники попытались сохранить наши отношения, но из них исчезло что-то очень важное. Похоже, и для них слишком много значила наша компания с ее шутками, легкой болтовней и доверчивой откровенностью.

После ужина я уговорил Нору заказать ирландский кофе. Так и не улучив более подходящего момента выложить новости, дождался паузы и брякнул:

– Сэм возвращается. Он хочет повидаться с тобой. Глаза Норы Гардино расширились, а между черными бровями пролегла глубокая морщинка.

– Сэм? – прошептала она, прижав руку к горлу. – Он хочет...

Внезапно от ее лица отхлынула кровь, она резко отодвинула стул, нагнулась и опустила голову между коленей. К нам подбежал испуганный Чарльз. Я объяснил, что мне нужно, и он вернулся через двенадцать секунд. Я нагнулся над Норой и поднес к ее носу пузырек с нюхательной солью. Чарльз не отходил от нас. Через минуту Нора выпрямилась, но ее лицо оставалось очень бледным.

Она попробовала улыбнуться и прошептала:

– Уведи меня отсюда, Трев. Пожалуйста.

Глава 2

Мы шли по большому двору отеля. В открытых местах дул пронизывающий ветер.

– Ну как, сейчас лучше? – поинтересовался я.

– Я вела себя, как благородная девица, да? Как это раньше называли? Ипохондрия?

– Это я виноват. Совсем не подготовил тебя.

– Как он разговаривал?

– Усталым голосом. Он очень долго ехал.

– Откуда?

– Сэм не сказал.

– Что он говорил... обо мне?

– Он убежден, что ты никогда не простишь его.

– О Господи! Вот дурак! Кретин чертов! Все эти бесцельно прожитые... – Она повернулась и в темноте посмотрела на меня. – Почему он считает, что я никогда не смогу понять? Ведь такие мужики, как он, всегда боятся сильной привязанности. Он поступил грубо и жестоко, но я могла бы...

Нора отвернулась, как-то странно пискнула и, шатаясь, подошла к тонкому дереву. Схватилась за него левой рукой, нагнулась, и ее начало рвать. Я обнял ее за талию, чтобы поддержать, и схватил левой рукой за левое плечо. Стройное тело Норы Гардино вздрагивало от спазмов, и она негромко умоляла меня уйти. Я вспомнил, как больно и жестоко убивать то, что больше всего любишь. Наверное, это делаешь потому, что боишься любви, подумал я.

Сэм Таггарт был неугомонным парнем, бывшим морским пехотинцем, любителем драк и спиртного. Он любил и хорошо знал море. Плавал на гоночных яхтах, работал в порту. Потом взял кредит и купил яхту для морских прогулок. Сначала все у него шло нормально, но в конце концов Таггарт разорился. После этого какое-то время был рыбаком. Затем недолго ходил капитаном на колесном пароходике, принадлежавшем одной очень влюбчивой вдове. Короче, Сэм Таггарт был парнем, которого можно найти на любом морском курорте, каким-то неорганизованным и нецелеустремленным. И лишь спустя месяцы, а то и годы дружбы, вы обнаруживали под этой внешней оболочкой совсем другого человека – сердечного и отзывчивого. Он имел степень бакалавра по искусствоведению. Сэм много умел в жизни, но ни к чему не стремился.

Потом он познакомился с Норой Гардино, и она стала тем чудесным синтезатором, который сфокусировал всю его энергию и направил на определенную цель.