Бледно-серая шкура виноватого

– А именно?

Я вытащил два пакета с деньгами, бросил на кофейный столик:

– Семьдесят пять тысяч долларов, доктор.

– И что?

– Давайте запечатаем их в конверт, передадим в руки местного юриста и соответственно его проинструктируем.

– Каким образом?

– Я разорву на три части десятидолларовую бумажку. Каждый возьмет себе по одной. Юрист будет уполномочен передать конверт тому, кто предъявит три части, или двоим, имеющим все три кусочка.

– Детские игры! – фыркнул Мейер. – Какая-то чепуха!

– Лишние пятнадцать, доктор, – премия за согласие на этот способ. Теперь не сочтете ли детские игры немножечко поумнее?

– Отчасти, – кивнул он. – Но вы можете сэкономить пятнадцать, отдав мне сейчас шестьдесят.

– Платим лишние пятнадцать в качестве страховки.

– Иногда глупо слишком осторожничать, – сдался он. – Вступаю в игру.

У достойного доктора в кейсе нашелся чистый плотный конверт, и он протянул его мне. Я вложил деньги, запечатал, вручил Ла Франсу, спрашивая:

– Кто из адвокатов…

– Пожалуй, – вмешался Мейер, – пока мы друг другу не доверяем, предпочитаю не доверять адвокату по вашему выбору, джентльмены. Мы обедали в старом и безусловно надежном отеле. Там берут на хранение ценные вещи и выписывают квитанции. Можно разорвать на три части квитанцию и попросить менеджера выдать конверт только по предъявлении целой, склеенной из трех частей. Устраивает?

– По-моему, годится, – одобрил я. – Пресс?

– Конечно.

И мы поехали в южную часть города в моем автомобиле. Пресс рядом со мной, Мейер сзади. Я поставил машину, Мейер на входе отстал, а мы с Прессом направились к стойке администратора. Девушка поздоровалась с Ла Франсом, назвав его по имени, а Пресс попросил позвать менеджера, тоже назвав его по имени. Тот вышел из своего кабинета.

– Чем могу служить, мистер Ла Франс?

– Гарри, тут что-то вроде пари. Можете положить конверт в сейф и выписать нам квитанцию? Мы разорвем ее на три части, а вы вернете конверт, только когда получите целую.

Гарри любезно на все согласился, унес конверт к себе и вернулся с квитанцией. Я заготовил бумажку в пять долларов, положил на стойку со словами:

– Это вам за труды.

– И он протянул мне клочок бумаги, промямлив, что это вовсе не обязательно, м-м-м…

– Смелей, Гарри, – посоветовал я, повернулся, шагая навстречу Мейеру, а Ла Франс поспешил за мной следом. Я разорвал бумажку на три неровных куска и церемонно положил по трети на каждую протянутую ладонь.

– Детские игры, – вздохнул Мейер. – Причем разорительные для вас, друзья мои.

Мы вышли, подошли к машине, остановились, и я предложил забросить доктора в мотель. Он сел на переднее сиденье. Я закрыл дверцу, оглянулся, протянул руку Престону Ла Франсу:

– Пресс, по-моему, мы действительно вошли в дело. Увидимся через несколько дней. Составьте соглашение насчет опциона Карби.

– Конечно, Трев. Обязательно составлю.

На его физиономии было страдальческое, серьезное и озабоченное выражение, как у надеющегося попасть в дом пса, которому не хочется мокнуть под дождем.

– Надеюсь, все ваши проблемы благополучно уладятся.

– Какие? А, кошмар с моим племянником.

– Мальчик наверняка проявил лишнее рвение. Знал, что вы вместе с его отцом использовали все законные возможности, чтобы заставить Бэннона бросить бизнес. Должно быть, попробовал обескуражить его другим способом.

– Возможно. И постарался замести следы. Я бы назвал это чем-то вроде несчастного случая. Фредди никого не хотел убивать. По-моему, когда его найдут, он точно расскажет о происшедшем, и его, может быть, согласятся не признавать виновным в убийстве. У Монаха полно рычагов в этой части штата. Трев.., как вы думаете, скоро утвердят сделку?

– Дело нескольких дней. Не волнуйтесь по этому поводу. Он пошел прочь. Я обошел вокруг автомобиля, сел и поехал.

– Голубиная какашка.., таракашка, – пробормотал Мейер. – Ну, как я выглядел?

– Истинный профессионал. Великий прирожденный талант, доктор.

Я полез в нагрудный карман, вытащил целую зеленую квитанцию и передал ему. Он выудил из своего кармана маленькую катушку скотча, разорвал бумажку на три части, склеил их липкой лентой.

Я дважды повернул направо, остановившись на боковой улице позади отеля. Он вернул мне квитанцию и спросил:

– Так скоро?

– Почему бы и нет? Пока известно, что Гарри еще у себя в кабинете, а также известно, где находится старина Пресс. Обожди прямо здесь. Не уходи, профессионал.

Я свернул за угол, вошел в отель через боковую дверь, проследовал через старомодный вестибюль к стойке. Гарри был один, раскладывал по ячейкам почту.

Я протянул квитанцию и объявил:

– Выиграл!

– Быстро, сэр.

– Ваша правда!

И он вынес конверт.

– Гарри, – сказал я, – если хотите и дальше дружить с мистером Ла Франсом, лучше не напоминайте ему об этом небольшом фиаско. Он был так уверен в своей правоте, что ужасно рассердится.

– Понял, сэр.

Я вернулся к машине, отвез Мейера в мотель. Отдал ему сорок тысяч, вернул свой чрезвычайный запас в потайное место в багажнике автомобиля.

Было ровно три тридцать. Когда я снова вошел в номер мотеля, Мейер беседовал по телефону со своим брокером в Лолердейле. Положил трубку, посмотрел на записанные им цифры.