Хроники Манипулятора. Лицо Искажения

В десять часов утра у компаньонов уже имелась машина. Оставив челнок в укрытии, они первым делом арендовали внедорожник с хорошим просветом, поскольку местные дороги доверия не внушали. Джонни вдоль и поперёк облетел на бреющем полёте всю деревню сектантов, но не смог почувствовать присутствия капитана. Тогда они высадились в ближайшем городке, в паре десятков миль от общины, и взяли напрокат машину у владельца бензозаправки. Джонни не успел позавтракать, поэтому забился на заднее сиденье и пребывал в легком анабиозе, пока его друг крутил баранку. Дождливая погода усиливала его утреннюю сонливость.

– Похоже, мы на месте – Каротти сбросил скорость и остановился возле шлагбаума, установленного на въезде в поселение. Возле него стояла будка дизайна войны за независимость, в которой с тупым видом дежурил мужчина в просторном сером балахоне. Чуть дальше можно было разглядеть деревянные домики, сделанные из сборных панелей. Над ними возвышался пик крыши высокого здания, увенчанный каким-то символом.

– Простите, это община Светлого Царства?

Привратник важно надулся и сообщил, что они находятся у ворот Врат, которые являются прибежищем детей Светлого Царства. Каротти понимающе покивал.

– Скажи нам, о страж. Мы можем попасть внутрь?

Мужчина надулся еще больше и уже хотел что-то ответить, когда с другой стороны подлетел здоровенный пикап, резко затормозил, едва не задев шлагбаум, и яростно засигналил. Привратник сразу же сдулся и, раболепно сутулясь, замахал руками на Тома, призывая освободить дорогу. Как только Каротти сдал назад, и шлагбаум открылся, пикап рванул в карьер. Томас успел заметить за рулем здоровенного мужика в военном камуфляже, который злобно на него зыркнул.

– Какие тут все одухотворенные!

– Давай за ним. – Том оглянулся и увидел, что его компаньон сидит, полностью распрямившись. Следов утренней вялости как не бывало.

– Давай, только не слишком гони. Никуда он не денется.

Пикап летел как сумасшедший. У них была не самая лучшая машина, поэтому Каротти вцепился в руль и прикладывал максимум усилий, чтобы не вылететь на обочину. К тому же Гиффет изрядно отвлекал его своими комментариями.

– Я его зацепил. Он знает, где Родни. С ним все в порядке. Этот тип хочет догнать девушку… Линда. Она сбежала ночью. Он уверен, что она едет в… Модок. Тут недалеко автобусная остановка. Она поедет до конечной. Он тут вроде специалиста по безопасности. Выполняет распоряжения Грегора. Грегор, похоже, главный. Громилу зовут Генри Мэйсон.

– Если мы знаем, куда он едет, может, перестанем пытаться разбить эту колымагу?

– Да, можешь немного его отпустить. Но сильно не расслабляйся.

Джонни хотел повлиять на водителя пикапа, чтобы он сбросил скорость, но тот уже был слишком далеко. Манипулятору долетали только обрывки самых ярких его мыслей. Они проложили маршрут и поехали более спокойно.

Через тридцать минут друзья добрались до городка. Автобусная стоянка находилась прямо на дороге, её сложно было не заметить. Знакомый пикап стоял возле закусочной, водителя внутри не было. Гиффет вышел из машины.

– Я пока осмотрюсь. Будем на связи.

Каротти кивнул и поставил машину рядом с будкой кофейного автомата.

Джонни не спеша перешел улицу и заглянул в кафе. Громила сидел за стойкой и беседовал с официантом. Гиффет открыл дверь и уже собрался возвращаться к машине, когда испытал знакомое ощущение: рядом с ним находился Светлый. Он развернулся и увидел девушку, которая в этот момент торопливо выходила из дверей с противоположной стороны закусочной. Он покосился на Мэйсона. Тот как раз пытался описать её официанту – его мысли были как на ладони. Джонни вышел и поспешил по параллельной улице за незнакомкой. Он почувствовал, как она остановилась, раздумывая, куда идти дальше. Гиффет тоже остановился и стал разглядывать открытую витрину со всяким барахлом. Купив зонтик за десять баксов, он прошёл немного вперёд, завернул за угол и, дойдя до перекрёстка, стал ждать.

Она торопливо забежала в тупик и спряталась за мусорными баками. Джонни выглянул из-за угла, увидел её преследователя. Перейдя дорогу, он прислонился к стене и нащупал сознание Тома. Его компаньон уже давно привык к таким контактам и без усилий понял все, что нужно было сделать. Через минуту все было кончено. Мэйсон топал на лодочную станцию, чтобы купить билет на ближайшую баржу: он был уверен, что девушка прячется в трюме и теперь-то никуда от него не денется, а Джонни с беглянкой направлялся в другую сторону, к машине, в которой его ждал Каротти.

Они втроём катили в сторону безымянного городка, в котором арендовали автомобиль. Девушку все еще лихорадило, и Гиффет не лез к ней с расспросами. Вместо этого он наблюдал за ходом её мыслей, постепенно проясняя для себя сложившуюся ситуацию. Когда они приехали, он уже знал практически все, что ей было известно. Джонни решил нарушить молчание.

– Линда, вы же понимаете, что мы с вами в одной лодке?

Она посмотрела на него одновременно с надеждой и сомнением.

– Моя мама осталась во Вратах. Я должна её оттуда вытащить, но как? Вы просто не представляете, что это за место!

Томас обернулся и покачал головой.

– Я уверен, что он уже очень многое представляет. Но мы бы хотели услышать это от вас. – И Каротти многозначительно посмотрел на компаньона. Тот согласно покивал.

– Расскажите нам о себе.

Линда нахмурилась. Ей очень хотелось довериться этим двоим: с виду они были хорошими парнями.

– Я вас совсем не знаю…

Джонни не хотел давить на неё, она была Светлой. Он понимал, что теперь их судьбы связаны. Начинать с грубой манипуляции было неправильно. Он посмотрел на Каротти, Томас кивнул.

– Наша история вам покажется совершенно неправдоподобной, а нам не хотелось бы вас обманывать.

Она усмехнулась.

– Во Вратах я видела такое, что меня будет довольно сложно удивить.

Джонни протянул ей планшетный компьютер.

– Мы занимаемся разработкой новых технологий. КарГи Констракшн – Каротти и Гиффет.

Она полистала страницы официального сайта.

– Я про вас слышала. Линда с сомнением посмотрела на засаленное сиденье кроссовера.

Джонни улыбнулся.

– Мы его взяли у хозяина вон той бензозаправки. А сюда прилетели на летающей тарелке. Она стоит в кустах у дороги.

Поворот был настолько неожиданным, что девушка рассмеялась. Смех у неё был звонкий и мелодичный. Она подумала, что зря сомневается. Они хорошие люди. Линда вздохнула и начала рассказывать.

Отец у неё был пожарным. Он часто ей снился, и это были хорошие сны. Она вспоминала его сказки, которых он знал наизусть великое множество. Он приходил, иногда пропахнув гарью, и долго мылся в душе, басом распевая всякие песни. Мама его просто обожала. Он всегда был большой и сильный, и они жили спокойно, зная, что папа может справиться с любой задачей. Они часто отправлялись путешествовать втроём на машине, и каждый раз он привозил их в удивительные места, и рассказывал про них такие подробности, словно там вырос. Мама смеялась и говорила что он страшный враль, а Линде было все равно. Какая разница, главное, чтобы было интересно.

А потом его не стало. Ей тогда исполнилось восемнадцать. Они тушили большой склад с пластиковой посудой, и крыша под ними провалилась. Тогда погибло четверо пожарных, весь расчёт. Когда мама вернулась с опознания, Линда обняла её, но та была, словно кусок дерева. Она просидела неподвижно несколько дней, пустыми глазами глядя в окно, а потом соседка отвела её в церковь. Оттуда мать вернулась со странным блеском в глазах, и с тех пор стала страшно религиозной. Сначала вдова посещала все службы в местном храме, потом принялась скупать книги различных учений. Линда старалась её поддерживать, но мама все больше отдалялась от нее. Им стало трудно общаться, интересы матери сводились к пространным рассуждениям о бренности бытия и размышлениям о загробной жизни.

В свой последний приезд девушка узнала, что мама продает дом и перебирается в новую общину. Ей не удалось отговорить её, но мать, по крайней мере, обещала встречаться с ней пару раз в месяц.

В общине ей сразу не понравилось. Линда пыталась понять, что не так, но не могла привести никаких аргументов. Жители выглядели на удивление довольными, если не считать фанатизма во взглядах. И все же её не покидало тревожное ощущение – ей казалось, что все тут словно сговорились. Она до этого ни разу не бывала в таких местах и решила списать все на религиозный пыл – такой же, как у Сары, её матери. Они встречались с ней в домике свиданий, который стоял в стороне от поселения. Во второй приезд она столкнулась с Грегором. У него не было никаких знаков отличия, но было понятно, что он не просто еще один прихожанин. Мать бросала на него взгляды полные обожания, и она не являлась исключением.

Духовный лидер был мелким. Линда привыкла сравнивать всех мужчин со своим отцом, а ему трудно было составить конкуренцию во всех отношениях. Но этот был действительно мелкий. Весь скрюченный, сухопарый, с маленьким подбородком и цепким взглядом. Но когда он говорил, все менялось. Плечи расправлялись, звонкий уверенный голос заполнял все пространство, и речи его были полны загадочности.

Когда он её увидел, то подошёл и начал говорить, даже не взглянув на маму, хотя Сара смотрела на него с преданностью собаки.

– Приветствую тебя, дитя, во Вратах! Твоя мать много говорит о тебе. Я вижу в тебе больше, чем остальные. Наши дороги не случайно пересеклись, это часть Пути.

Линда смотрела в его глаза и ничего не чувствовала. Только неприязнь.

– Ты слышишь и не слышишь меня одновременно. Редкий дар, редкая возможность! Ты станешь частью Искажения.

К счастью, она уже собиралась, и, воспользовавшись поводом, ушла, сославшись на то, что ей пора на автобус, который приезжал всего три раза в день. Нестор ей настолько не понравился, что она решила следующий раз встретиться с мамой за территорией поселения. Она пропустила очередную встречу из-за дел на работе и очень удивилась, когда мать сама ей позвонила. Уже давно от неё не исходило никакой инициативы.

Они договорились встретиться на автобусной остановке. Когда девушка приехала, Сара уже ждала её. Мать словно подменили: она улыбалась, расспрашивала о работе, вся суетилась и даже пару раз обняла её. Линда тогда не поняла, что происходит и, когда мать попросила дочь послушать службу, она согласилась, чтобы не огорчать её отказом. Они оставили вещи в фанерном домике, где жила Сара и ещё одна женщина, и отправились в большое здание с остроконечной крышей. Там уже было довольно много народу. Линда села рядом с мамой в третьем ряду от кафедры и постаралась не привлекать к себе внимания. Сара принялась ей что-то рассказывать об учении, но девушка слушала вполуха – она уже давно научилась не вникать в метафизические подробности материнских монологов. Народу становилось все больше. Наконец, вперед вышел Грегор и начал вещать. Линде его речи не показались проникновенными, зато все остальные сидели, раскрыв рты. Примерно к середине службы некоторые стали раскачиваться взад-вперёд и что-то бормотать. Ничего особенного он не говорил: его проповедь изобиловала отсылками к теме бренности бытия и неспособности повлиять на предопределенность. Однако, остальные так не считали. Вот и мама присоединилась к хору бормочущих. Она сидела, вытаращив глаза, качаясь и завывая через нос. Потом проповедник выдохся, осенил собравшихся загадочными пассами рук и все медленно стали расходиться. Линда мечтала поскорее оттуда убраться – ей казалось, что во время проповеди воздух в помещении словно загустел, от чего ей в голову стали лезть странные мысли: подробности того пожара, газетные вырезки, связанные с гибелью отца, которые мать зачем-то собирала. Раньше она никогда не копалась в этом, у неё было полно других, прекрасных воспоминаний. Отец не раз говорил, что в его работе много риска, но это – риск благородный, не бессмысленный, и он шёл на него добровольно. От этого ей было не менее больно, но и винить судьбу или других в его гибели тоже было неправильно, ведь это был его выбор, его жизнь. Она хотела быстрее выбраться на улицу, чтобы почувствовать на лице дуновение ветра, но её заметил Грегор. Он подошёл и стал говорить что-то, называл её избранной и сулил ей большую роль в будущем. Она еле от него сбежала.