Дикий барин в диком поле (сборник)

Дама с котлом на ремне наклоняется к моему респектабельному соседу, который что-то чувствует и перестаёт дышать в песок. Ну, дама ему ботинком без шнурков под ребро раза два несильно. И говорит:

– И что?! Вы будете себе думать или брать? Вы пшёнку, мужчина, покупаете?!

Пшёнка – это кукуруза варёная.

Мужик в двубортном поворачивает лицо и негромко, в песок так несколько:

– А может, вы хотите показать?

Тут женщина опускается перед мужиком, как перед Богородицей, на колени, открывает котёл, пар как из Везувия – в бледное небо ах-х-х!

Мужчина смотрит в кратер. Пот, песок – всё туда же.

– Ай, оно у вас маленькое!

И тут женщина-кукурузонос произносит фразу, которая вот уже двадцать с лишним лет выручает меня в самых причудливых ситуациях. Вот она стоит перед мужиком на коленях, их разделяет только кастрюля и пережитое с другими. И она говорит:

– Маленькое?! Зачем мне вы говорите такое?! Возьмите их в руку – вы ужаснётесь! Нет, вы сожмите – и молчите! Маленькое!

Телефонный разговор

Звонили из самого Стокгольма.

Я подумал, что Нобелевская одумалась. Оправил орденские ленты, взял телефонную трубку, выпрямился у зеркала и внушительно произнёс:

– У аппарата в негодовании…

К огромному сожалению, Елизавета Генриховна, отъехавшая в Швецию свою, попала под тлетворное влияние своей тамошней аккуратной родни. И родня её мне стала в телефон говорить слова о моём странном воспитании нашего несовершеннолетнего алмаза. И то я не так, и это я не эдак.

Под градом улик орал в трубку первые пришедшие на ум сочетания букв. В разговоре с соотечественниками это прокатывает. Пятьдесят тыщ подписчиков тому верной порукой служат.

А шведы на чарующую магию моего визгливого голоса не велись и гнули свою скандинавскую линию:

– Чем вы кормили дитя? Если она не хочет есть вегетарианские тефтеллен унд злакен с обезжиренным миндальным и витаминизированным молоком?

– Ну… это… – интеллигентно откашливаюсь. – Баранина, питательные смеси из масла и хлеба, пирожки с ливером… Мороженое. Селёдка с пюре. Блинчики. Эти, как их… каши с вареньем. Капуста с брусникой. Дичь. Тортики там… Крошечные! Крошечные тортики! Вобла, жерех. А! Яблоки! Яблоки же были! Яблоками кормил! С временно, хоть и навечно добровольно возвращенных исконных территорий!

– Она действительно не хочет есть доброкачественную…

Я переспросил.

– Доб-ро-ка-чес-твен-ную пищу… – повторили.

– Какую?! – не поверил.

– Полезную и сбалансированную!

– Толокно, что ли? – Я-то в диетологии – ого-го.

– Что?

– Толокно? Не хочет есть ваше толокно?! Из опилок-то?! – голосом крепну. Ведь кормил же яблоками.

– Какое толокно? Что вы там говорите? Вы кормили девочку консервами?

– Я их от неё прятал!

– Консервами кормили?

– Яблоки были, иные там… плоды и соцветия…

– Вы понимаете, что консервы вредны детям?

– Яблоки, говорю, давал… Чего это они вредные-то стали вдруг, консервы?! Со мной так нельзя. Аргументируйте!

– Вы консервы ей давали?

– Ну, так… полакомиться давал. Хлебушком там помакать… со сковороды. Понимаете, когда лук и картошка, а сверху… и осень, то чего тут кривляться-то? Очень полезно!

– Девочка сказала, что больше всего она хочет солёное печенье из рациона для солдат! Вы давали ей еду для солдат? Из пятнистой коробки?

– Крошка моя! Не забыла! Не забыла! Люди, несите флаги и факелы! Праздник сейчас состоится! Барабанам частую дробь зо?рей бить!

– Что вы сказали? Мы не очень…

– Полтава! Полтава!

– Вы давали ей сосиски из коня?

– Слушайте её больше! – ненатурально засмеялся. – Это же выдумщица милая! Скажет тоже… из коня…

– Вы давали ей сосиски из лошадиного мяса и жира. А ещё тогда же она видела варёную голову овцы.

– Сон! Просто сон сморил нашего ангела… С кем не бывает! Хе-хе… Мы голову без неё ели. В гостях у профессора, кстати. Невропатолога.

Зачем соврал про невропатолога?

На самом деле Лизе понравились американские галеты с какими-то впаянными в них овощами. Сам не знаю, как получилось.

Но не было у меня приказа флаг спускать перед шведами.

Радар

Есть по дороге в мою загородную хижинку одно заповедное место.

Обычный проезжающий, мчащийся на бричке по казённой ли надобности, по частному ли произволу, минуя это место, только губу закусит, творя крестное знамение. Да присосётся с жадностью к баклажке с французской водкой, отмахиваясь от укоризн верной супруги своей. Да ещё и примолвит при этом некоторое такое словцо, а то и два словца, так что супруга, захлопнувши свой красиво очерченный рот, помолчит-помолчит, глядя на проносящиеся мимо ели с осинами, а потом и сама рукой махнёт, сдвинет дорожный капор на затылок, да и усугубит за супругом остаточек в два мощных глотка. И вот уже песня, вот и объятия, поцелуи и укромные поглядывания баловника-ямщика через плечо.

А всё потому, что на одной из суетливых развилок установила деревенская ГАИ радар. Очень раритетную вещь списали за ненадобностью с марсианского флота вторжения. Мощная боевая тренога, увенчанная чёрным ящиком. Композицию дополняют комки проводов, выглядывающие из чуда враждебной техники. Главный, становой провод-жила неким намёком уходит в кусты, где, вероятно, находится питательный аккумулятор.