Последняя колония

Ни Джейн, ни я, конечно, не питали иллюзий, что игра в вышибалы приведет нас к вселенской гармонии. Слишком дерзко было бы ожидать такого от соревнования, в котором мальчишки и девчонки кидают друг в дружку ярко-красный мяч. Да и сценарий саботажа, с которым носился Трухильо, нельзя выкинуть из головы так же легко и просто, как мячик. Но вселенская гармония могла и подождать. Нам было достаточно того, что люди начинают общаться и привыкать друг к другу. Этой цели наш маленький турнир послужил очень даже неплохо.

После финала и церемонии награждения – «Драконы», которых никто не принимал всерьез, в драматическом поединке взяли верх над громившими всех подряд «Земляными слизнями», покорившими мое сердце одним лишь названием, – большинство колонистов остались коротать недолгое время, что оставалось до скачка, на обзорной палубе. Множество информационных экранов демонстрировало вид пространства впереди по курсу «Магеллана». Сейчас там было черным-черно, но сразу же после скачка на экранах должно было появиться изображение Роанока. Колонисты были возбуждены и счастливы; слова Зои насчет новогоднего гулянья пришлись в самую точку.

– Сколько еще осталось? – спросила Зои.

Я взглянул на свою ЭЗК:

– Всего ничего. Минута двадцать секунд.

– Дай-ка мне посмотреть! – потребовала она и выхватила у меня ЭЗК.

Свободной рукой Зои взяла микрофон, которым я пользовался, когда поздравлял «Драконов» с победой.

– Эй! – воскликнула она, и все головы повернулись к нам. – До скачка осталась минута!

Колонисты разразились восторженными криками, и Зои принялась отсчитывать пятисекундные интервалы. На сцену вскарабкалась Гретхен Трухильо в сопровождении двух мальчиков; все трое уселись рядом с Зои, и один парнишка сразу же обнял Зои за талию.

Я толкнул Джейн локтем.

– Ты видишь?

– Это, вероятно, Энцо, – отозвалась Джейн.

– Энцо? Кто такой Энцо?

– Успокойся, девяностолетний папаша, – сказала Джейн и вдруг тоже обняла меня за талию, что было очень необычно для нее.

Как правило, она откладывала проявления привязанности до тех пор, пока мы не оказывались вдвоем. Но после приступа лихорадки она почему-то стала вести себя несколько свободнее.

– Ты же знаешь, что мне не нравится такое твое поведение, – наставительно заметил я. – Оно подрывает мой авторитет.

– Наплевать, – коротко ответила Джейн.

Я ухмыльнулся.

Зои дошла до двадцати секунд и теперь вместе с друзьями вела посекундный обратный отсчет; к ним присоединился нестройный хор колонистов. Когда прозвучало слово «ноль», наступила тишина. Все повернулись к экранам. Еще мгновение, которое казалось вечностью, на них оставалась чернота, испещренная точками звезд, а потом прямо по курсу возникла большая зеленая планета.

Палуба взорвалась восторгом. Люди начали обниматься и целоваться, кто-то, вероятно, за отсутствием более подходящей песни, загорланил «Доброе старое время»[4 - «Доброе старое время» – шотландская песня на слова Роберта Бернса (1759–1796), которую по традиции поют на прощание в конце праздничного обеда, митинга и т. п.].

Я повернулся к жене и поцеловал ее.

– С новым миром тебя.

– И тебя с новым миром, – отозвалась она и тоже чмокнула меня, а потом нас чуть не повалила Зои, пытавшаяся расцеловать обоих сразу.

Через пару минут, освободившись из объятий Зои и Джейн, я заметил, что Савитри пристально смотрит на ближайший экран.

– Теперь можешь расслабиться, – посоветовал я. – Планета никуда не денется.