Война старика

Сегодня вечером от вас требуется только найти свои каюты. Большинству пришлось совершить довольно далекие путешествия, и мы хотим, чтобы вы как следует отдохнули перед завтрашними обследованиями. Кстати, сейчас, перед тем как вы отправитесь отдыхать, самый подходящий момент для того, чтобы перейти на распорядок жизни по корабельному времени, которое совпадает со стандартным колониально-космическим временем. Сейчас, – он посмотрел на наручные часы, – двадцать один тридцать восемь по колониальному. Ваши ЭЗК установлены по судовому времени. Следующий день начнется у вас с завтрака – для него отведено время с шести до семи тридцати, – а потом последуют обследования и назначения. Завтракать не обязательно – вы пока еще не на военной службе, – но завтра у вас будет тяжелый день, и я настоятельно советую не забывать об этом.

В том случае если у вас будут какие-нибудь вопросы, вы можете через свои ЭЗК подключиться к информационной системе «Генри Гудзона» и воспользоваться помощью интерфейса искусственного интеллекта. Вы можете записать вопрос стилусом – электронным пером – или воспользоваться встроенным микрофоном ЭЗК. На каждой жилой палубе также будут постоянно находиться сотрудники администрации Союза колоний. Прошу не стесняться обращаться к ним за помощью. Наш медицинский персонал, имеющий личную информацию о каждом из вас, уже знает о любых проблемах или потребностях, которые у вас имеются или могут возникнуть, и, вполне возможно, придя в свои каюты, вы узнаете о сделанных вам назначениях. Вся информация о них будет в ваших ЭЗК. Вы можете также в любой момент, когда сочтете нужным, посетить корабельный лазарет. Можно будет воспользоваться и услугами этой столовой на протяжении всей нынешней ночи. Но начиная с завтрашнего дня она будет работать по нормальному расписанию. О распорядке работы столовой и о меню вы также сможете узнать по ЭЗК. И еще одна важная вещь: начиная с завтрашнего дня вы все должны носить форму новобранцев ССК. В данный момент она уже находится в ваших каютах.

Кэмпбелл секунду помолчал, обводя нас, как он, вероятно, считал, многозначительным и проницательным взглядом.

– От имени Союза колоний и Сил самообороны колоний я приветствую вас как новых граждан и самое новое поколение наших защитников. Да благословит вас Господь, и да позволит Он вам пройти невредимыми через все, что вас ожидает.

Кстати, на тот случай, если вы захотите понаблюдать, как мы будем покидать околоземную орбиту, в помещении театра обсервационной палубы будет установлена видеосистема. Театр весьма просторен, в нем без труда поместятся все новобранцы, так что можете не волноваться насчет мест. «Генри Гудзон» движется с большой скоростью, и поэтому ко времени завтрака Земля превратится в очень маленький диск, а к обеду окажется всего лишь яркой точкой в небе. Вероятно, другой возможности посмотреть на то, что прежде было вашим родным миром, вам больше не представится. Поэтому, если Земля что-то значит для вас, я рекомендую вам посетить театр.

– И как вам новый сосед по комнате? – спросил меня Гарри, усевшись рядом в театре на обсервационной палубе.

– Если честно, мне совершенно не хочется говорить на эту тему, – ответил я. При помощи ЭЗК я добрался до своей каюты и обнаружил, что сосед уже раскладывает вещи. Им оказался Леон Дик. Он поднял голову и проворчал:

– О, смотрите-ка, знаток Библии, – и с тех пор старательно игнорировал меня, что в комнате размером десять на десять футов было довольно трудно сделать. Леон уже завладел нижней койкой (которая для коленей с семидесятипятилетним стажем казалась намного более привлекательной). Мне ничего не оставалось, как бросить мою сумку на верхнюю полку, взять ЭЗК и отправиться навестить Джесси, которая тоже разместилась на этой палубе. Ее соседка, милая леди по имени Мэгги, поприветствовала меня любезным кивком и умчалась смотреть, как «Генри Гудзон» начнет удаляться от Земли. Я сообщил Джесси, с кем мне придется обитать бок о бок. Она рассмеялась.

Гарри, услышав эту новость в пересказе развеселившейся Джесси, сочувственно похлопал меня по плечу.

– Не слишком переживайте из-за этого. В конце концов, это всего лишь до Беты Компаса.

– Где бы эта самая Бета ни находилась, – добавил я. – А кто ваш сосед?

– Не могу ничего сказать о нем, – ответил Гарри. – Когда я добрался до каюты, он уже спал. Занял нижнюю койку, ублюдок.

– А моя соседка – само очарование, – сообщила Джесси. – Как только мы познакомились, она угостила меня домашним печеньем. Сказала, что его напекла внучка ей в дорогу.

– Меня она печеньем не угощала, – возмутился я.

– Но ведь ей предстоит жить не с вами, правда?

– И как вам показалось печенье? – спросил Гарри.

– Больше всего походило на окаменевшую овсянку, – призналась Джесси. – Но дело не в этом. Просто у меня, в отличие от вас, прекрасная соседка. Я специалист. Смотрите, вон там Земля, – ткнула она пальцем в загоревшийся огромный видеоэкран.

Планета была видна с просто изумительной четкостью. Тот, кто создал этот видеоэкран, кем бы он ни был, проделал превосходную работу.

– Жаль, что такого экрана не было в моей гостиной, – сказал Гарри. – Ко мне собирались бы все соседи смотреть игры суперкубка.

– Просто посмотрите на нее, – сказал я. – Всю жизнь она оставалась единственным местом, где нам доводилось бывать. Все, кого мы когда-либо знали или любили, жили там. А теперь мы ее покидаем. Это не вызывает в вас каких-нибудь чувств?

– Возбуждение, – отозвалась Джесси. – И грусть. Но не слишком сильную грусть.

– Определенно не слишком сильную, – поддержал ее Гарри. – Для меня там уже не оставалось никаких дел – только стареть и умирать.

– Знаете, умереть вам, может быть, еще удастся, – предположил я. – Вы ведь станете военным.

– Да, но я умру не стариком, – ответил Гарри. – Собираюсь воспользоваться шансом погибнуть молодым и оставить после себя красивый труп. Это послужит возмещением того, что было упущено мною в первый раз.

– Да вы романтик, – невозмутимо сказала Джесси.

– Вы чертовски правы, – согласился Гарри.

– Слушайте, – перебил их я. – Мы, похоже, отправляемся.

Через громкоговорители театра доносились отрывистые переговоры между «Генри Гудзоном» и диспетчером колониальной станции. Затем послышался чуть слышный низкий гул, и сквозь кресла мы ощутили едва заметную вибрацию.

– Двигатели, – сказал Гарри.

Мы с Джесси кивнули.

А потом Земля начала медленно уменьшаться на видеоэкране. Все еще огромная, все еще сияющая чистыми синим и белым цветами, она прямо на глазах неумолимо съеживалась, занимая все меньшую и меньшую часть экрана. Все несколько сот новобранцев молча следили за тем, как она удалялась. Я скосил глаза на Гарри, который, несмотря на недавнюю браваду, сидел в глубокой задумчивости. По щеке Джесси катилась слеза.

– Эй, – сказал я и взял ее за руку. – Разве вы забыли: не слишком сильная грусть!

Она улыбнулась в ответ и пожала мою руку.

– Да, – ответила она хриплым полушепотом. – Не слишком сильная. Но все же… Все же…

Мы просидели там еще некоторое время, глядя, как все, что мы когда-либо знали, уменьшается и сползает к краю видеоэкрана.

Я установил мою ЭЗК, чтобы она разбудила меня ровно в шесть, что она и сделала, начав негромко воспроизводить через свои маленькие динамики духовую музыку, которая постепенно становилась все громче и громче, пока я не проснулся. Музыку я выключил, тихонько сполз с верхней полки и, включив в платяном шкафу маленькую лампочку, разыскал полотенце. В том же шкафу висели два комплекта формы новобранцев голубого «колониального» цвета, спортивного образца: две голубые футболки, две пары широких голубых, похожих на китайские штанов на веревочке, две пары белых носков, трусы, похожие на шорты, и синие спортивные тапочки. Судя по всему, до прибытия на Бету Компаса настоящая форменная одежда нам не должна была потребоваться. Я надел штаны и футболку и поплелся в душ.

Когда вернулся, в комнатушке ярко горел свет, но Леон еще валялся в постели – лампы, судя по всему, включились автоматически. Я надел рубашку поверх футболки, дополнил свой наряд носками и тапочками и теперь был готов бегать трусцой или заниматься чем-нибудь другим, что для меня запланировали на этот день. Теперь следует позавтракать. Направляясь к двери, я легонько тряхнул Леона за плечо. Конечно, он был балбесом, но даже балбес вряд ли хочет проспать завтрак. Когда он приоткрыл глаза, я осведомился, не желает ли он поесть.

– Что? – неуверенно, как пьяный, ворочая языком, пробормотал он. – Нет. Оставь меня в покое.

– Вы уверены, Леон? – спросил я. – Вы же помните, как говорят о завтраке: завтрак съешь сам, ну и так далее. Вставайте. Вам потребуется запас энергии.

Теперь Леон уже чуть не рычал на меня.

– Моя мать умерла тридцать лет назад! Неужели она не могла выбрать для своего возрождения кого-нибудь получше тебя! Проваливай отсюда и дай мне поспать!

Мне было приятно видеть, что Леон нисколько не смягчил своего отношения ко мне.

– Ладно, – сказал я, – вернусь после завтрака.

Леон хрюкнул и перекатился на другой бок. Я направился в столовую.

Завтрак оказался восхитительным. Если бы Ганди был женат на женщине, которая могла так готовить, он забыл бы о всяком воздержании. Я взял две золотистые хрустящие бельгийские вафли, обсыпанные сахарной пудрой, политые, если мне не изменил вкус, самым настоящим кленовым сиропом из Вермонта, да еще и с хорошей порцией сливочного масла, которое было растоплено ровно настолько, чтобы заполнить все углубления вафли. Добавьте к этому яйца всмятку, четыре толстых куска темно-коричневого бекона с хрустящей корочкой, сок из апельсина, который, очевидно, даже не успел понять, что его отжали, и кружку кофе, будто только что собранного и обжаренного.

Я решил, что умер и попал в рай. Если учесть, что на Земле я с юридической точки зрения теперь официально мертв и лечу, пересекая Солнечную систему, в космическом корабле, то мое предположение не слишком далеко от истины.

– Вот это да, – воскликнул парень рядом, взглянув, как я опустил на стол плотно уставленный поднос. – Только посмотрите, сколько здесь жиров. Вы прямо-таки напрашиваетесь на ишемическую болезнь. Поверьте мне, я доктор и знаю, что говорю.

– Угу, – откликнулся я, указывая на его поднос. – Вот это, прямо перед вами, кажется мне похожим на омлет из четырех яиц. А рядом – по фунту ветчины и чеддера.

– Поступайте так, как я вам советую, а не так, как я сам себя веду. Таково было мое кредо во все время врачебной практики, – бодро отозвался он. – Если бы больше пациентов прислушивались к моим советам, вместо того чтобы брать с меня пример, они бы до сих пор были живы. Пусть это послужит нам всем уроком. Кстати, я – Томас Джейн.

– Джон Перри, – представился я, протягивая руку.