К востоку от Эдема

– Я бы и больную собаку из дома не выгнал.

– Ну и беситься тоже не стоит. А ты ничего не скрываешь? Выходил куда-нибудь прошлой ночью. Не твоих ли это рук дело?

– Он всю ночь провел дома, – заверил Чарльз. – Храпел, как паровоз.

– Почему вы не оставите девушку в покое? Дайте ей выздороветь.

Врач поднялся из-за стола и отряхнул руки.

– Послушай, Адам, твой отец был моим старинным приятелем, и я прекрасно знаю и тебя, и всю вашу семью. Ты ведь не дурак, и я не возьму в толк, почему ты отказываешься признавать очевидные факты? А дело обстоит именно так, и приходится уговаривать тебя, как младенца. На девушку совершено нападение, и не вызывает сомнений, что ее намеревались убить. Если я не доложу шерифу, то нарушу закон. Не скрою, иногда я законы нарушаю, но не в таких серьезных случаях.

– Хорошо, расскажите шерифу, только попросите не беспокоить девушку, пока ей не полегчает.

– Не в моих правилах причинять вред пациентам, – гордо заявил врач. – Так вы по-прежнему хотите оставить ее у себя в доме?

– Да.

– Что ж, дело хозяйское. Завтра к вам загляну. Девушка будет спать. Поите ее через трубочку водой и кормите теплым бульоном, если, конечно, она захочет принимать пищу. – С этими словами врач удалился.

– Адам, ради всех святых, что все это значит? – накинулся Чарльз на брата.

– Отстань.

– Да что на тебя нашло?

– Отвяжись, слышишь? Просто оставь меня в покое.

– Господи Иисусе!

Сплюнув в сердцах на пол, Чарльз с тяжелым сердцем отправился на работу.

Адам радовался, что остался один. Он походил по кухне, вымыл оставшуюся после завтрака посуду и подмел пол. Наведя порядок на кухне, он пошел в спальню и, придвинув к кровати стул, сел. Под действием морфия девушка погрузилась в глубокий сон и тяжело похрапывала. Отеки с лица начали сходить, но обрамленные черными кругами глаза оставались распухшими. Адам сидел не шевелясь, не в силах оторвать глаз от девушки. Сломанная левая рука в лубке лежала у нее на животе, а правая – поверх одеяла. Пальцы сжаты в кулачок, как гнездышко. Маленькая, совсем детская ручка. Адам осторожно погладил теплое запястье, и девушка слегка пошевелила пальцами. Украдкой, словно опасаясь, что его застанут врасплох, Адам разжал ладошку и погладил изящные кончики нежных розовых пальчиков. Кожа на тыльной стороне руки словно светилась изнутри, как перламутровая. Адам восторженно крякнул. Внезапно девушка перестала дышать, и он насторожился, но в следующее мгновение в горле что-то булькнуло, и мерное похрапывание возобновилось. Адам бережно спрятал руку девушки под одеяло и вышел на цыпочках из комнаты.

Несколько дней под действием опиумных пилюль и пережитых потрясений Кэти лежала в забытьи. Из-за сильной боли она почти не шевелилась, а все тело казалось налитым свинцом. Девушка понимала, что вокруг нее происходят какие-то события. Постепенно голова прояснилась, и с глаз спала пелена тумана. К ней в комнату заходили двое молодых мужчин: один появлялся от случая к случаю, а второй – почти все время сидел у ее постели. Кэти догадалась, что третий мужчина, который регулярно ее навещает, – доктор. Но больше всех девушку интересовал еще один человек, высокий и худой, и интерес этот был вызван страхом. Возможно, сквозь тяжелый сон под действием морфия она что-то услышала, и это отпечаталось в мозгу.

Постепенно и медленно в памяти всплывали и выстраивались заново события последних дней. Перед глазами возникало лицо мистера Эдвардса. Вот оно утрачивает невозмутимое самодовольное выражение и превращается в маску убийцы. Никогда прежде Кэти не испытывала такого смертельного ужаса, зато теперь она знала, что собой представляет страх. И ее рассудок метался в поисках спасения, точно крыса, ищущая выход из западни. Мистер Эдвардс узнал о пожаре. А может, не он один? Как же он пронюхал? При этой мысли в груди поднялась волна слепого тошнотворного страха.

Из разговоров Кэти поняла, что высокий худой человек – шериф и хочет ее допросить, а молодой мужчина по имени Адам всячески этому препятствует, защищая ее. Возможно, шериф уже знает о пожаре.

Голоса звучали очень громко, и тут Кэти осенило, как надо действовать дальше.

– У девушки наверняка есть имя, – говорил шериф. – И кто-то должен ее знать.

– Как она станет отвечать на вопросы? Ведь у нее сломана челюсть, – послышался голос Адама.

– Если она пишет правой рукой, то может написать ответы на наши вопросы. Послушай, Адам, если кто-то хотел ее убить, лучше я поймаю его сейчас, пока есть возможность. Дай мне карандаш и позволь с ней побеседовать.

– Вы же слышали, что сказал доктор. У нее трещина в черепе. Вы уверены, что девушка все вспомнит?

– Послушай, дай бумагу и карандаш, а там увидим.

– Не хочу, чтобы вы ее беспокоили.

– Черт возьми, Адам, твои желания не имеют никакого значения! Повторяю: мне нужны бумага и карандаш.

– Да что с тобой происходит? – послышался голос второго молодого мужчины. – Говоришь так, будто это ты виноват. Дай же ему наконец карандаш.

Когда все трое зашли в комнату, девушка лежала с закрытыми глазами.

– Она спит, – прошептал Адам.

Кэти открыла глаза и посмотрела на мужчин.

Высокий мужчина подошел к кровати:

– Не хочется вас беспокоить, мисс. Я – шериф, и знаю, что вы не в состоянии разговаривать, и все же, может, напишете пару слов?

Девушка хотела кивнуть и тут же сморщилась от боли и заморгала, давая понять, что согласна.

– Ну и умница, – обрадовался шериф. – Видите? Она хочет отвечать. Он положил блокнот на кровать и вложил ей в руку карандаш. – Вот так. А теперь назовите свое имя.

Трое мужчин внимательно следили за лицом больной. Губы девушки сжались, она сощурилась, а потом закрыла глаза, и карандаш пополз по бумаге, выводя крупные корявые буквы: «Не знаю».

– Дайте-ка я возьму чистый листок. А что вы помните?

«Пустота. Ничего не помню», – нацарапал карандаш и соскользнул с листка.

– Неужели не можете вспомнить, кто вы такая и откуда приехали? Подумайте!

Лицо девушки исказила страдальческая гримаса. Было видно, что малейшее движение дается ей с огромным трудом.

«Нет, все спуталось. Помогите».

– Бедняжка, – сочувственно вздохнул шериф. – Тем не менее благодарю, что откликнулись на мою просьбу. Когда немного окрепнете, попробуем еще раз. Нет-нет, больше писать не нужно.

Карандаш медленно вывел: «Спасибо» – и выпал из ослабших пальцев.

Итак, шерифа удалось привлечь на свою сторону. Теперь он заодно с Адамом. Остался только один противник – Чарльз. Братьям приходилось вдвоем подкладывать под больную судно, чтобы не причинить боли, и когда они заходили в комнату, Кэти внимательно изучала сердитую, угрюмую физиономию Чарльза. В лице мужчины было что-то хорошо знакомое, вызывающее тревогу. Девушка заметила, как он то и дело трогает рукой шрам на лбу: то потрет, то просто проведет пальцами. Однажды Чарльз поймал ее взгляд и, отдернув руку ото лба, с виноватым видом посмотрел на пальцы.

– Не переживай, – злобно буркнул он. – И у тебя останется такой же, а может, еще краше.

Девушка улыбнулась и отвела глаза в сторону. В комнату зашел Адам, он принес Кэти теплый бульон.

– Пойду прогуляюсь до города. Выпью пивка, – заявил Чарльз.

3

Никогда в жизни Адам не испытывал такого счастья. Ничего страшного, что он не знает имени девушки. Она просила называть себя Кэти, и этого было достаточно. Он готовил для Кэти еду и пересмотрел все кулинарные рецепты, которыми еще пользовались его мать и мачеха.