Изумрудный атлас

– Там, наверное, будет хорошо?

– Хорошо? – Мисс Крамли захихикала, словно это была лучшая шутка, которую ей довелось услышать в жизни. – О нет, я бы так не сказала! Нет-нет, нисколечко. Так, вот ваши билеты на поезд. Доедете до Уэстпорта. Выйдете и пойдете к причалу, прямо за главные доки. Там вас будет ждать лодка, она перевезет вас через озеро. Доктор Пим сказал, что кто-нибудь встретит вас на другом берегу. Все, идите. Я умываю руки.

Дети забрались в вагон, нашли свободное купе и уселись. Из окна им была видна мисс Крамли, наблюдавшая за ними с платформы.

– Вы только посмотрите на нее! – сказала Эмма. – Нарочно не уходит, хочет убедиться, что мы в самом деле уехали. Хотела бы я когда-нибудь с ней поквитаться! – Она сжала руки в кулаки.

– Никто не хочет конфетку?

Девочки изумленно вытаращили глаза. Майкл держал в руках пластиковый пакет, едва не лопавшийся от конфет. Поймав взгляды сестер, он пожал плечами.

– Я вчера вечером забрался к ней в кабинет.

Стоя на платформе, мисс Крамли с чувством глубокого удовлетворения проводила взглядом отходящий поезд. Но всю обратную дорогу в приют ее терзало воспоминание о том, как младшая хулиганка, Эмма, высунула язык, когда поезд тронулся. Мисс Крамли готова была поклясться, что девчонка сосала лакричный леденец. Но это было просто немыслимо. Откуда дитя могло взять конфету?

Во время остановки в Олбани Кейт выскочила из поезда и истратила свои жалкие сбережения на сэндвичи с сыром, которые они съели, пока поезд вез их все дальше на север и пейзаж за окном становился все более холмистым. Когда с обедом было покончено, Майкл и Эмма отправились осматривать поезд, а Кейт уселась поудобнее и закрыла глаза. Она уснула почти мгновенно.

Ей приснилось, будто она стоит перед большим каменным домом. Дом был огромный, темный и страшный, и Кейт ужасно не хотелось входить внутрь. Но потом она вдруг очутилась там и зачем-то пошла вниз по тускло освещенной лестнице. Дойдя до последней ступеньки, Кейт распахнула дверь и вошла в кабинет. На первый взгляд он был совершенно обычным – стол, кресла, камин, книжные шкафы. Но стоило ей отвернуться, как обстановка менялась. Стены отодвигались. Книги на полках перемешивались. Кресла менялись местами. А потом ее охватил жуткий, обморочный страх. Здесь притаилась опасность. Смертельная опасность для нее и ее брата с сестрой.

В этот момент поезд дернулся, и Кейт проснулась, прижимаясь головой к холодному оконному стеклу. В тот же миг она почувствовала, что ей нужно немедленно увидеть Майкла и Эмму, поэтому вскочила и бросилась на поиски.

Кейт, единственная из них троих, сохранила живую память об отце и матери, ибо воспоминания Майкла, которые он время от времени редактировал и приукрашивал, были не более чем смутными образами. Но Кейт ясно помнила красивую женщину с нежным голосом и высокого мужчину с каштановыми волосами. Она помнила дом, в котором они жили, свою спальню, Рождество… Она ясно видела, как папа сидит на ее кровати и читает ей какую-то сказку, вот только какую? На протяжении всех этих лет Кейт часами терзала свою память, пытаясь восстановить как можно больше фрагментов той прежней жизни, однако воспоминания предпочитали являться неожиданно и без предупреждения. Случайная фраза, запах или оттенок неба могли запустить какой-то загадочный механизм, и Кейт вдруг видела, как мама готовит обед, идет по улице под руку с папой – разрозненные картинки из того времени, когда они все были одной семьей. Но самое яркое воспоминание, которое всегда было с Кейт, относилось к той ночи, когда родители отослали их прочь. Кейт до сих пор чувствовала, как мамины волосы щекочут ее щеку, мамины руки застегивают медальон у нее на шее, и слышала мамин голос, шепчущий, что она очень ее любит и просит пообещать позаботиться о брате и сестре.

И Кейт сдержала это обещание. Год за годом, приют за приютом, она заботилась о брате и сестре, чтобы, когда родители вернутся, она могла сказать им: «Видите? Я сдержала свое слово. Они целы и невредимы».

Кейт разыскала Майкла и Эмму в вагоне-ресторане, где они сидели за стойкой, уплетая пончики с горячим шоколадом, которыми угостила их добрая официантка.

– Я придумал кое-что новенькое, – объявил Майкл, улыбаясь Кейт клоунской белой улыбкой, оставленной сахарной пудрой от пончиков. – Пагуиллоу.

– Пагуиллоу, – повторила Кейт. – Это настоящая фамилия?

– Нет, – ответила Эмма. – Это он только что сам придумал.

– Ну и что? – спросил Майкл. – Чем не фамилия?

В последние десять лет одним из главных занятий детей было ломать голову над тем, что скрывается за единственной буквой их фамилии. Они перебрали тысячи возможностей: Петерс, Паулсон, Пейзаж, Пикетт, Пуппс, Плутовски, Приступп, Плюшка, Платт, Пабст, Паккард, Падамадан, Пэддисон, Паес, Паганелли, Пейдж, Пингвин (бессрочный фаворит Эммы), Паскуале, Пулман, Першинг, Пит, Пикфорд, Пикуль и так далее и тому подобное. Они надеялись, что правильная фамилия пробудит память Кейт и она воскликнет: «Да, конечно! Это наше имя!» – после чего им останется только разыскать своих родителей. Но до сих пор этого не случилось.

Кейт покачала головой.

– Прости, Майкл.

– Да ладно. На самом деле это совсем не похоже на настоящую фамилию.

Когда официантка подошла подлить детям шоколада, Кейт попросила ее рассказать им что-нибудь о Кембриджском водопаде. Но добрая женщина покачала головой и сказала, что никогда не слышала о таком городе.

– Наверное, его не существует, – заявила Эмма, когда официантка отошла. – Спорим, мисс Крамли просто решила от нас избавиться? Она надеялась, что нас по пути ограбят или убьют или еще что-нибудь приключится.

– Вряд ли нас убьют всех троих сразу, – заметил Майкл, с шумом втягивая в себя горячий шоколад.

– Правильно, значит, убьют только тебя, – поддакнула Эмма.

– Нет, это тебя убьют!

– Нет, тебя…

– Нет, тебя…

Они развеселились, и Эмма сказала, что когда убийца поймет, какой Майкл бездарный и беспомощный, то убьет его просто из жалости, может быть, даже два раза, на что Майкл ответил, что убийцы уже выстроились в очередь, ожидая, когда Эмма сойдет с поезда, и даже устроили лотерею, разыгрывая право прикончить ее. Кейт не мешала им изощряться в остроумии.

На крышке медальона, который оставила ей мама, была выгравирована роза. У Кейт была дурная привычка, волнуясь, потирать металлическую коробочку между большим и указательным пальцем, поэтому за десять лет роза почти совсем стерлась. Кейт много раз пыталась избавиться от этой привычки, но все безуспешно; вот и теперь она принялась тереть свой медальон, думая о том, куда же все-таки заслала их мисс Крамли.

Уэстпорт оказался маленьким городком на берегу озера Шамплейн. Здесь вовсю готовились к Рождеству, поэтому все фонарные столбы были обвиты светящимися гирляндами, а над улицами висели иллюминации. Дети без труда нашли и пирсы и пристань. Но вот разыскать человека, который хоть что-то слышал о Кембриджском водопаде, оказалось гораздо сложнее.

– Какой еще водопад? – рявкнул человек с сердитым лицом и глазами-щелочками, которому на вид можно было легко дать и пятьдесят лет, и сто десять.

– Кембриджский, – повторила Кейт. – Это на другом берегу озера.

– Только не этого озера. Будь там какой водопад, уж я-то знал бы. Всю жизнь по нему хожу, по озеру.

– Я же вам говорила, – проворчала Эмма. – Крапивная Крамни просто решила от нас избавиться.

– Идем, – твердо казала Кейт. – Нас должна ждать лодка.

– Угу. Лодка в никуда.

Длинный и узкий пирс с выщербленным и полусгнившим дощатым настилом вел мимо широкой полосы льда прямо к открытой воде; дойдя до самого конца, дети остановились, плотно запахнули куртки и тесно прижались друг к дружке, как три пингвина, пытаясь защититься от пронизывающего ветра, задувавшего с озера.

Кейт то и дело поглядывала на солнце. Они ехали целый день, вскоре должно было стемнеть и стать еще холоднее. Несмотря на уверенность Эммы в том, что мисс Крамли отослала их к черту на куличики, и невзирая на то, что никто из местных жителей, похоже, и слыхом не слыхивал ни про какой Кембриджский водопад, Кейт продолжала надеяться на лучшее. Она знала, что злобность мисс Крамли ограничивалась щипанием, дерганьем за волосы и постоянными напоминаниями о никчемности всех окружающих. Но отделаться от троих детей, просто вышвырнув их в никуда посреди зимы, – нет, это уже выходило за рамки ее мелочной жестокости. По крайней мере, Кейт старательно убеждала себя в этом.

– Смотрите, – сказал Майкл.

Густая стена тумана двигалась по поверхности озера.

– Что-то очень быстро.

Майкл еще не успел договорить, как туман накрыл их. Они сидели на своих чемоданах, но теперь вскочили, вглядываясь в серую мглу. Бисеринки влаги выступили на их куртках. Вокруг все было тихо и неподвижно.

– Странно, – сказала Эмма.

– Ш-ш-ш-ш, – шикнул Майкл.

– Не шикай на меня! Ты…

– Да послушай ты!

Послышался рокот мотора.

Из тумана вынырнула лодка и направилась прямо к детям. Когда она приблизилась, тот, кто ею управлял, сдал назад, а потом заглушил мотор, так что суденышко бесшумно закачалась у пирса. Это оказалась небольшая широкая моторка, выкрашенная давно облезшей и облупившейся черной краской. На борту был всего один человек. Он ловко забросил трос на швартовочную тумбу.