Другой мир. Скорбная песнь

– Что? – Светозар удивился.

Эта череда невероятных событий совершенно не укладывалась в его голове. Ещё пару дней назад по крепости ходили слухи, что Мстислава тяжело ранили, и войска возглавил Игорь из Игвы. Затем Светозар слышал, что он в несколько дней расправился со всей армией кочевников. И вот зять оказался тут у герцога, после чего его бросают в темницу.

– Я говорю, казнить его велели. Завтра повесят твоего зятя! – Напарник чиркнул себя по горлу собственной ладонью.

Светозар машинально отреагировал на жест конопатого товарища:

– Не делай так, плохая примета!

– Ты мне лучше скажи, – отмахнулся напарник, – будешь ли ты завтра спать после смены или всё-таки пойдёшь смотреть на казнь?

Зиновий допил кислое молоко и вытер рот рукавом. А Светозар уже лихорадочно размышлял. Повесить человека тут дело быстрое и особого повода для этого никому не требуется. Повесят тихо и без стечения народа, зачитав короткий приговор осуждённому и редкой публике. В последнее время массово вешали мародёров, дезертиров, воров, разбойников и насильников, которых особо много развелось именно сейчас, когда разразилась война, а люди, оставшиеся без работы и без дома, массово слетали с катушек. Светозар чувствовал, что его долг перед Игорем может остаться неоплаченным, а он любил все свои долги возвращать.

Зиновий потянул своего напарника к Олафу. Когда все пары гвардейцев собрались у комнаты сотника, тот вышел и развёл каждую пару гвардейцев к местам несения службы. В прошлые разы Олаф оставлял пару Светозара и Зиновия для охраны ключевых коридоров, лишь однажды им довелось сторожить у дверей дочери герцога. Сотник сегодня ночью выглядел необычно задумчивым, наверное, поэтому их относительно неопытную пару случайно разводили в последнюю очередь и им достался, как говорили среди гвардейцев, главный пост.

Олаф оставил их у двери герцога и молча удалился. Ни тебе инструктажа, ни пожеланий, ни требований. Ну и чёрт с ним. Светозар прислушался, за дверью было тихо. Обычно на посту разговаривать не полагалось, а полагалось наблюдать и охранять. Светозару достался весьма любопытный напарник, который понимал это по-своему. Он считал, что стражникам позволено подслушивать, но исключительно в целях безопасности, конечно. Может поэтому их и не ставили раньше на важные посты, в том числе на главный пост, поскольку Олаф прекрасно знал, что Зиновий любит совать свой нос туда, куда не просят. Не помогло даже то, что в своё время барон Торсон застукал Зину за подслушиванием у дверей зала совещаний. Гвардии капитан долго отчитывал конопатого гвардейца, а Олаф, имеющий на этот счёт своё мнение, попросту заставил теперешнего напарника Светозара чистить отхожие места во всей крепости. Это надолго отвадило Зину от желания подслушивать, но натура напарника всё же взяла своё.

Какое-то время он стоял спокойно, но едва по коридору прошелестело платье дочери герцога, красотки Ингрид, как вся наука из его головы выветрилась. Девушка даже не кивнула стражникам и не поздоровалась с ними, поскольку её и так знали абсолютно все гвардейцы. Она вошла в комнату к отцу и закрыла за собой дверь. Зина тут же сделал знак Светозару, мол, постой на страже. Сержант, естественно, на главном посту итак спать не собирался. А в это время, веснушчатый напарник прильнул ухом к двери. Гвардии сержант слышал, как за дверью закашлялся герцог, а потом послышались приглушённые расстоянием и дверью голоса. Очевидно, внутри спорили. Но слушать вдвоём было нельзя, поэтому Светозар следил и слушал до тех пор, пока не услышал шум шагов на каменной лестнице. Вот чёрт! Он потянул своего товарища за ремень и тот вытянулся по стойке смирно рядом с дверным проёмом. На лестнице появился Понтиус, старый лекарь. Но Светозар точно знал, что никакой он не лекарь. Опытный сержант, который видел настоящую работу лекарей в больнице Игвы, понимал, что Понтиус на самом деле является магом. Ну, какой, извините, лекарь из этого старого пройдохи?! Ни инструментов, ни лекарств у него с собой не было.

Не успел Понтиус подойти, как дверь распахнулась и в коридор вышла взволнованная дочь герцога. Затворив за собой дверь, она сообщила:

– Он не желает меня слушать, говорит, что дело это уже решённое и казнь состоится завтра!

– Что же, девочка моя. – Старый маг грустно вздохнул. – Иди, отдыхай. Возможно, мне удастся переубедить его.

– Я надеюсь, мой упрямый отец тебя послушает. – Согласилась девушка. – Я так устала, меня измотали эти долгие походы вверх-вниз, из темницы в светлицу.

Понтиус кивнул и погладил её по плечу, успокаивая. Ингрид ушла, а старый лекарь внимательно взглянул в глаза обоим гвардейцам, но так ничего и не сказал. Наверное, потому, что Светозар старался не смотреть ему в глаза. Едва Понтиус скрылся за дверями, как Зина приблизился к сержанту и зашептал.

– Я подслушал, как она просила герцога, чтобы он отменил казнь твоего зятя. Она говорила, что твой зять и не изменник вовсе, а самый настоящий светлый паладин. – Напарник хихикнул и продолжил. – Но наш Малех кремень, а не мужик! Дочке своей единственной отказал, сказал, что уже всё решил и что зять твой никакой не паладин, а слабовольный изменник.

– Хм.

Светозар задумался, а Зина снова прижался к двери ухом, опять стал подслушивать. В другой раз сержант бы за ухо оттащил напарника от двери, но сегодня он сам был готов приложить к ней ухо. Сегодня ночью решалась судьба Игоря, несостоявшегося зятя, почти родственника. И тогда он, теряя терпение, поинтересовался:

– Ну, что там?

Через некоторое время конопатый гвардеец соизволил ответить:

– Старый хрен просит герцога, чтобы тот прислушался к его совету. Говорит всякую чушь про то, что твой зять паладин, и вообще единственный человек на свете, способный спасти весь мир от порабощения. Рассказывает про ужасы, что нам грозят! О том, что какие-то злобные колдуны во главе с каким-то Фриксом нападут на Кварт.

Со слов парня получалось, что он на стороне герцога. Возможно, напарнику показалось, что Светозар будет рад казни своего несостоявшегося зятя.

– Иди, слушай дальше! – Приказал Светозар.

Глава 3

Малех закашлялся, на губах опять появилась кровь. Он с надеждой посмотрел на своего мага-лекаря. Этот упрямый глупец решил испортить герцогу настроение своими россказнями о надвигающейся беде. Вот кочевники это беда, а где те колдуны, которых никто и не видел!?

– Я учил тебя смирять гордыню и слышать голос разума! – Говорил Понтиус, своим твёрдым голосом. Малех еле сдержал рвущийся наружу кашель.

– Времена, когда я был твоим учеником, давно прошли! – Перебил герцог своего придворного мага. – Вместо того чтобы рассказывать мне всякие небылицы, лучше бы ты подлечил меня!

– Ты забыл, тот совет, что я дал твоему сыну?! Он решил проигнорировать его, и ты знаешь, к чему это привело! – Грозно выпалил Понтиус. Его седые брови сдвинулись, нависли, словно грозовые тучи над переносицей. – Но на этот раз речь идёт не только о твоём сыне, речь идёт обо всём Междуречье…

– Погоди, старый ты хрыч! – Возмутился Малех. – Ты, что же это забыл, кто тебя кормит и поит?! Тебя не за красивые речи держат в замке!

Два седых старика упёрлись друг в друга гневными взглядами и устроили недолгую дуэль. Наконец, герцог закашлялся и откинулся обратно на свою подушку.

– Сделай, как я прошу, ради себя, ради своей дочери, ради всего Междуречья! – сказал Понтиус.

– Если ты откажешься лечить меня, я велю казнить тебя сразу после изменника Игоря! – Угроза оказалась неожиданной для старого мага, она поразила его настолько, что он не смог скрыть своего удивления.

– Значит, моё видение оказалось правдивым! – С грустью признал Понтиус.

– Какое видение, о чём ты говоришь! Тебе было сказано лечить ме… – Малех опять закашлялся, розовая жидкость с прозрачными воздушными пузырями потекла из уголка его губ.

Маг выпрямился во весь рост и опёрся о свой посох. Он покачал головой и произнёс:

– Когда мне надлежит выбирать между гибелью Междуречья и гибелью одного человека…

– Что ты мелешь безумец! Позови стражников! – Закричал герцог сиплым булькающим голосом.

– … я выбираю гибель одного глупца! – Медленно закончил Понтиус, прикрыл свои морщинистые веки и протянул руку к Малеху.

С его рук сорвался жёлтый свет и потянулся к лежащему в кровати старику. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ввалился молодой веснушчатый стражник с копьём наперевес. Но жёлтый свет уже сорвался с пальцев мага и маленьким сияющим шаром величиной с голову больного поплыл по воздуху над кроватью.

Герцог в ужасе закричал:

– Стража, убейте его!

Дряблая рука больного старика указала дрожащим пальцем на Понтиуса, и в этот же момент жёлтый шар мягко опустился на голову Малеха. Шар распался на отдельные кусочки клубящегося пара, проникая сквозь кожу, глаза, рот и ноздри, он растворился в теле больного. Кожа герцога замерцала и осветилась изнутри жёлтым светом.

– Эй, ты! Стой, где стоишь! – Крикнул молодой стражник.

Рядом с ним уже стоял второй гвардеец. Этот человек был старше и опытнее своего напарника, но он пока не вмешивался, только наблюдал из-под насупленных косматых бровей.

А тем временем под ставшей прозрачной кожей герцога проявились серые нити разной толщины и длины. Они слабо блестели, медленно распадались и истончались, самые маленькие уже совсем исчезли.

– Стражники… я приказываю…убить этого… предателя Понтиуса… и изменника… Игоря, что… сидит в темнице! – На последнем слове он безвольно обмяк и из его горла вырвался стон.

– Я позову Олафа и остальных! – Крикнул младший гвардеец.

– Погоди! – Остановил его старший гвардеец. – Что ты сделал с ним маг?

– Я лишь распустил нити своих лечебных заклинаний. – Спокойно ответил Понтиус.

Ему было жаль этого выжившего из ума и больного старика, но тот не оставил Понтиусу другого выхода. Маг повернулся к стражникам. Эти бедовые парни стояли, держась за оружие. Кажется, их появление Понтиус не учёл, но зато предсказание, которое маг увидел несколько лет назад, сбылось полностью. Именно Понтиусу суждено было укоротить жизнь Малеха. Всего на несколько дней, но это тоже считалось убийством. И теперь уже неважно то, что маг делал раньше, продлевая герцогу Малеху своим лечением жизнь. Важно только то, что его жизнь оборвал именно маг. Это можно было посчитать предательством своего сюзерена, но другого выхода у Понтиуса не осталось.