Хорошие плохие книги (сборник)

Молоденький негр вдруг повернул голову и посмотрел на меня. Это был не тот взгляд, которого можно было бы ожидать. Не враждебный, не презрительный, не угрюмый, даже не любопытствующий. Это был робкий, простодушный взгляд, в коем сквозило глубочайшее уважение. Я все понял. Этот бедняга, французский подданный, которого вытащили из леса, чтобы он драил полы и подхватил сифилис в каком-нибудь гарнизонном городке, испытывал почтение перед белым человеком. Его учили, что белая раса – это раса господ, и он по сей день в это верит.

А вот белого человека при виде марширующей чернокожей армии (и в данном случае не имеет значения, что он себя называет социалистом) посещает одна мысль. «Сколько еще мы будем морочить головы этим людям, прежде чем они повернут оружие в другую сторону?»

Любопытная, согласитесь, ситуация. У каждого белого где-то в мозгу сидела эта мысль. У всех зевак, и офицеров, увешанных залитыми путом патронными обоймами, и у сержантского состава, тоже марширующего в боевых рядах. Это был наш общий секрет, который нам хватало ума не разглашать. Только негры ничего о нем не знали. Это было все равно что провожать глазами огромное стадо домашних животных, пусть даже вооруженных, мирно растянувшихся на пару миль, в то время как птицы пролетали над их головами в противоположном направлении, поблескивая на солнце, как листочки белой бумаги.

«New Writing», Рождество 1939

Еженедельники для мальчиков

Проходя через любой бедный квартал любого большого города, вы непременно наткнетесь на маленький магазин печати. Выглядят эти магазинчики в общем-то всегда одинаково: снаружи несколько плакатов «Дейли мейл» и «Ньюс оф зе уорлд», маленькая убогая витринка с леденцами в бутылочках и пачками сигарет «Плейерс» – и сумрачный интерьер, пропахший лакричными конфетами и от пола до потолка забитый двухпенсовыми бульварными газетенками с отвратительной печатью, у большинства на первой полосе – какая-нибудь сенсация в сопровождении кричащей трехцветной иллюстрации.

Кроме ежедневных и вечерних газет ассортимент этих магазинчиков едва ли заступает на территорию продукции, представленной в крупных магазинах печати. Здесь в основном торгуют двухпенсовыми еженедельниками, количество и ассортимент которых неправдоподобно обширны. На любое увлечение и занятие – домашними птицами, выпиливанием лобзиком, ковроткачеством, пчелами, почтовыми голубями, любительской престидижитацией, филателией, шахматами – найдется по меньшей мере одна газета, а чаще несколько. По садоводству и разведению домашнего скота издается как минимум по два десятка газет. Есть спортивные газеты, газеты про радио, детские комиксы, всевозможные развлекательные газеты вроде «Всякой всячины», огромное количество газет, посвященных кино (все они в той или иной мере эксплуатируют тему женских ног), разнообразные торговые издания, женские газеты, печатающие всякие истории («Оракул», «Секреты», «Газета Пег» и так далее), газеты по рукоделию – этих столько, что обычно они занимают отдельную витрину; и в дополнение ко всему многочисленная серия «Янкиз мэгэзин» («Бойцовские истории», «Истории войн», «Рассказы-вестерны» и т. д.), которые уже потрепанными доставляются из Америки и продаются по два с половиной – три пенса. Периодические издания обычно переходят в четырехпенсовые низкопробные книжки вроде «Олдинской серии боксерских романов», «Библиотечки для мальчиков», «Собственной библиотечки для школьниц» и многие другие.

Возможно, содержимое таких магазинов как ничто другое показывает, что чувствуют и думают большинство англичан. Конечно, ничего и наполовину столь же показательного не существует в документальной литературе. Романы-бестселлеры, к примеру, рассказывают об очень многом, но полноценный роман адресуется почти исключительно читателям более высокого уровня – людям, зарабатывающим больше четырех фунтов в неделю. Кино скорее всего тоже очень ненадежный индикатор общественных вкусов, поскольку киноиндустрия – практически монополия, а это означает, что она вовсе не обязана изучать свою аудиторию сколько-нибудь тщательно. То же самое до некоторой степени относится и к ежедневной прессе, а больше всего – к радио. Однако это совсем не относится к еженедельным газетам и журналам с маленьким тиражом и специализированной тематикой. Такие газеты, как «Биржа и рынок», например, или «Домашние птицы в клетках», или «Оракул», или «Предсказания», или «Время супружества», существуют потому лишь, что на них есть определенный спрос, и они отражают настроения своих читателей так, как не может их отразить общенациональная ежедневная газета с тиражом в несколько миллионов экземпляров.

Я здесь коснусь только одного вида подобных изданий – двухпенсовых еженедельников для мальчиков, которые зачастую неточно называют «грошовыми ужастиками». Строго говоря, в этот класс сегодня можно включить десять газет: «Самоцвет», «Магнит», «Современный мальчик», «Триумф» и «Чемпион», которые принадлежат «Амальгамейтид-пресс»; а также «Чародей», «Бойскаут», «Капитан», «Сорвиголова» и «Приключения», принадлежащие «Ди-Си Томпсон & К°». Каковы тиражи этих изданий, я не знаю. Издатели и владельцы отказываются называть цифры, но в любом случае тираж газеты, печатающей истории с продолжением, наверняка имеет широкое распространение. Так или иначе, общая аудитория этих десяти изданий не может не быть весьма обширна. Ведь они продаются в любом английском городке, и почти каждый мальчик, в принципе читающий, проходит через период увлечения одной или несколькими из них. «Самоцвет» и «Магнит», старейшие среди этих газет, по типу значительно отличаются от остальных и в последние несколько лет, совершенно очевидно, растеряли свою популярность. Большая часть мальчишек находит их теперь старомодными и «занудными». Тем не менее именно с их обсуждения я хочу начать, потому что с психологической точки зрения они интереснее, чем другие, а сам факт, что они выжили и сохранились до тридцатых годов двадцатого века, представляет собой весьма удивительный феномен.

«Самоцвет» и «Магнит» – газеты-сестры (персонажи одной часто перекочевывают в другую), обе начали выходить более тридцати лет назад. В те времена они, вместе с «Приятелями» и старой «Собственной газетой для мальчиков»[12 - Именно «собственная», а не просто «газета для мальчиков», как иногда пишут, основанная в 1879 году «Обществом религиозной брошюры», до 1912 года была еженедельником, потом – ежемесячником. Она пережила Оруэлла. «Приятели», основанная в 1892 году, выходила в издательстве «Касселл» как конкурент «Собственной газеты для мальчиков».], были и оставались еще до недавнего времени ведущими игроками на поле мальчиковой периодики. Каждую неделю они публикуют фрагмент (на пятнадцать – двадцать тысяч слов) своей школьной саги, который имеет законченный сюжет, но, так или иначе, связан с предыдущим. В дополнение к школьной «Самоцвет» печатает одну или несколько приключенческих серий. Иными словами, эти две газеты так похожи друг на друга, что их можно рассматривать как одно целое, хотя «Магнит» всегда был более известен, быть может, благодаря своему действительно первоклассному сквозному персонажу, мальчику-толстяку Билли Бантеру.

Школьные истории – это рассказы о том, что составляет содержание жизни частных мужских школ, и сами школы (в «Магните» – это «Школа Серых братьев», в «Самоцвете» – «Школа Святого Джима») представлены как старинные престижные учебные заведения вроде Итона или Уинчестера. Мальчики постарше или помладше задействованы лишь на второстепенных ролях, главные же персонажи – ученики четвертого класса в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. Такие как Секстон Блейк и Нельсон Ли, которые из года в год, неделя за неделей продолжают фигурировать в этих историях, никогда не взрослея. Изредка в школе появляется новый ученик или возникает какой-нибудь другой малозначительный персонаж, но в целом на протяжении последних двадцати пяти лет состав действующих лиц почти не изменился. Все главные герои – Боб Черри, Том Мерри, Гарри Уортон, Джонни Булл, Билли Бантер и остальная компания – уже учились в «Серых братьях» или «Святом Джиме» задолго до Первой мировой войны и пребывали точно в том же возрасте, что и теперь, с ними происходили в принципе такие же приключения, и разговаривали они почти точно на том же жаргоне. И не только герои, но и вся атмосфера обоих учебных заведений остается неизменной отчасти благодаря очень искусной стилизации. Истории из «Магнита» подписаны неким Фрэнком Ричардсом, в «Самоцвете» – Мартином Клиффордом, однако сага, разворачивающаяся на протяжении тридцати лет, едва ли может быть еженедельным плодом творчества одного и того же автора[13 - Это не совсем верно. Эти рассказы на протяжении всего времени писали «Фрэнк Ричардс» и «Мартин Клиффорд», за именами которых скрывается один и тот же человек! См. статьи в «Горизонте» за май 1940 г. и в летних номерах «Летнего ералаша» за 1944 г. – Примеч. авт., сделанное в 1945 г.На самом деле эти рассказы не являются работой «Фрэнка Ричардса» (Чарлз Гамильтон, 1876–1961). Считается, что ему принадлежат тысяча триста восемьдесят из тысячи шестисот восьмидесяти трех рассказов в «Магните»; существовало еще около двадцати пяти побочных авторов. Тем не менее он написал в общей сложности около пяти тысяч рассказов, «создал» более сотни воображаемых школ, использовал две дюжины псевдонимов (в том числе Хильда Ричардс – в газетах для девочек и Мартин Клиффорд). Вероятно, объем его публикаций составляет около ста миллионов слов.]. А следовательно, писать их требовалось в стиле, который легко поддается подражанию, – чрезвычайно искусственном, многословном, совершенно отличном от всего того, что существует в сегодняшней английской литературе. Вот два отрывка для примера. Первый – из «Магнита»:

Ругается!

– Заткнись, Бантер!

Ругается!

Затыкаться было не в привычках Билли Бантера. Он редко затыкался, хотя его частенько просили это сделать. А в данном ужасном случае толстяк Филин из «Серых братьев» совершенно не был настроен заткнуться. Он и не заткнулся! Он ругался, и ругался, и ругался не переставая.

Но даже эти ругательства не могли в полной мере передать чувства Бантера. Его чувства, в сущности, были непередаваемы.

Их было шестеро, попавших в передрягу! Ругался и сыпал проклятиями только один из шестерых. Но уж этот один, Уильям Джордж Бантер, ругался за всю компанию и даже чуть больше, чем хватило бы на шестерых.

Гарри Уортон и К° сидели на земле группой, они пребывали в недоумении и бесились. Их намылили, скрючили, обобрали, одурачили, надули!

И т. д., и т. д., и т. д.

А вот кусочек из «Самоцвета»:

– Вот черт!

– А-а-й-й-й-й!!

– У-у-у-й-й-й!

– Бррррррр!

Артур Огастус сел, у него кружилась голова. Выхватив из кармана носовой платок, он прижал его к своему разбитому носу. Том Мерри тоже сел, хватая ртом воздух. Они посмотрели друг на друга.

– Чтоб я сдох! Вот так передряга, черт возьми! – пробурчал Артур Огастус. – Меня прям колбасит! Уууххх! Вот гады! Вот уроды! Трусы несчастные! Жлобы!

И т. д., и т. д., и т. д.

Эти отрывки очень типичны; почти в каждом выпуске можно найти нечто подобное, что теперь – что двадцать пять лет назад. Первое, что бросается в глаза, – невероятное многословие и тавтология (в первом из приведенных отрывков сто с лишним слов, которые с легкостью можно было бы свести к трем десяткам), явно имеющие целью растянуть историю, но в то же время способствующие созданию атмосферы. По той же причине некоторые жаргонные словечки и выражения повторяются снова и снова; например одно из самых любимых – «колбасить», часто повторяются также «гады», «намылить», «бузить». Восклицания «А-а-й-й-й!», «У-у-у-й-й-й!», «Б-р-р-р!» (когда кому-то больно) повторяются бесконечно, так же как «Ха-ха-ха!», которое порой занимает целую строчку, а то и составляет не менее четверти столбца. Жаргонные выражения вроде «Катись ты!», «Ну и колотун!», «Шевели задницей, придурок!» никогда не меняются, поэтому выходит, что сегодняшние школьники говорят на жаргоне, который устарел уже лет тридцать назад. Плюс ко всему при каждом удобном случае, к месту и не к месту, повторяются прозвища и клички. Через каждые несколько строк нам напоминают, что Гарри Уортон и К° – это Знаменитая пятерка, Бантер всегда – Толстый Филин или Филин-из-переходного, Вернон-Смит из «Серых братьев» – Прохвост, Гасси (достопочтенный Артур Огастус д’Арси) – Франт и т. д., и т. д. Заметны неустанные усилия автора непрерывно поддерживать атмосферу и делать так, чтобы каждый новый читатель сразу же понял, кто есть кто. В результате «Серые братья» и «Святой Джим» превратились в очень маленький самодостаточный мирок, мирок в себе, который никто, кому больше пятнадцати лет, не может воспринимать всерьез, но который, следует признать, врезается в память. Используя на примитивном уровне технику Диккенса, автор создает серию шаблонных «характеров», причем в ряде случаев весьма успешно. Билли Бантер, к примеру, – вероятно, один из самых известных персонажей английской литературы; по количеству читателей, знающих его, он стоит в одном ряду с Секстоном Блейком, Тарзаном, Шерлоком Холмсом и несколькими героями Диккенса.

Излишне говорить, что эти истории бесконечно далеки от реальной жизни частной школы. В них описываются события самого разного рода, но в целом эти рассказы представляют собой невинную шутку, площадной фарс, где все вертится вокруг примитивных развлечений, розыгрышей, издевательств над учителями, драк, битья розгами, футбола, крикета и еды. История, которая повторяется постоянно, – это история о мальчике, обвиняемом в проступке, совершенном другим мальчиком, но гордость не позволяет ему открыть правду. «Хорошие» мальчики здесь всегда «хорошие» в традиционном понимании английского джентльмена: они усердно занимаются спортом, моют за ушами, никогда не бьют ниже пояса и т. д., и т. д. Контрастом им выступают «плохие» мальчики – Рэки, Круки, Лоудер и другие, – которые спорят на деньги, курят и не вылезают из пабов. Все они постоянно находятся на грани исключения из школы, но, поскольку их исключение означало бы изменение в составе действующих лиц, никого из них никогда не уличают в действительно серьезных проступках. Например, сюжеты почти никогда не касаются воровства. Секс – абсолютное табу, особенно в том аспекте, в каком он действительно существует в частных мужских школах. Девочки иногда появляются в рассказах, но в сюжете очень редко возникает что-нибудь даже отдаленно похожее на флирт – все происходит исключительно в духе невинных шуток. Мальчик и девочка могут вместе совершить прогулку на велосипедах – ничего более. Поцелуи, к примеру, рассматривались бы как нечто «глупо-сентиментальное». Можно подумать, что даже плохие мальчики совершенно бесполы. У основателей «Самоцвета» и «Магнита», вероятно, было осознанное намерение отойти от темы сексуальных пороков, до того пронизывавшей литературу для мальчиков. Например, в девяностые годы в «Собственной газете для мальчиков» имелась рубрика читательских писем, изобиловавшая предупреждениями о вреде мастурбации, а такие книги, как «Школьные годы Тома Брауна», были исполнены атмосферы гомосексуальности, хотя нет сомнений, что их авторы не отдавали себе в этом отчета. В «Самоцвете» и «Магните» проблем секса просто не существует. Тема религии тоже под запретом. Если не считать выражения «Боже, храни короля!», за всю тридцатилетнюю историю этих двух газет слово «Бог», вполне возможно, не встретилось в них ни разу. С другой стороны, линия «трезвенности» всегда была очень сильна. Выпивка и по ассоциации курение считаются неприличными даже для взрослого; эти привычки обычно называются «скверными», но в то же время признается, что они соблазнительны, – своего рода суррогат секса. Если говорить о нравственной атмосфере, у «Самоцвета» и «Магнита» много общего с бойскаутским движением, зародившимся почти одновременно с ними.

Вся литература подобного рода – отчасти плагиат. Секстон Блейк, например, начинался с откровенного подражания Шерлоку Холмсу и по-прежнему весьма напоминает его: у него ястребиный профиль, он живет на Бейкер-стрит, непрерывно курит и надевает домашний халат, когда хочет поразмыслить. «Самоцвет» и «Магнит», вероятно, кое-чем обязаны авторам школьных романов, которые были очень популярны, когда возникли эти газеты, – Ганби Хадату[14 - Джон Эдвард Ганби Хадат (1880–1954) – автор «Мальчишеской отваги» (1913), «Кари из Кобхауса» (1928) и других школьных историй.], Дезмонду Коуку[15 - Дезмонд Фрэнсис Талбот Коук (1879–1931) – автор «Школьного префекта» (1908) и других книг для детей.] и другим, но еще больше они обязаны образцам девятнадцатого века. Настолько, насколько «Серые братья» и «Святой Джим» вообще похожи на реальную школу, они скорее напоминают школу «Рагби» из романа «Школьные годы Тома Брауна», нежели современную частную школу. Ни тут ни там нет, например, Корпуса военной подготовки[16 - Военные кадетские подразделения, существовавшие во многих частных школах.], спортивные игры не обязательны для всех, и мальчикам даже разрешено одеваться так, как им нравится. Но безусловно, главным образцом для этих газет послужил роман «Стоки и компания»[17 - Англ. «Stalky & Co» – во многом автобиографический роман Редьярда Киплинга о жизни мальчиков в английской частной школе-интернате, опубликованный в 1899 году. Прозвище главного героя – Stalky (букв. гибкий) – можно перевести с английского как «проныра», «ловкач», «пройдоха». Однако в русских переводах предпочли этого не делать и только изменили произношение на Сталки. Аркадий Стругацкий очень любил эту книгу и еще в молодости сделал собственный перевод, который долгое время считался утерянным и был найден лишь в 2013 г. Считается, что именно от прозвища Сталки произошло слово «сталкер».]. Книга оказала огромное влияние на литературу для мальчиков; это одна из тех книг, которые имеют высокую репутацию даже в глазах тех, кто ни разу ее не видел. Листая еженедельники для мальчиков, я неоднократно натыкался на отголоски «Стоки и компании», хотя «Стоки» в них пишется как «Сторки». Даже имя главного комического персонажа из числа преподавателей «Серых братьев», мистер Праут, взято из «Стоки и компании», так же как многие жаргонные словечки – «развести», «под мухой», «валять дурака», «бизни» (бизнес) – и кое-какие грамматические формы, устаревшие еще во времена, когда «Самоцвет» и «Магнит» только начинали выходить. Можно встретить и еще более ранние заимствования. Название школы «Серые братья», вероятно, восходит к Теккерею, а речь Гослинга, школьного привратника из «Магнита», имитирует речь диккенсовских персонажей.

Все это – предполагаемый «романтический ореол» жизни в частной школе-интернате – раскручивается на полную катушку, со всеми обычными атрибутами: запиранием школы на ночь, перекличками, школьными соревнованиями, помыканием младшими, выборами префектов[18 - Старшеклассники, помогающие поддерживать порядок в школе.], уютными чаепитиями у камина и т. д. и т. д., а также постоянными обращениями к «старой школе», «древним серым камням» (обе школы построены в начале шестнадцатого века) и «командному духу» «Серых братьев». Что же касается снобистских устремлений, то они нещадно эксплуатируются. В каждой школе есть один-два ученика, высокими титулами которых читателю постоянно тычут в лицо; и другие мальчики носят фамилии знаменитых аристократических родов – Талботов, Маннерсов, Лаудеров. Нам без конца напоминают, что Гасси – это достопочтенный Артур О. д’Арси, сын лорда Иствуда, что Джек Блейк – наследник «необозримых землевладений», что Гарри Джеймсет Рэм Сингх (по прозвищу Чернильное пятно) – набоб Бханипура, а отец Вернона-Смита – миллионер. До недавнего времени на иллюстрациях обеих газет мальчики изображались в одежде, имитирующей форму учащихся Итона; в последние несколько лет «Серые братья» сменили ее на блейзеры и фланелевые брюки, но в «Святом Джиме» по-прежнему носят итонские пиджаки, а Гасси все также привержен цилиндру. Гарри Уортон пишет статью в еженедельный журнал-приложение к «Магниту», где обсуждает проблему карманных денег, получаемых его «одноклассниками», и выясняется, что некоторым из них дают на карманные расходы аж пять фунтов в неделю! Это можно трактовать как своего рода намеренную провокацию стремления к богатству. И здесь стоит отметить весьма занятный факт: подобные школьные «саги» – чисто английский феномен. Насколько мне известно, на иностранных языках их существует очень мало. Причина, очевидно, в том, что в Англии образование – это главным образом вопрос престижа. Основной разделительной линией между мелкой буржуазией и рабочим классом является то, что первая платит за свое образование; а внутри класса буржуазии существует непреодолимая пропасть между «открытыми частными школами» и «закрытыми частными школами». Совершенно ясно, что есть десятки и сотни тысяч людей, которым любая подробность о «шикарной жизни» частных школ представляется волнующей и романтичной. Им суждено находиться за пределами этого волшебного мира, скрытого внутри четырехугольных школьных дворов, за стенами старинных зданий, но они стремятся в них, мечтают о них, часами мысленно живут в них. Вопрос в том, кто эти люди. Кто читает «Самоцвет» и «Магнит»?

Разумеется, никто не может ответить на этот вопрос точно. Единственное, что я могу сказать, исходя из собственных наблюдений. Мальчики, которые сами учатся в престижных частных школах, обычно читают «Самоцвет» и «Магнит», но почти всегда прекращают интересоваться этими газетами лет в двенадцать; кто-то может продолжить читать их еще с год по привычке, но серьезно к ним уже не относится. С другой стороны, мальчики, посещающие очень дешевые школы, предназначенные для тех, чьи родители не могут позволить себе оплачивать обучение ребенка в престижной частной школе, но считают муниципальные школы слишком «простыми», продолжают читать «Самоцвет» и «Магнит» на несколько лет дольше. Какое-то время назад я сам преподавал в двух таких школах и обнаружил, что не только практически все мальчики читают «Самоцвет» и «Магнит», но что они все еще воспринимают их совершенно всерьез в пятнадцать и даже в шестнадцать лет. Эти мальчики – сыновья хозяев магазинов, конторских служащих, мелких дельцов, специалистов разных профессий, и очевидно, что «Самоцвет» и «Магнит» адресуются в первую очередь именно этому классу. Но разумеется, и дети рабочих читают эти газеты. Они обычно продаются в беднейших кварталах больших городов, и я знаю, что их читают мальчики, которые должны были бы обладать стойким иммунитетом против школьного «гламура». Например, я был знаком с молодым шахтером, который уже год или два работал под землей и тем не менее увлеченно читал «Самоцвет». Недавно я предложил пачку английских газет нескольким британским легионерам французского Иностранного легиона в Северной Африке; первыми они выбрали «Самоцвет» и «Магнит». Обе газеты охотно читают и девочки[19 - Существует несколько соответствующих изданий для девочек. «Школьница» – аналог «Чародея», в ней печатается с продолжением история некой «Хилды Ричардс». Персонажи этих газет до некоторой степени корреспондируют: в «Школьнице», например фигурирует Бесси Бантер – сестра Билли Бантера. – Примеч. авт.]; и отдел читательских писем «Самоцвета» показывает, что газета востребована во всех уголках Британской империи: в Австралии, в Канаде, ее читают палестинские евреи, малазийцы, арабы, потомки так называемых китайцев пролива[20 - Название потомков китайских иммигрантов конца пятнадцатого-шестнадцатого веков на территории полуострова Малакка и Зондского архипелага.] и т. д. и т. д. Издатели явно ориентируются на аудиторию подростков лет четырнадцати, о чем свидетельствует и публикуемая ими реклама (молочного шоколада, почтовых марок, водяных пистолетов, наборов для домашних фокусов, разных штук для розыгрышей: порошка, от которого краснеют, порошка, вызывающего зуд, колечка «файн-фан» с секретом, колющего иголкой палец тому, кто его надевает, и т. д. и т. п.). Однако печатаются и объявления адмиралтейства, обращенные к молодым людям в возрасте от восемнадцати до двадцати одного года. И нет сомнений в том, что вполне взрослые люди тоже читают эти газеты. В редакцию приходит множество писем, в которых читатели сообщают, что не пропустили ни одного выпуска «Самоцвета» или «Магнита» за последние тридцать лет. Вот, например, письмо от некой дамы из Солсбери:

Хочу сказать, что ваша великолепная серия рассказов про Гарри Уортона и К° из «Серых братьев» всегда держит самый высокий уровень. Без сомнения, эти рассказы сегодня – лучшие в своем жанре, а это многое значит. Они позволяют читателю оказаться лицом к лицу с Природой. Я начала читать «Магнит» с самого начала и с восторженным интересом следила за всеми приключениями Гарри Уортона и К°. У меня нет сыновей, только две дочери, но и они всегда вырывают друг у друга из рук вашу великолепную старую газету, чтобы прочесть ее первыми. Мой муж тоже был преданным читателем «Магнита», пока в одночасье не покинул нас.

Стоит пролистать несколько номеров «Самоцвета» и «Магнита», особенно «Самоцвета», хотя бы просто для того, чтобы познакомиться с колонкой читательских писем. Поистине поразительно, с каким напряженным интересом читатели следят за самыми мелкими подробностями жизни «Серых братьев» и «Святого Джима». Вот, например, некоторые вопросы из тех, что они задают.

Сколько лет Дику Ройленсу? Когда была основана школа «Святого Джима»? Не могли бы вы прислать мне список учеников «Раковины»[21 - Переходный, промежуточный (между пятым и шестым) класс в некоторых привилегированных частных школах Англии. От названия апсиды в Вестминстер-скул (от англ. Shell), в которой был введен такой класс.]и номера их спален? Сколько стоит монокль д’Арси? Как случилось, что ребята вроде Прохвоста учатся в «Раковине», в то время как такие благопристойные ребята, как вы сами – только в четвертом классе? «Каковы три основные обязанности старосты класса? Кто преподает химию в «Святом Джиме»? (От девочки) Где находится «Святой Джим»? Не могли бы вы сообщить мне, как туда доехать, мне бы очень хотелось посмотреть на здание. Мальчики, а вы на самом деле «придумка», как я подозреваю?

Понятно, что мальчики и девочки, пишущие эти письма, живут совершенно вымышленной жизнью. Например, какой-нибудь мальчик может сообщить в письме свой возраст, рост, вес, объем грудной клетки и бицепсов и спросить, на кого из учеников «Раковины» или четвертого класса он больше всего похож. Просьба прислать номера спален в «Раковине» с точным указанием, кто в какой живет, весьма распространена. Издатели, разумеется, делают все, что в их силах, чтобы поддерживать иллюзию. В «Самоцвете» на читательские письма якобы отвечает Джек Блейк, а в «Магните» две-три страницы всегда отводятся под школьный журнал («Вестник “Серых братьев”» под редакцией Гарри Уортона), в котором одна страничка предоставляется целиком тому или иному персонажу. Их рассказы печатаются циклами: последовательно в течение нескольких недель два или три персонажа оказываются в центре внимания. Сначала идет серия веселых приключенческих историй из жизни Знаменитой пятерки или Билли Бантера; затем рассказы, основанные на путанице персонажей, с Уайбли (вымышленным волшебником) в главной роли, затем серия более серьезных рассказов, в которых Вернон-Смит балансирует на грани исключения. И тут читатель сталкивается с настоящим секретом «Самоцвета» и «Магнита» и возможной причиной его долголетия, несмотря на явную старомодность.

Дело в том, что действующие лица обладают большим разнообразием характеров, чтобы почти каждый читатель имел возможность найти персонаж, с которым он мог бы себя отождествить. Это сознательно делает большинство газет для мальчиков, создавая образы подростков (у Секстона Блейка – это Тинкер, у Нельсона Ли – Ниппер и т. д.), которые обычно сопровождают путешественника, детектива или кого-либо еще в его приключениях. Но в этих случаях существует только один мальчик, и чаще всего мальчик одного и того же типа. В «Самоцвете» и «Магните» можно найти образец почти для каждого. Там есть обычный спортивный мужественный мальчик (Том Мерри, Джек Блейк, Фрэнк Ньюджент), чуть более грубоватая версия того же характера (Боб Черри), более аристократическая версия (Талбот, Мэннерс), сдержанная, более серьезная версия (Гарри Уортон) и флегматичная, «бульдожья», версия (Джонни Булл). Кроме них есть неугомонный, бесшабашный тип (Вернон-Смит), бесспорно «умненький», прилежный мальчик (Марк Линли, Дик Пенфоулд) и эксцентричный мальчишка, который не мастер в играх, но обладает неким особым талантом (Скиннер, Уайбли). Есть мальчик, который учится на стипендию (Том Редвинг), важная фигура в такого рода историях, поскольку он позволяет мальчикам из очень бедных семей экстраполировать себя в атмосферу престижной частной школы. Плюс к этому в школе имеются австралиец, ирландец, валлиец, житель острова Мэн, йоркширец и ланкаширец – чтобы удовлетворить местные патриотизмы. Но искусство характеристик оказывается еще глубже. Если изучить колонку читательских писем, можно заметить, что среди персонажей «Самоцвета» и «Магнита», наверное, нет ни одного, с которым тот или иной читатель не смог бы себя ассоциировать, исключая совсем уж комических, таких как Коукер, Билли Бантер, Фишер Ти Фишер (одержимый деньгами американец) и, конечно, учителей. Бантер, хотя своим происхождением он отчасти и обязан мальчику-толстяку из «Пиквикского клуба», – поистине оригинальное создание. Его брючки в обтяжку, по которым постоянно прогуливаются ботинки товарищей и трости педагогов, его хитрость в добывании еды, его пресловутый почтовый денежный перевод, который никогда не приходит, сделали его знаменитым повсюду, где бы ни развевался Юнион Джек. Однако он – не объект мечтаний. А вот другой явно комический персонаж, Гасси (достопочтенный Артур О. д’Арси, главный франт «Святого Джима»), очевидно является объектом восхищения. Как и все остальное в «Самоцвете» и «Магните», Гасси устарел минимум лет на тридцать. Он – тип «молодого щеголя» начала двадцатого или даже «сердцеед» девятнадцатого века («Клянусь Юпитером, молодой человек!» или «Плеточка по вам плачет, я буду вынужден устроить вам головомойку!»), эдакий идиот с моноклем, который показал себя в битве при Монсе и Ле Като[22 - Бельгийский Монс знаменовал собой границу продвижения британских войск в августе 1914 года. Немецкая армия под командованием фон Клюка была разбита, но успех оказался недолговечным. В знаменитом «боевом отступлении» Второй британский корпус задержал немцев ценой многочисленных жертв в битве при Ле Като.]. Его явная популярность свидетельствует о том, насколько привлекателен снобизм персонажей такого типа. Англичане обожают этого титулованного индюка (вспомните лорда Питера Уимзи[23 - Широко известный персонаж, главный герой одиннадцати детективных романов и множества рассказов Дороти Л. Сэйерс, аристократ и сыщик-любитель.]), который в чрезвычайных ситуациях, однако, всегда показывает себя молодцом. Вот письмо от девочки – поклонницы Гасси:

«Думаю, вы слишком строги к Гасси. Удивительно, что при таком обращении он вообще еще остался жив. А ведь он герой. Знаете, я написала стихотворение. На мотив «Гуди-гуди»[24 - «Goody Goody» – популярная песня, написанная в 1936 году Мэтти Малнеком на стихи Джонни Мерсера.].

Я противогаз куплю,

В отряд ПВО вступлю.

Окоп прокопаю в саду,

И окна свои залужу,

Чтоб слезоточивый газ

Не смог бы меня достать.

А на краю тротуара

Поставлю орудий пару

И краской на них напишу:

«Эй, Гитлер, не беспокоить прошу!»

Я в руки фашисту не дамся,

Я противогаз куплю,