Поправка-22

Это прекрасно. Аплодирую стоя, плачу и смеюсь одновременно. 1944 год, база ВВС США. В эскадрилье Йоссариана немало беспокойных и странноватых кадров, но Йоссариану приходится сложнее всех – он свято убежден, что его хотят убить, кроме того, он делит палатку с мертвецом, существование которого отказываются признавать решительно все, кроме самого Йоссариана. Бедолага то прячется в госпитале, то расхаживает голым, отказываясь надевать военную форму, то открыто требует отправки домой, но в результате вынужден возвращаться в самолет и участвовать в налетах, потому что есть такая вечная закавыка – Поправка-22, суть которой до смешного парадоксальна, но всеобъемлюща и неоспорима.Я не прочла и половины книги, как влюбилась в главного ее персонажа – Йоссариана, а там и в книгу, и, дальше по цепочке, в автора.Тема книги, понятно, невесела – война, постоянные смерти, люди, ставшие заложниками войны, – но роман полон абсурда (увы, чаще всего вполне жизненного) и написан таким уморительным языком, что не смеяться, читая его, невозможно. Выходки персонажей самых разных рангов – это что-то, и Йоссариан безусловно лидирует. Словами других героев,
— Псих он, а не ассириец.
— Ну нет, он-то не псих, — возразил Дэнбар. — Он клянется, что не полетит на Болонью.
— Так об этом-то я и толкую, — подхватил доктор Стаббз. — Он один тут не сумасшедший, даром что псих.Пространные диалоги, где долго топчутся по одной и той же теме и никак не могут выйти из замкнутого круга всеобщего безумия, взаимоисключающие действия, страшные события, так аккуратно вписанные в причуды персонажей (чего-чего, а причуд здесь выше крыши), что воспринимаются они не как часть кровопролитной войны, но как составная абсурдного узора, которая плавно перемещает от смеха к выводам, - все это превращает чтение в сплошное удовольствие.Книгу в любимые, и обязательно приобрету бумажный вариант! Непременно вместе с продолжением.

  Примелькалось как-то неоднозначное слово "Catch" и число, состоящее из двух одинаковых цифр. Вот Catch 22, Catch 33 и даже Catch .44. До самого последнего времени я и понятия не имел, что среди этого есть не только музыкальный диск или фильм с Уиллисом, но и очень даже книга.  Первый же возникший по прочтению вопрос -- как в США, где со своим доморощенным патриотизмом и ношением на руках "наших бравых парней"-военных, могли издать это? На мой взгляд, случилось сие потому, что издан роман в 1961, когда политическим лидером США стал лояльный к левым и показательно-демократический Кеннеди. Попытка протолкнуть в печать настолько антиамериканскую книгу при Трумэне или Эйзенхауэре вряд-ли увенчалась бы успехом. Ну и вторым фактором, возможно, служит гротеск -- в книге его столько, что вычленить из него какие-либо исторические факты, могущие нанести вред американским моральным устоям, практически невозможно.  Итак, это смешно.   То, что творится в 1944 году в расположенной на Пьяносе летной базе ВВС США можно назвать одним словом на букву "Пэ" и слово это далеко не "порядок". Дисциплина? Неа, не слышали. Офицеры 256 эскадрильи позволяют себе такие вольности, за которые запросто могли бы схлопотать пулю в лоб без суда и следствия. Грубые нарушения субординации, неуставные отношения, халатность, саботаж, дезертирство, самовольные отлучения, хищение армейского имущества -- и всё это абсолютно безнаказанно. Чем не живой пример американской демократии, как известно, самой демократичной демократии среди всех демократий? Пародийный характер голливудско-картинных драк в офицерском клубе, майор по имени Майор Майор, вручение звезды голому герою и тьма тьмущая других абсурдных ситуаций только подливают масла в огонь Впрочем, не буду голословным. Образцы армейского юмора от Хеллера:...вот эта девушка, которая собирается сегодня играть для вас на аккордеоне, она же вам в матери годится...- Вы назначены новым командиром эскадрильи! - объявил ему тогда полковник Кэткарт. - Только не воображайте, что это что-то значит. Это ничего не значит. Это значит лишь то, что Вы - новый командир эскадрильи.... Наша задача номер два заключается в том, чтобы вытурить майора Майора из его трейлера, - решительным тоном заявил капитан Блэк. - Я бы с удовольствием выгнал вон его жену и детей, но это не в моих силах: у него нет жены и детей.

  И всё же это -- про войну.  Офицеры -- а среди них попадаются вообще подростки -- в свободное от развлечений время делают боевые вылеты, бомбят врага (СПОЙЛЕР Не всегда. Не всегда бомбят и не всегда врага), геройски возвращаются "на честном слове и на одном крыле" на родной аэродром, ну или горят в своих машинах, тонут в океане, с вывороченными осколками снарядов внутренностями мучительно умирают на руках товарищей в хвостовом отсеке трясущегося Б-25.   Чё бы парням, насмотревшись на войну "не как в кино" не бросить к чертям палатки да парашюты и не вернуться домой? Они -- не коммунисты, сражающиеся за Родину, не фашисты, дерущиеся за арийскую гегемонию, их тут ничего не держит. Тем более, что на родном материке ждут-не дождутся их демобилизации толпы молодых, рвущихся в бой пилотов. А потому, что мотивацией многих старших офицеров стали совсем не братские чувства к союзникам и даже не военный шовинизм, а куда более приземлённые цели: карьерный рост, личная нажива, даже желание попасть на страницы "Сатердэй ивнинг пост". Вот и мечутся герои между двух огней -- один всамделишный огонь зенитных батарей, а второй-то и огнём назвать сложно -- американская военная машина отличается скорее ледяным спокойствием, нежели горячностью и сердечным теплом. Герои...  Йоссарион.
  -Я - Тарзан и фараон Рамзес Второй. Я - Билли Шекспир. Я - Каин, Улисс, Летучий Голландец, я - печальная Дейрдре, я - Лот из Содома, я - Свинопас и сладкозвучный Соловей. Я - таинственный элемент Ц-247, я необъятен...-
- Псих ты! - завизжал Клевинджер. - Сумасшедший, вот ты кто!
- Я - подлинный, громоподобный, чистейший душой многорукий Вишну. Я - верх человека.
- Что? - закричал Клевинджер. - Сверхчеловек?
- Верх человека, - поправил Йоссариан.
- Ты рехнулся! - истерически заорал Клевинджер, На глазах у него были слезы. - У тебя комплекс Иеговы. Ты думаешь, что миром правит зло...
- Я думаю, что каждый человек - это Нафанаил.
Клевинджер посмотрел на Йоссариана с подозрением, взял себя в руки и уже без крика спросил немного нараспев:
- Кто такой Нафанаил?
- Какой Нафанаил? - спросил невинным тоном Йоссариан.   Как не крути, а отделаться от параллелей с Гашековским Швейком сложно. Для тех, кто не в курсе: Швейк -- это такой тип, который отчаянно не хочет погибать за кайзера, всеми правдами и неправдами увиливает от фронта, корчит из себя идиота, а при случае не прочь повыганяться над начальством, жандармами, духовенством и всем белым светом. Так вот, Йоссарион -- не Швейк. Тот старше, он уже все понял и дурачка включил раз и навсегда. Напротив, Йоссарион и в самом деле чувствует себя свихнувшимся, да кто бы спорил, что после полусотни боевых вылетов у ведущего бомбардира звена чуток нелады с нервной системой? Страх разбиться с машиной, попасть под град осколков или в плен к врагу постепенно перерастает во вполне объяснимую манию преследования: его хотят убить. И не только враги, всячески препятствующие падению его бомб , но и свои, отправляющие его в гущу боя с прямо противоположной целью. Не желая воевать, Йоссарион мечется от инстанции к инстанции, рапортует начальству, симулирует в госпитале, ищет утешения у военного капеллана -- а тот и сам подавлен войной и нуждается в сочувствии, у местного врача -- тот слишком озабочен собственным насморком, чтобы спасать кого-то от смерти, у своего прямого командира -- он тупо удирает от Йоссариона в окно... "Уловка 22", запутанная конструкция из личных амбиций, устава и мистических совпадений прочно держит героя на узкой дощечке между смертью и смертью.   - Я псих. Я того… с приветом. Понимаешь? У меня шариков не хватает. Они по ошибке отправили домой вместо меня кого-то другого. В госпитале меня исследовал дипломированный психиатр, и вот его приговор: я действительно не в своем уме.
- Ну и что?
- Как «ну и что»? - Йоссариана озадачила неспособность доктора Дейники понять суть дела. - Ты соображаешь, что это значит? Теперь ты можешь освободить меня от строевой службы и отправить домой. Не будут же они посылать сумасшедших на верную смерь?
- А кто же тогда пойдет на верную смерть?

  Другие герои, изюминки и ещё раз про юмор.  Автор сам служил в авиации и воевал, поэтому неудивительно, что выведенные им герои помимо вымышленных гротескных качеств обладают и вполне реалистичными характерами, повадками, судьбами. На этой двойственной природе людей и явлений, собственно, и базируется успех книги. Происходящее в романе может показаться вопиюще несправедливым, жутким и диким, но тут Хеллер ещё чуть-чуть перегибает палку -- и всё теряет правдоподобность, становясь просто смешным. Ну и наоборот. В книге не много сцен, рисующих кровавые картины войны, их всего несколько, поэтому они настолько хорошо въедаются в память. Но мне почему-то страшными показались не так случай на пляже или умирающий Сноуден, а эпизод с Аарфи и римской горничной. Прям холодок по коже, хз чего.   Ещё на секундочку вернусь к юмору -- и всё, ставлю точку. Чтобы не сложилось впечатление, что юмор тут сугубо армейский, прямой, как лопата, скажу что это сооовсем не так, цитаты выше просто к слову пришлись. Шуток очень много. Смешна ирония Йоссариана и Данбэра. Смешны персонажи, попадающие в не менее смешные ситуации. Смешна мистификация Вашингтона Ирвинга, смешны живой мертвец и мёртвый жилец, наконец, смешно само построение романа: между двумя репликами в диалоге, например, может пройти пару дней, полностью смениться место действия и участники разговора. В общем, предельно понравилось, ещё раз спасибо Худшему Советчику Лайвлиба, книгу обязательно найду в бумаге и перечитаю. Пять из пяти.

Если вам интересна история где идиотизм подавляет вечностью и бесконечностью, маразм потрясает крепостью и непоколебимостью, бюрократия парализует остатки здравого смысла, тогда добро пожаловать в гротескно-сатирический антивоенный роман Джозефа Хеллера "Уловка 22" про будни американской воздушной армии во Второй мировой войне. Здесь с первых страниц на читателя сваливается весь этот карикатурный кошмар, часто зашкаливающий в область абсурда. Для наглядности приведу пятёрку самых запомнившихся достижений персонажей в деле создания общего бардака.5) Пятое место занимает лейтенант Орр за то, что при каждом боевом вылете "нарочно устраивал, чтобы его машину подбивали", отрабатывая после этого вынужденную посадку. Чтобы, при удобном случае, был предлог отправится в такое прибежище как Швейцария. "...стоит только американскому летчику туда перелететь, как его интернируют и приятная, роскошная жизнь до конца войны обеспечена". (Не спешите осуждать за дезертирство. Дело в том, что новый полковник Кэткарт стал увеличивать норму боевых вылетов каждый раз, когда кто-то из лётчиков её достигал, хотя сам в боях не участвовал. А в других полках лётчиков, отлетавших положенное, отправляли домой).4) За проявленное рвение и усердие при выявлении внутренних врагов на четвёртое место поместила доблестных контрразведчиков.
"Зато в эскадрилье появилось кое-что другое. Это был второй контрразведчик, выдававший себя за летчика. Многие знали, что он из контрразведки: он сам по секрету признавался в этом каждому встречному, строго предупреждая не раскрывать другим его подлинного лица. Но всем этим другим он сам по секрету сообщал, что он из контрразведки."
"— Капеллан, — продолжал он, вскинув голову, — мы обвиняем вас в преступлениях и нарушениях, о которых мы и сами пока что ничего не знаем. Вы признаете себя виновным?
— Не знаю, сэр. Что я могу вам ответить, если вы даже не говорите, что это за преступления.
— Как мы можем вам сказать, если мы сами не знаем!"3) На третьем месте в моем списке находится главный герой, двадцативосьмилетний капитан Йоссариан, за детские пакости солдатам в госпитале, когда он выполнял обязанности цензора их писем.
"«Смерть определениям!» — объявил он однажды и начал вычеркивать из каждого письма, проходившего через его руки, все наречия и прилагательные.
... Однажды он вымарал все, кроме обращения «Дорогая Мари», а внизу приписал: «Тоскую по тебе ужасно! А. Т. Тэппман, капеллан армии Соединенных Штатов». А. Т. Тэппман был капелланом их авиаполка.
... Инструкция требовала, чтобы на каждом проверенном письме значилась фамилия цензора. Большинство писем Йоссариан не читал вообще и спокойно подписывал их своей фамилией. А на тех, которые читал, выводил: «Вашингтон Ирвинг». Когда ему и это надоело, он стал подписываться: «Ирвинг Вашингтон»."А его цензорские шалости привлекли внимание контрразведки...2) Почётное второе место отвела лейтенанту Милоу, который, проявив незаурядную деловую хватку, организовал собственный торговый синдикат, где у каждого офицера как бы был свой пай. Ради большой прибыли заключил контракт с немецкими военными властями и неожиданно для сослуживцев разбомбил свой собственный полк самолётами своего синдиката.
"Люди в ужасе выскакивали из палаток, не зная, куда бежать. Повсюду стонали раненые. Несколько осколочных бомб взорвалось во дворе офицерского клуба, продырявив деревянную стенку, а заодно животы и спины лейтенантов и капитанов, рядком стоявших у бара. Скорчившись, в агонии, они повалились замертво."И после этого смог убедить правительство и общественность в полезности сего действа.
"Высокопоставленные правительственные чиновники взялись за расследование. Газеты клеймили Милоу в статьях под кричащими заголовками, а конгрессмены произносили громовые речи, требуя наказать его за жестокость. Солдатские матери сплотились в воинствующие группы и требовали отмщения. Никто не поднял голоса в защиту Милоу. Во всех уголках страны приличные люди негодовали, и от Милоу летели клочья, пока он не открыл гроссбух и не обнародовал цифры своих доходов. Он мог возместить правительству все — и материальный ущерб, и стоимость убитых.
... Милоу убедил всех, что бомбардировка своего аэродрома — хоть и удар со стороны частного предпринимательства, но удар похвальный и весьма прибыльный."1) И наконец, лидирует в моём списке неизвестное лицо из высшего командования, которое передало все боевые операции в ведение специальной службы, задвинув с этой инициативой генерала Пеккема.
"Примечание: Таинственное и грозное название "специальная служба" означает лишь нестроевое военное учреждение, которое ведает организацией отдыха и развлечения войск".Контрастом всей этой психушке выглядят несколько реалистичных до жути эпизодов ада войны.
В общем-то, читать книгу было скучновато, сочувствием к героям не прониклась, потому как многое нелепо, к тому же юмор плоский. Всё-таки карикатура должна намекать или даже опираться на какую-то всамделишность, иначе будет вызывать лишь недоумение. Здесь же она зачастую зашкаливает в зону абсурда.UPD: Видно, что одна из идей книги состоит в том, что человек имеет моральное право на самозащиту от самодуров начальников, от их, из ряда вон выходящих, заскоков и необоснованных требований. Даже у военных. И большинство не только не осудит, но даже пусть не открыто, но поддержит. (Главный герой в конце концов решился на открытый протест - отказался летать на боевые задания, потому что полковник Кэткарт повышал норму боевых вылетов, когда кто-нибудь её выполнял, а в других полках лётчиков, отлетавших положенное, отправляли домой.)
А сам-то главный герой как поступал со своими подчинёнными, рядовыми солдатами из госпиталя? Портил ради забавы их письма домой, как последний гад и самодур. Солдатские письма домой - это святое.

Я пыталась. Честно. Я пыталась проникнуться этой книгой. Я заставляла себя, чуть ли не за уши тащила себя к ней, приговаривая: «Ну что с тобой не так, а? Ты же так хотела прочитать эту книгу! Ты так давно об этом мечтала! Что же ты теперь ее мусолишь? Неужели тяжело закончить ее? Отчего она тебе не нравится?» Глупость состоит в том, что я сумела понять, почему «Поправка-22» стала мировой классикой и в списках лучших книг оказывается в первой десятке (как правило). Книга заслужила свою славу. Это действительно прекрасная проза, очень самобытная, и знаю, что, читай я ее в ином настроении (ином положении, ином возрасте?), она бы мне точно понравилась. Но теперь мы с нею не сошлись. Я мучилась всякий раз, как бралась за нее. Хотелось бросить уже через пять минут чтения, хотя мне это не свойственно. Из-за этого моя самооценка пробила пол: нет, ну как так можно было? «А ты была настолько самодовольной, уже хотела читать «Улисса»… а вот тебе!»

«…Конечно, ловушка. И называется она «уловка 22». «Уловка 22» гласит: «Всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинно сумасшедшим».Ну слава богу, и мои попытки уклониться от выполнения книжного долга можно оправдать. Читая «Поправку/уловку» я чувствовала себя героем этой книжки, который:
«Если он летает, значит, он сумасшедший и, следовательно, летать не должен; но если он не хочет летать, – значит, он здоров и летать обязан».Короче, все равно бежать некуда, в итоге обязательно окажешься виноватым. Все неправильно. Есть присказка: «Шаг влево, шаг вправо – расстрел». Тут расстрел гарантирован в любом положении. Можно сразу лечь и не беспокоиться. «Любите, девушки, простых романтиков, отважных летчиков…»Несмотря на иной стиль, чем-то «Поправка-22» напоминает «Военного летчика» Экзюпери (и нет, не потому, что обе книжки о Второй мировой и авиации). В обоих книгах силен дух идиотизма. У Экзюпери больше нервозности, злости на «неправильное командование». У Джозефа Хеллера все то же переливается в смешной и несмешной одновременно абсурд. У американских летчиков все очень-очень-очень странно. От нелепости их жизни хочется разбить себе лоб «фейспалмом». Они-то, конечно, привыкли, и я бы привыкла, окажись в схожей обстановке. Но время от времени их хочется прибить. Всех, в т.ч. главного героя, ужасно нелепейшего, но оттого совсем не смешного. Главный герой, летчик со своеобразной фамилией Йоссариан, скитается по локациям и встречается с прочими персонажами, за алогичными (в разной степени) поступками которых и вынужден наблюдать читатель. Героев тут нет (может, оно и хорошо?), у всех все плохо, в итоге никто не заслуживает жалости (может, это тоже хорошо?)Понимаю, что не смогла толком разобраться в этой книге, мой мозг на сей раз ей умело сопротивлялся. Обязательно вернусь к ней через несколько лет. Пока же ставлю нейтральную оценку и ухожу бороться с внезапно возникшим страхом американской литературы. P.S. Актуально в любое время:
«–Капеллан, – продолжал он, вскинув голову, – мы обвиняем вас в преступлениях и нарушениях, о которых мы и сами пока что ничего не знаем. Вы признаете себя виновным?
– Не знаю, сэр. Что я могу вам ответить, если вы даже не говорите, что это за преступления.
– Как мы можем вам сказать, если мы сами не знаем!»