Наши границы

Они специально продумали эту комбинацию, зная, что чёртово поле – грёбаный булыжник?

В глазах резко померкло. Последнее, что я видела, был Диего, который мчался ко мне, медперсонал и улыбающаяся Полли, подмигнувшая мне, когда я уже отключалась.

Глава 8

После удара, который пришёлся на мою голову, хотелось удариться ещё раз, чтобы вправить мозги на место, но, к сожалению, такой громилы в юбке на горизонте уже не было. А жаль. От меня не ускользнул обеспокоенный и сочувственный взгляд Диего, который бежал в мою сторону, когда я отключалась.

Как ему удаётся так легко накидывать маску безразличия на лицо? Как только я оклемалась и пришла в сознание – его вновь подменили на холодного и отстранённо. Единственные прозвучавшие слова:

– Ты в норме?

Мой кивок.

– Ладно.

На этом все переживания закончились. Он ушёл.

Сейчас я в норме, но удар напоминает о себе без предупреждения, когда в мозг слово тыкают иглой. Я не стала сообщать о таких нюансах медсестре, осматривающей меня, потому что с подобным встречалась в школе. Ничего страшного. Через день я уже буду свеженькой, как огурчик с чистого поля.

– Грейс! – воскликнули где-то с боку от меня, – Грейс, подожди.

Завернув лицо в сторону зова, я нашла глазами Марию, спешащую ко мне. Улыбка на её лице была точно такой же, как и те предыдущие два раза, когда я видела эту девушку. Она вообще перестает улыбаться хоть когда-нибудь? Даже не знаю, чем её можно обидеть или ввести в состояние грусти.

– Я так рада, что ты в порядке! – пропищала она и кинулась на меня с объятиями, из-за чего я немного опешила, но приобняла её в ответ. Странно обниматься с человеком, которого ты не знаешь, но, вероятно, Мария так не думает, – я сильно напугалась, когда тебя унесли без сознания.

– Судя по тому, что я тебя помню и могу говорить, то могу считать себя в полном порядке, – кивнула я, разъединяя объятия сёстры Диего.

– Тогда ты просто не можешь отказаться от сегодняшней вечеринки в честь победы! – завизжала она, запрыгав на месте.

Победы. Девочки смогли победить без меня.

Я не могу сказать, что меня беспокоит больше всего: то, что команда обошлась без меня, либо гордость, потому что им чудом свыше была дарована победа над громилами, которых каким-то образом нужно называть слабым полом. Как ту команду и слабый пол – можно поставить в одну ширинку? Они антоним данного выражения о девушках.

– Какой вечеринки? – глухо спросила я, первый раз услышав о подобном мероприятии. Да чему удивляться, я ещё не видела команду без состояния отшибленной.

– В честь вашей победы, и ты обязана там быть!

– Я не могу, – отрицательно закрутила я головой.

– У тебя нет другого выбора, Грейс, ты – капитан команды, – сверкнула она очаровательной улыбкой, – при хорошем раскладе: напьёшься и отсосешь кому-нибудь.

– Сейчас я не уверена в том, что зарядили мне, а не тебе, – поморщилась я.

– Да ладно тебе, не строй из себя девственницу со стажем, – смешно зашевелила она бровями, над чем я не удержалась и рассмеялась.

Ох, Мария, единственный человек, кому я могу это сделать – твой брат.

Конечно, я оставила эту мысль при себе, ответив:

– Я подумаю.

– Встречаемся в восемь у кампуса, – широко улыбалась она, зашагав в сторону, откуда пришла, – никаких возражений!

Смотря вслед Марии, я не совсем понимала, когда успела дать своё согласие. Видимо для неё, оно было чистой формальностью.

Какие же они разные, буквально две противоположности. Мария – озорная, весёлая, бесстрашная, не обидчивая и жизнерадостная, в то время как Диего – закрытый, холодный, равнодушный, одним словом – тайна, покрытая мраком. Диего говорил о том, что у него есть брат, только его – я ещё не наблюдала. Судя по тому, что он боится ответственности в виде ребёнка, но имеет законную жену – парень странный. Женился, но поджимает булки из-за беременности собственной жены. Кто ещё есть в его семье? Уж не брат ли та золотая середина в их семье, потому что характер Диего и Марии виден невооружённым глазом.

– Принцесса, – возникла на моём плече рука, и я заочно знала, кому она принадлежит так же, как и упоминание ласкательного имени. По этой причине я закатил глаза.

– Чего тебе?

– Хочу предложить скоротать время, возможно, что даже очень приятное для тебя, а после и для нас.

– Не будь я вежливой, то послала бы тебя нахрен.

– Ты уже это сделала, – усмехнулся Оливер у моего уха.

Скинув руку с плеча, я искоса посмотрела на пошлую улыбочку, дарованную мне.

– Оливер, я лучше полижу асфальт, чем потрахаюсь с тобой.

– Детка, ты зря отказываешься, – расплылось его лицо в ещё большей улыбке, когда я зашагала в нужном направлении.

Закатив глаза на очередную реплику своего секс-преследователя или же претендента на данную должность, я покинула стены университета в направлении кампуса.

Но и тут меня поджидала неудача.

Поцелуй Алана в щёку был таким же быстрым, как человек, который должен развести пиццу за час, иначе оплатит её сам.

Мой лучший друг теперь метит на должность моего парня. Я что, обнюхалась кокаином и сейчас мне всё мерещится?

– Привет, – улыбался он, шагая рядом и пытаясь поймать мою ладонь, которой я то и дело поправляла волосы, чтобы не позволить ему это сделать.

Нет, он не метит. Он уже считает, что занимает данное место в моей жизни. Когда я проспала этот момент?

– Привет, – невнятно пробубнила я, очередной раз заправляя волосы за уши. Клянусь, таким образом девушка даёт понять, что смущается, тем самым парень может легко додумать, что она испытывает к нему чувства.

Я ничего не испытываю, хотя мне очень хочется обратного. Чёртово сердце.

Какого это: целовать человека, который является твоим лучшим другом практически всю жизнь!? Он знает всё. Господи, он знает намного больше, чем необходимо, даже моего первого парня и как всё было. Он что, терпел и не показывал вида? Не может же человек, испытывающий чувства к другому – выслушивать весь его бред и не ощущать покалывания в сердце.

– У тебя месячные? – тихо спросил Алан.

– Господи, Алан! – воскликнула я, кинув в него взгляд, наполненный ужасом.

Он даже знает мой цикл.

И он прав: где месячные? Всю неделю я лишь мысленно убивала Диего, который очередной раз взял меня на столе и показал равнодушие после секса.