Входящий в Свет. Роман-лабиринт

Правда, на этот раз, кость в их горле называлась моим именем, а это, поверьте, совсем другая игра.

Я хорошо понимал, какими примерно путями будут развиваться «навороченные» жизнью и судьбой обстоятельства, но совсем туманно представлял себе конечный исход…

Главными для меня в этот момент, конечно, были благополучие и жизнь Наташи и трёх её детей, хотя, и безопасность её мужа тоже лежала на моей совести.

Я походил на льва в клетке, которому на ужин предложили его собственных родственников, и при этом приставили к загривку ракету с атомным боезарядом.

«Неужели это всё, всё?» – думал я.– «Неужели это будет мой самый последний, самый окончательный бой?» – думал я и не хотел верить, что жизнь и счастье с Наташей навсегда потеряны для меня. – «Я ведь слишком хорош для такого конца!»

Вот проехала машина. Пропрыгал весёлый вихрастый воробей. А я стоял на обочине шоссе и смотрел в небо, на бесконечно летящие махровые белые облака и впервые в жизни обливался мокрым и скользким трусливым потом…

Даже в специальных медитациях на свою собственную смерть мне никогда и в голову не могла придти мысль о сожалении, это ужасающе острое чувство потери…

Обрушившаяся на меня стена неизбежности, казалось, будет давить до тех пор, пока я действительно не истеку кровью и не умру.

Представить хоть на миг остановку этого прекрасного сна, где Наташа и её дети делят со мной «стол» и «кров» было просто невыносимо…

Я не знал куда бежать и что делать, но я знал одно: проиграть нельзя!!!

Глава 24

– Наташа, знакомься, мой спаситель и очень хороший человек! – весело говорил Игорь Самуилович Плешак, показывая меня своей жене как какой-нибудь редкий экспонат.

– Очень, очень приятно! – сказала Наташа и протянула мне узкую красивую руку. – Вы дали нам шанс оставаться счастливой и полноценной семьёй, как прежде… – Наташа вдруг обмякла и зарыдала в голос…

Я неловко стоял напротив неё и не знал, как реагировать на этот естественный и сильный эмоциональный взрыв. Я понимал всю напряжённую работу чувств женщины, видел, с какой мужественной простотой она принимала эту жизненную передрягу, хотя была здесь, как мне показалось, и ещё одна деталь её состояния, её переживаний…

Светломудр всегда учил меня видеть прежде всего то, что человек пытается скрыть на фоне обстоятельств судьбы, в которых ему приходится находиться, а не то, что лежит на поверхности его внешних проявлений. И в данный момент, видимо, то, что Наташа усиленно и ловко скрывала, – было в разы сильнее её «написанных» на лице эмоций и чувств.

Она взглянула на мужа, опять на меня и, улыбнувшись сквозь слёзы, потёрла кулачками, как совсем маленькая девочка, припухшие и раскрасневшиеся веки…

– Простите, слишком много всего за последнее время свалилось на нашу семью… – сказала женщина виновато, обращаясь ко мне, обуреваемому сочетанием довольно сложных и противоречивых чувств.

Я улыбнулся и понимающе кивнул:

– Ничего, ничего… У вас обязательно всё будет хорошо, я точно знаю, Наташа!

Муж ласково взял её за плечи и, попросив у меня подождать пять минут, повёл Наташу в комнату к детям.

Игорь Плешак с раннего возраста отличался какой-то повышенной сосредоточенностью что ли, каким-то не по-детски серьёзным отношением ко всему происходящему… Он рос увлечённым и способным к разнообразным творческим занятиям мальчиком. Лепил, рисовал, много читал и много просиживал на широком удобном подоконнике, где часто заставала его мать, приходя вечерами с работы. Жили они вдвоём да ещё кошка Анфиса, которая тоже любила, свернувшись урчащим клубком возле Игоря, лениво отслеживать передвижения людей и машин по главной улице с высоты пятого этажа.

Школу Игорь не особо жаловал… Основная страсть посещения этого «дисциплинарного учреждения» сводилась у него к просиживанию после уроков за библиотечными экземплярами Виктора Гюго, Вальтера Скотта, Жюля Верна, Эдгара По, Артура Конан-Дойля и других замечательных авторов мировой классики. Их владение словом, буйная и, вместе с тем, глубоко, красиво, ярко проявляющаяся фантазия, многочисленные миры, мастерски создаваемых историй, а также любовь к исследованию человеческой души завораживали мальчика и трепетно откликались в его сердце, открытом безмерному любопытству к жизни и людям.

В его юношеском сознании будущая жизнь напрямую связывалась именно с такими драматичными, волнующими, неординарными событиями, всегда только с подобными обстоятельствами поиска смысла бытия, исключительно с такого рода высокими помыслами, неистребимым желанием открытия новых реальностей, служения чему-то за пределами «серой» обыденности обычных обывателей, – чему-то, что всегда самым таинственным и беспощадным образом влекло Игоря к себе.

Это влечение помогало ему выживать и побеждать свои страхи, свою неуверенность в собственных силах и под пулями моджахедов после «учебки» ВДВ, и в афганском плену под неусыпным надзором боевиков.

Оно помогло и в периоды невыносимого отчаяния от потери матери, когда его освобождённого и счастливого после одиннадцати месяцев измора и мусульманской религиозной пропаганды, вдруг поставили перед фактом полного одиночества…

Эра прозрения

Глава 25

Вот и начался непростой путь наверх, к большим свершениям, Игоря Самуиловича Плешака со времени учёбы в МАРХИ, который он окончил, как архитектор-градостроитель в середине 80-х, и где познакомился со своей будущей женой Натальей Стрижак…

Неожиданная и судьбоносная встреча с неким строго засекреченным сообществом «правильных и важных персон» из категории владеющих «главными знаниями мира», и наконец, приглашение во властные государственные органы сделали из него вполне уважаемую и влиятельную, наряду с большими финансовыми возможностями, персону.

Несколько впечатляющих лет в серьёзной должности консультанта подразделения ООН в России по вопросам «стратегических разработок пространственного устойчивого развития» помогли ему обзавестись неплохими связями и открыть в последствии несколько собственных «бизнесов».

Благополучно рождались девочки: Светлана, Елизавета, а затем и младшая Соня, София – богиня мудрости и гармонии… Рос достаток семьи, реальность будущего процветания не вызывала сомнений. Казалось, и Наташа, и дочери всегда будут надёжным тылом постоянной душевной заботы, так необходимой в условиях бурной и напряжённой деятельности на поприще бизнеса и политической «шахматной игры».

Но было здесь и ещё одно обстоятельство, которое кардинально и бесповоротно определяло всю его внутреннюю духовную жизнь.

Дело в том, что уважаемый всеми государственный деятель и бизнесмен являлся абсолютным адептом своего собственного пристрастия: Игорь обожал углубляться во всевозможные аспекты философии жизни-и-смерти, постигал через искусство и ритуальные системы древности саму суть пребывания человека в мире, постигал, изучал и… помогал исключительно женщинам, очень красивым и богатым, в основном, женщинам, по-царски оставлять эту грешную, земную юдоль, обретая блаженство на верхних ступенях «небесной иерархии».

Таким образом, он частично отдавал «вечный» долг самой важной и главной Женщине в его жизни, – своей МАТЕРИ.

– Помни, послушник! – говаривал Досточтимый мастер. – Мысли твои – суть столпы мира твоего, либо вечной войны с самим собой. И да придут к тебе только те, что укрепляют тебя, делают устойчивым и верным твоему собственному пути.

Пройдя посвящение сразу в три градуса, Игорь Самуилович Плешак, почувствовал особую гордость в связи со своими глубоко затаёнными ещё с юности амбициями научиться управлять целым миром. И этот серьёзный и суперудачный шаг по жизни продвинул его сразу на несколько световых лет к желаемому могуществу.

Теперь он не только был дипломированным специалистом в своём деле, не только мужчиной, на долю которого выпало жёсткое и воистину редкое переживание в неравном бою не сдаться, а просто в забытьи тяжёлого ранения попасть в нелёгкий плен, но и вернуться в жизнь, чтобы познавать её великие и чудесные истины…

Будучи поначалу типично советским человеком с типично роботизирующими убеждениями ему всё-таки удалось обрести верное направление и наподобие непотопляемого ледокола пробить себе дорогу к ценнейшей информации и к не менее уникальнейшим её носителям. Уважаемая и вызывающая в обществе противоречивые и, как правило, невежественные толки непросвещённого большинства организация, взяла его под своё крыло и за несколько месяцев упорной подготовки довела его до почётной мастерской степени.

Игорь Самуилович Плешак впервые за долгие годы ощутил себя живым и полноценно чувствующим мельчайшие проявления жизни существом. Он бегал, он занимался йогой, он проводил всё свободное время со своей семьёй, читал в подлиннике редчайшие источники человеческой мудрости, извлекая максимальную пользу и радость из каждодневного общения с разнообразно и многогранно талантливыми людьми…

Но самым потрясающим явлением в его такой интересной жизни было стремление и реализация глубокого и священного намерения придать статус «богинь» самым чутким, прекрасным и по-настоящему драгоценным существам Земли – женщинам…

Обеспечивая им «величественный» проход через смерть, он с максимальной почтительностью и пониманием сути этого божественного процесса, тщательно и благоговейно готовил их для вступления в чертог Великого Умиротворения на пантеоне Вечной Красоты.

Каким образом в первый раз озарило его мозг это сенсационное понимание собственной миссии «спасения» женщин, наверняка он не знал, но невероятно ясное ощущение своего призвания «провожатого душ» к источнику мироздания, – Богу,– этих несказанно роскошных богинь (которых выбирал он сам по велению сердца!), осознавал с первого момента своего рано повзрослевшего «я».

С неимоверным волнением готовился он к своему первому «боевому крещению». Выверял с тщательностью фанатичного учёного каждую деталь сконструированного по всем правилам «Египетской книги мёртвых» обряда подготовки души к великому путешествию в «Храм Небесного Осириса».

Постоянно проговаривая заклинания ритуала, мысленно проигрывая каждый шаг этого мистического процесса, он воодушевлённо молился и молился всем главным богам таинственного и грозного пантеона древнего Египта.

В его сознании абсолютно адекватно и полноценно царила картина предстоящей мистерии.

Она словно исполинский сказочный кит поворачивалась перед его внутренним взором всей своей великолепной определённостью и своими нетривиальными подробностями. Она завораживала…

Она завораживала и магнетизировала, обольщала воображение и будоражила все чувства одновременно, будто симфония, – диковинными созвучиями сладострастия и точностью замысла.

Он ощущал себя и пламенно-бущующим многочисленной одарённостью Леонардо да Винчи, и титанически целеустремлённым и неудержимым в своей нечеловеческой гениальности Микеланджело Буонаротти, и чудовищно недосягаемым в своей божественной окрылённости Моцартом над всеми творцами и созидателями… А то просто, магическим образом, вдруг, становился либо индусской священной троицей, либо единой и неопровержимой в своей вневременной экзистенции реальностью духа.

Ещё в плену среди издевательств и унижений, которым подвергается обычный пленный, он временами чувствовал некую чудодейственную эйфорию от всего происходящего вокруг него.

«Это» накатывало сразу, без каких-либо внутренних предпосылок и предощущений, пронзало невероятно энергетизирующим ознобом, добиравшимся от макушки до самых пят, а потом благополучно растворялось, оставляя ни с чем не сравнимую лёгкость и спокойную уверенность в наилучшем исходе для всего… Для всего того, как он чувствовал, что могло случиться, что предстояло пережить, какой бы интенсивностью и болью оно ни грозило, и что всё равно, благодаря таким «встречам с запредельным» (он твёрдо знал!), – никогда бы не принесло сколько-нибудь значительного урона его душе.