Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Однако ликование Генриха было недолгим. Через пятьдесят два дня после появления на свет маленький принц Генри заболел и умер в Ричмондском дворце. Екатерина держалась стоически, следуя примеру своей матери Изабеллы, которая в свое время встретила известие о смерти сына словами: «Бог дал, Бог взял»

. И все-таки для нее это была горькая утрата. Генрих переживал эту трагедию по-своему: старался не терять присутствие духа и, ради спокойствия жены, не показывал своего горя. Все что он мог сделать,– устроить сыну похороны с почестями, достойными принца

.

В последующие годы слухи о беременностях Екатерины так или иначе доходили до дипломатов, приезжавших в страну

. Она снова забеременела в 1513 году, но родила раньше срока в сентябре или октябре, и новорожденный мальчик не прожил и нескольких часов; другой ребенок, тоже мальчик, родился мертвым в ноябре или декабре 1514 года; не выживали и другие младенцы, родившиеся в 1515, 1517 и 1518 годах

.

Генрих считал, что неудачи с рождением детей происходят из-за женских болезней, которыми якобы страдала его жена. Однако современные эксперты видят причину в несовместимости групп крови супругов. Все неудачные беременности Екатерины обнаруживают симптомы гемолитической болезни новорожденных, вызванной генетической несовместимостью групп крови его родителей. Если один из родителей имеет положительный келл-фактор, а другой – отрицательный, у такой пары редко рождается более одного жизнеспособного ребенка. Если носителем этого антигена был Генрих, а у Екатерины его не было – как и у 90% представителей европеоидной расы,– можно утверждать, что виновником всех проблем был сам Генрих. Эта теория кажется убедительной, тем более если учесть, что сестры Екатерины не испытывали трудностей с рождением детей. И все же даже современный уровень знаний не дает исчерпывающего ответа на вопрос, который мог бы пролить свет на всю историю отцовства Генриха

.

Около четырех часов утра во вторник 18 февраля 1516 года королевская чета наконец вздохнула с облегчением – королева родила здоровую девочку, которая при крещении получила имя Мария. Это была радость и для Екатерины, и для Генриха, который не преминул поделиться ею с послом Венеции: «Если на этот раз родилась дочь, то милостью Божьей за ней последуют и сыновья», ведь он и королева «еще молоды». Генриху тогда должно было исполниться двадцать пять, а Екатерине было тридцать

.

Не менее важным, чем сохранение династии, Генрих считал упрочение своего положения на международной арене, и здесь Уолси стал его правой рукой, а Екатерина отошла на второй план. После коронации Генрих поклялся, что начнет войну с Францией, как только представится удобный случай. Известно, что, принимая специального посланника Франции, который сообщил, что прибыл по поручению своего короля с целью подтвердить существующий мир и что этот визит нанесен в ответ на письмо, полученное от одного из старших советников английского монарха, Генрих возмущенно воскликнул: «Кто написал это письмо? Чтобы я просил мира у короля Франции, который даже в глаза мне смотреть не смеет и уж тем более вести со мной войну?!»

Умудренные опытом советники Генриха, в первую очередь епископ Уорэм, склоняли его к миру, в то время как его молодые соратники, в частности Чарльз Брэндон и камергер стула Уильям Комптон (главный помощник короля в удовлетворении его естественных потребностей) с юношеской горячностью убеждали короля начать войну.

В пылу азарта молодой Генрих мечтал повторить подвиги Генриха V и доказать в бою свои права на французский престол

. Амбиции короля полностью совпадали с настроениями его подданных. Впрочем, у него был и другой мотив. Зная о том, какое значение приобретает Италия в международной политике, и в особенности о важной роли папы Юлия II как военного лидера, Генрих объявил себя «добропорядочным сыном папы римского». Это были отнюдь не громкие слова, а искренние уверения в самых серьезных намерениях. С ранней юности Генрих стремился получить от папы римского титул «защитник Святого Престола», который мог бы соперничать с титулом «архихристианский король» (фр. roi tr?s chrеtien), дарованным королю Франции. В награду за преданность папа Юлий II в праздник Пасхи 1510 года пожаловал Генриху освященную Золотую розу (символ особого расположения папского престола), а также прислал 100 голов пармезана и столько же бочек с вином. Генрих ответил на этот подарок, отправив партию корнуэльского олова для кровельных работ в соборе Святого Петра, который возводили в то время в Риме

.

Шанс проявить себя на поле боя возник в тот момент, когда Людовик XII начал угрожать Юлию II. Французская армия заняла уже большую часть Северной Италии и готовилась вторгнуться в Папскую область, когда Юлий, более известный как «папа-воин», начал объединение европейских сил в Священную лигу, дабы отразить удар французских войск. Ответные действия Людовика, отказавшегося поддерживать связи с папой римским и созвавшего Вселенский собор в Пизе с целью его низложения, вызвали негодование Генриха: католическая вера была под угрозой – разве он мог стоять в стороне

?

В мае 1511 года Юлий был вынужден оставить Болонью, однако к октябрю Священная лига была создана. Генрих с Фердинандом должны были вместе войти в Аквитанию с юга, папские войска – отвоевать Эмилию-Романью; Максимилиан должен был занять Верону и вместе со швейцарскими и венецианскими войсками изгнать французов из Ломбардии. Однако в Пасхальное воскресенье 1512 года армия Лиги потерпела унизительное поражение, и тогда Уолси отправил десятитысячное войско в Аквитанию и флотилию из восемнадцати кораблей, чтобы захватить и разграбить побережье Бретани. Захват Аквитании не удался, поскольку Фердинанд вышел из игры, однако в целом Лиге удалось достичь своей цели, поскольку Людовик был вынужден вернуться во Францию

.

Следующей зимой Генрих решил расширить военные действия и осуществить свою юношескую мечту – повести королевскую армию на полномасштабный захват территории Северной Франции. Уолси разработал план развертывания войск, обеспечил поставки вооружения и снабжение продовольствием, что помогло ему быстро продвинуться по службе. Не прошло и года, как он занял освободившееся место архиепископа Йоркского. Сначала он стал деканом Йорка, а затем епископом Линкольна. Вскоре Генрих начал настойчиво уговаривать Ватикан сделать его кардиналом. В сентябре 1515 года кандидатура Уолси была утверждена, после чего Генрих назначил его лорд-канцлером и главным министром. Уолси становился настолько могущественной фигурой, что один из секретарей Генриха, Ричард Пейс, назвал его quasi alter deus (от лат. «почти второй Бог») и alter rex (от лат. «второй король»)– эти прозвища прочно за ним закрепились

.

Весной 1513 года Генриху предстояло принять еще несколько важных решений, прежде чем отправиться в поход против Франции. Первое касалось участи Эдмунда де ла Поля, содержавшегося в Тауэре со времен его экстрадиции, – решение о его казни Генрих принял без лишних формальностей несмотря на то, что в свое время его отец дал обещание сохранить Полю жизнь. Второе относилось к назначению Екатерины регентом на время отсутствия короля. В теории это означало, что королева-консорт получала огромные полномочия, однако на деле Генрих, не будучи уверен в том, можно ли доверять своей супруге, назначил команду старших советников. Они, к великому неудовольствию Екатерины, должны были контролировать все ее действия. Решение о назначении Томаса Говарда, графа Суррея, командующим оставшимися войсками было принято на случай, если король Шотландии Яков IV воспользуется отсутствием монарха и двинется на Англию. Несмотря на то что старшая сестра Генриха была замужем за шотландским королем, отношения с Шотландией оставались напряженными. И хотя ранее Говард в битве при Босворте выступал на стороне противников Генриха Тюдора, восхождение нового короля дало ему возможность реабилитироваться.

13 июня 1513 года Генрих в роскошном военном облачении, в доспехах, украшенных драгоценными камнями, высадился в Кале и отправился в Артуа во главе войска в 30 000 человек, что по численности превышало войско Генриха V, с которым тот когда-то пересек Ла-Манш. Момент был выбран удачно. К этому времени папа Юлий II уже умер, и его сменил более молодой и менее воинственный папа Лев X. Осмелев, французская армия перешла через Альпы и заняла большую часть территории герцогства Миланского. Однако закрепить успех им не дала швейцарская армия, которая обратила французов в бегство. В результате они не смогли перегруппироваться, чтобы вернуться вовремя домой и дать отпор Генриху.

В течение двух недель авангард Генриха, преодолев сорок миль, в конце концов подошел к стенам крепости Теруан на границе с Нидерландами; после некоторой задержки, вызванной сильными дождями, был начат артиллерийский обстрел. Прибытие подкрепления во главе с Максимилианом позволило усилить осаду крепости, однако серьезных успехов удалось добиться лишь тогда, когда основные силы Генриха перекрыли подступы к городу. Утром 16 августа захваченные врасплох освободительные силы французский армии обратились в бегство с такой поспешностью, что это сражение получило название «Битва шпор». Генрих счел победу в этом сражении знаменательной, хотя в главных боевых действиях он участия не принимал. Через неделю город сдался.

Окрыленные победой, Генрих и Максимилиан вошли в крепость, чтобы принять решение о ее дальнейшей участи. Внутри они обнаружили лишь несколько сколь-нибудь значимых зданий рядом с собором, и, если бы англичане решили оставить крепость за собой, им пришлось бы разместить там довольно внушительный гарнизон. Гораздо проще было все разрушить. Это решение получило горячую поддержку Максимилиана, которому Теруан давно доставлял одни неприятности. Триумфально вступив в город, Генрих передал его во владение Максимилиану, который не оставил там камня на камне. Уцелели лишь собор и несколько близлежащих домов духовенства

.

Опьяненный успехом, Генрих приказывает своей армии двинуться маршем на восток к Турне, другому приграничному городу в семидесяти милях от Теруана, также служившему воротами в Нидерланды, а сам вместе с Максимилианом направляется в Лилль. Генрих въехал в Лилль верхом на боевом коне в сопровождении придворных и двухсот вооруженных всадников. Жители города вручили ему ключи от ворот крепости, а затем он впервые встретился с Маргаритой Австрийской. Это была первая из трех встреч за эти недели, и Маргарита вместе со своими придворными дамами устроила в его честь празднества, продолжавшиеся несколько дней. В первый же вечер Генрих блистал своими музыкальными талантами: он пел и играл на флейте и корнете, а потом, сбросив башмаки, лихо танцевал в одном дублете, как когда-то на свадьбе принца Артура. Затем он затеял флирт сначала с Мариной Бургундской, известной как «мадам бастард», внебрачной дочерью португальской аристократки, после чего стал нашептывать «милые глупости» (фр. belles choses) и «прочие нежности» (фр. paroles)[29 - За этими словами скрывается сексуальный подтекст, как в словах donner paroles (от фр. «давать обещание»), с которыми по правилам куртуазного ухаживания поклонник обращается к даме своего сердца, предлагая ей свои услуги.– Примеч. авторов.] другой фрейлине, Этьенне де ла Бом, которой он пообещал богатое приданое, когда она будет выходить замуж

.

В это время пришло известие от Екатерины. Она сообщала, что Шотландия действительно предприняла попытку выступить против Англии, воспользовавшись отсутствием Генриха. Однако Томас Говард, граф Суррей, нанес сокрушительное поражение шотландской армии в битве при Флоддене неподалеку от Брэнкстона в Нортумберленде – жестоком кровавом сражении, продолжавшемся до наступления темноты. Шотландская армия была наголову разбита, а сам Яков IV и почти весь цвет шотландской знати остались лежать на поле боя. Как убедительное доказательство победы Екатерина отправила супругу боевой трофей – окровавленную сорочку поверженного шотландского короля. Радуясь этой победе, она опрометчиво поставила ее выше победы Генриха. В письме к мужу, впервые написанном собственноручно и к тому же на английском языке, она признавалась: «По моему мнению, эта битва для Вашего Величества и всего Вашего королевства является величайшей гордостью, которую только можно себе представить, и делает Вам больше чести, чем даже завоевание короны Франции». Ей хватило благоразумия не упоминать о собственных заслугах. Воздав «благодарения Богу», она ни слова не сказала о том, что сама, не дожидаясь, когда начнут действовать назначенные королем советники, смогла мобилизовать резервные войска численностью 40 000 человек и выступила в поход вместе с ними на случай, если граф Суррей потерпит поражение, потому что считала, что эта война есть и ее война

.

Жители Турне, опасаясь притеснений, обратились к Маргарите Австрийской с просьбой вступиться за них. Они понимали, что Маргарита находится в затруднительном положении: город – процветающий торговый центр, известный своими гобеленами тонкой ручной работы и винами, удобным стратегическим положением и прекрасными мостами через реку Шельда – унаследовал фламандские культурные традиции, и на него претендовал Максимилиан. Маргарита изо всех сил старалась не допустить кровопролития, однако Генрих не желал ничего слушать. По свидетельству бургундского хроникера Робера Маркеро, который хорошо понимал сложившуюся ситуацию, Генрих был глубоко оскорблен дошедшими до него пасквильными балладами и песнями, которые сочиняли про него жители города. «С Божьей помощью,– заявлял он,– я отомщу за эту ложь и оскорбления». Один из памфлетов, автор которого пренебрежительно отзывался о происхождении Генриха, привел его в ярость. На одном из военных советов Генрих, резко обратившись к Маргарите, велел ей замолчать и покинул зал

.

Осмотрев двойные стены крепости Турне, в которой было девяносто пять башен и семь укрепленных барбаканов, Генрих приказал своему войску занять боевые позиции. 16 сентября начался артиллерийский обстрел крепости. Город был довольно хорошо укреплен, но в крепости не было постоянного гарнизона, а стены не выдерживали выстрелов осадных орудий. Поняв, что запасы продовольствия и вооружения заканчиваются, а подъездные пути к городу отрезаны, горожане решили сдаться. Уолси умело воспользовался ситуацией и выступил с предложением, в котором жителям дали понять, что на этот раз город не будет ни уничтожен, ни передан Максимилиану. Поскольку Генрих имел законное право на французский престол, то Турне мог стать частью его владений и должен был подчиниться его власти. Дальнейшие переговоры позволили окончательно решить вопрос. В воскресенье 25 сентября, спустя десять дней после того, как Генрих сделал смотр своему войску, состоялся торжественный въезд короля в город

.

Максимилиан появился чуть позже, и вскоре к нему присоединилась Маргарита, которая привезла с собой принца Карла Гентского и осталась на десять дней. После мессы, на которой Генрих и Максимилиан присутствовали вместе, они договорились о том, что бракосочетание Карла и младшей сестры Генриха Марии должно состояться в Кале не позднее 15 мая следующего года, а после свадебной церемонии Максимилиан должен будет объявить о том, что Карл уже достиг того возраста, когда он может быть назван его преемником. Тринадцатилетний Карл сопровождал Генриха и Максимилиана на «королевском рыцарском турнире», устроенном англичанами под проливным дождем.

На ристалище Генрих и Чарльз Брэндон вызывали на бой всех желающих, при этом «королю прислуживали двадцать четыре пеших рыцаря, одетые в плащи из пурпурного бархата и золотой парчи». Организатором и распорядителем турнира был сэр Томас Болейн, который получил за свои услуги приличную сумму 40 фунтов (более 40 000 фунтов в переводе на современные деньги). Далее состоялся праздничный обед более чем из ста блюд, который сопровождался музыкой, танцами и театральными представлениями на темы придворной жизни

.

За торжествами со стороны наблюдала дочь Томаса Болейна Анна, которой было тогда лет двенадцать-тринадцать. Она была одной из молоденьких фрейлин Маргариты Австрийской, присланной отцом ко двору королевы в Мехелене. Анна была с Маргаритой и в Лилле, когда туда прибыли Генрих и Максимилиан после падения Теруана. Возможно, именно тогда Генрих впервые ее и увидел, хотя он вряд ли запомнил эту встречу, поскольку был слишком занят флиртом с дамами постарше и купался в их внимании, как и подобает герою-победителю.

3. Анна: детство и отрочество

Анне Болейн было суждено выйти замуж за человека знатного происхождения. Она родилась в семье, в которой всегда стремились увеличить благосостояние и повысить социальный статус, из поколения в поколение заключая браки, на которых росла и крепла династия. Джеффри Болейн-старший, прапрадед Анны, был из простой семьи, однако, занимаясь текстильным делом в деревушке Сол, примерно в восьми милях к западу от Бликлинга, неподалеку от Эйлшема в Норфолке, он настолько преуспел, что смог жениться на Элис Брактон, дочери и наследнице аристократа, сэра Джона Брактона. Джеффри отдал своего первенца, названного в честь отца, в подмастерья к шляпнику в Лондоне, а второго сына Томаса отправил учиться в колледж Гонвилл-энд-Киз в Кембридже. Впоследствии Томаса избрали в члены совета колледжа, а затем он стал магистром Гонвилл-холла

. Джеффри-младший сделал себе имя и сколотил состояние, занимаясь торговлей. Он поднялся довольно высоко, став членом Почтенного общества торговцев тканями, старейшей и самой почетной ливрейной гильдии ремесленников. В 1453 году, выставив свою кандидатуру на пост лорд-мэра Лондона, он устроил роскошный ужин в собственном особняке неподалеку от Чипсайда. Свой первый капитал он заработал тем, что продавал оптом английское сукно на ярмарках фламандских городов, покупал там на вырученные деньги шелк, бархат, перец и другие престижные товары, а затем перепродавал их в Англии. Впоследствии это позволило ему отойти от торговли и заняться банковским делом, на котором он заработал больше прежнего. Джеффри-младший предоставлял кредиты и ссуды придворным, аристократам и купцам, покупал и продавал векселя, а также выкупал долги генуэзской торговой компании в Лондоне под астрономические 14%

.

Большим шагом вперед – так гласит семейное предание – стал второй брак Джеффри-младшего. После смерти его первой жены Денизы (это произошло до 1448 года), он уже располагал значительным состоянием, что позволило ему сделать предложение леди Энн Ху, старшей дочери и сонаследнице сэра Томаса Ху, который в свое время храбро сражался в Столетней войне, за что ему был пожалован титул лорда, и он стал 1-м бароном Ху и Гастингса. Ему принадлежали большие поместья в Бедфордшире и Норфолке, он пользовался благосклонностью короля Генриха VI и имел хорошие связи при дворе, как любой аристократ во времена Войны роз. Благодаря этому браку прадед Анны вывел семейство Болейн на более высокий социальный уровень. Болейны перестали быть простыми купцами, стремящимися стать землевладельцами.

В 1449 году Джеффри избрали в члены парламента от Лондона, а в 1457 году он стал лорд-мэром Лондона и тогда же был произведен в рыцари. К этому времени он уже вложил немало средств в покупку земель и недвижимости, так как хорошо понимал, что это надежная валюта в борьбе за власть. В 1452 году он приобрел поместье в Бликлинге у престарелого сэра Джона Фастольфа. Ветеран битвы при Азенкуре, чьим именем в слегка измененной форме воспользовался Шекспир, дав его комическому персонажу пьесы «Генрих IV»[30 - Имеется в виду комический персонаж ряда произведений Шекспира, сэр Джон Фальстаф, добродушный толстяк и малодушный рыцарь, который якобы списан с Джона Фастольфа, обвинявшегося в неудачах английских войск, в частности в проигранной битве при Пате против Жанны д’Арк.], Фастольф надеялся поправить дела, продав свое имение подешевле на условиях пожизненной ренты, которую он рассчитывал получать от Болейна и таким образом компенсировать убыток. Болейн сделал ставку на то, что Фастольф долго не протянет, но просчитался. Сэр Джон умер в 1459 году, а к тому времени вражда между Алой и Белой розой только усугубилась

.

Особняк был построен в 1380-х или 1390-х годах сэром Николасом Дагуортом, который умер в 1401 году; его память увековечена на медной мемориальной доске, которая находится в приходской церкви Святого Андрея в Бликлинге неподалеку от самого поместья. Фастольф, судя по всему, не занимался его обустройством, поскольку большую часть времени предпочитал проводить в замке Кейстер или в других принадлежавших ему домах в Норидже и Саутуарке. По итогам сделки Болейну достался замок довольно скромных размеров, окруженный рвом и стеной по периметру прямоугольного двора, сделанной по принципу деревянной рамной конструкции, заполненной кирпичом

.

Фастольф, несмотря на данное ранее обещание, отказался продать Болейну поместье в Гайтоне в шести милях к северо-западу от Бликлинга. Причиной тому, скорее всего, стала растущая между ними неприязнь, вызванная тем, что Болейн систематически задерживал рентные платежи. В 1460 году прадед Анны сделал еще одну попытку купить поместье в Гайтоне у исполнителей завещания Фастольфа, но снова потерпел неудачу. Тогда в начале следующего года он с компаньонами оформил совместную купчую на замок Хивер неподалеку от города Севенокс в графстве Кент. К замку прилагались живописные окрестности, земли и угодья, разбросанные по территориям приходов Хивер и Чидингстоун. Стоимость покупки так и осталась неизвестной. Продавцом был сэр Уильям Файнс, лорд Сэй и Сил. Джеффри Болейн, будучи доверенным лицом лорда по вопросам собственности, сумел повлиять на ход сделки. За собой он оставил замок Хивер. К тому времени, когда другие участники вошли в права владения купленной собственностью, к власти пришел король Эдуард IV. Джеффри также приобрел дома в Сассексе, Норфолке, Кенте и Лондоне, но именно замок Бликлинг прадед Анны Болейн выбрал в качестве дома для своей семьи

.

У Джеффри Болейна и Энн Ху было двое сыновей – Томас и Уильям и три дочери – Элис, Изабель и Энн. Томас умер, когда ему было двадцать с небольшим, оставив Уильяма наследником всех владений отца, включая Бликлинг и Хивер