Виноградные грезы. Обрести и сохранить
– Давай.
Прижал так сильно, что я оцарапалась о пряжку ремня. Надоело быть хорошим парнем? Сдержанным. Правильным.
– Твоя работа – давать. И употреблять наркотики. Я прав?Ариэль.
Это не повод смешивать меня с грязью! Почему не оставит в покое?
Она вернулась из Нью-Йорка!
– Довела София, и ты пришел выместить злобу?
– Повторить громче? – Его голос скрипнул, как шины на скорости. Стивен схватил мою шею, как тогда, в душевой, но не отнял руку в стыдливом испуге, а сдавил пальцами: – Действуй!
– Зачем? – Глаза щипало от слез. Я сидела на его коленях, плотно прижатая, и подцепляла пуговицы рубашки. – За что ты так?
Рэтбоун долго не отвечал. Когда рубашка была расстегнута, он сказал:
– Я просил не делать глупостей.
– Это мое дело.
Красивое лицо исказилось, словно в разбитом зеркале.
– И мое тоже. Я обещал заботиться о тебе. Но ты… непослушная. Ты всегда была такой… упрямой.
Стивен тянул время. Он идеально воссоздал тот день в приват-комнате, когда я не знала, что это он, и принялась делать свою работу – грязно, пошло. Он хотел напомнить, к чему я могу вернуться совсем скоро. А я думала:хочу его. Мое тело руководило разумом, требовало разрядки.
Я целовала Стивена в шею, поднимаясь губами к его колючему подбородку. Возбуждение волнами расходилось по бедрам. Стивен прав – я упрямая, и он всегда шел у меня на поводу. Рассудок словно помутился. Контроль потерян. Что… когда… Коктейль Джел! С чем-то запрещенным. И Neon Cloud усугубил ситуацию. Смогла бы я устоять, будь я трезвой? Сердце отчаянно билось. Какая разница? Стивен Рэтбоун – мой главный наркотик. Стивен Рэтбоун, принявший свою тьму, – моя погибель.
И лети оно все к черту.
Стивен резко отвернулся, и я ударилась лбом о спинку дивана. Ощутила не только пустоту, но и обиду.
– Твои губы мне нужны не для этого.
– Стив! – не веря его словам, прохрипела я. – Ты не такой.
– Я – нет. – Он в насмешку ласково убрал пряди с моего лица, чтобы видеть глаза, полные слез. – А ты – такая.
– Я давно не занимаюсь тем, о чем ты говоришь, – сказала уверенно, громко, но Стивен рассмеялся. Почему он смеется? Или шум в моей голове?..
– Сколько в тебе алкоголя и наркоты? – Его рука сжимала мою шею, а вторая бродила вверх-вниз по телу: бедра, талия, грудь. – Ты всегда обдолбанная или только ради меня?
– Я не знала, что здесь будешь ты!
– И все же? – Он скинул меня на диван. Для чего? Мы поговорим или займемся страстным сексом? Стив навалился сверху: – Хочу знать, что делает мою милашку податливой, как воск. Амфетамин? Кокаин? Экстази?
– Не знаю, не помню, – захныкала я. – Забудь и возьми меня…
– Ты даже не поняла, как опять обдолбалась!
Его пальцы гладили внутреннюю сторону моего бедра, раскрывая ноги. Я подалась навстречу. Трезвой вела бы себя так же. Я скучала по его пальцам внутри меня. Но он только водил ими по коже, издеваясь.
Я схватила его за ворот рубашки и поцеловала, настойчиво проникая языком в рот. Стив что-то простонал: хорошо ему или он зол? Целовал в ответ, наши языки сплетались, и пульсация в моем клиторе становилась сильнее. Я кончу от поцелуя! Стивен направил мою руку на пряжку ремня. Понятный намек. Попыталась расстегнуть треклятый ремень его джинсов. Рэтбоун усмехался сквозь поцелуи: чертовски трудная задача, я будто морской узел завязывала – точнее, развязывала.
Победный звон, и я потянула молнию ширинки. Стивен не позволил спустить с него джинсы. Он выпрямился, сел на диван, усадил к себе на колени. Желание пылало везде, я – оголенный провод в ливень.
– Не останавливайся, Стив…
Он подвинул мои колени так, чтобы я упиралась ими в спинку дивана, находясь нестерпимо близко, и царапалась о расстегнутую ширинку. Чего он хочет, мать его?!
Я не рискнула озвучить вопрос. Рэтбоун опустил меня на пол. Поставил на колени. Потянул за волосы. Что? Нет. Я не буду этого делать. Мне нужна взаимность.
– Я не…
Стивен облизал губы и направил мою голову к своему члену.
Какая взаимность, идиотка? Он предупреждал, что не простит наркоманку. Для него я потеряна. И я физически ощутила волну страха: она захлестывала, как цунами. Желчь поднялась к горлу, и я начала всхлипывать. Если бы это был не Стивен? Если бы в комнате сидел кто-то другой? Такой, как Карлос?
– Нет! Стив… – Я попыталась встать, но упала лицом в его колени. – Стив, – повторяла, – Стив, я… я буду хорошей.
Пот катился по вискам, всхлипы корябали горло. Я закрыла мокрое от слез лицо. Плечи напряжены. Руки ледяные. Свернуться бы в клубочек. Снова стать его Ари. Солнечным светом.
Меня подняли – нет, прошу, молю! – аккуратно переложили на диван. Мою немногочисленную одежду поправили, руки сместили с лица, и на щеке я почувствовала поцелуй.
– Бросай наркотики, Ари.
Звук молнии, звон пряжки ремня, шаги. Дверь закрылась.
Секунду я не могла дышать – и разрыдалась.
Удача, что это был Стивен, а не кто-то другой. Онбыл кем-то другим, предоставив мне шанс взглянуть со стороны на свою беспечность. Наркотики губили не только мое здоровье и психику, они так же притупили инстинкт самосохранения. Обдолбанная девушка – легкая добыча.
От мысли о дозе к горлу подкатил ком. Это не исцеление.
Глава 12
После тебя ночь распадалась на крошки стекла,
Медленно таяла соль на губах.
После тебя расцветали сады,
Но там мертвые цветы.
© Мукка, «После тебя»Ари– …и я ему говорю: Алекс, обменивать минет на проход в клуб… Херня! Нет, Ари, я не святой, но Алекс, похоже, совсем с катушек слетел и… Ари?
Ура. Джерад замолчал. Притворившись, что сплю, я отвернулась. Ремень безопасности больно впился в грудь, но после «урока» Стивена меня не волновал какой-то ремень.
Улица окутана туманом, шел дождь. Ненавижу дождь, и не только из-за того, что волосы становятся похожи на шерсть барашка. Тревога и уныние. Никакого романтичного настроения от стучащих по стеклу капель.
Сейчас утро – Джерад заехал за мной после работы, – но, казалось, на улице вечер. Зябко, противно. На душе так же. «Урок» Стивена хорошо запомнился. С чего я взяла, что в клубах, где я бываю с Джерадом, не будет похотливых ублюдков? Мне везло, но… Надо слезать. Как-то. Пытаться.
– Ты в порядке? – Джерад потрепал меня по плечу.
Я улыбнулась и поцеловала его ладонь.
Он любит меня по-своему, как умеет. Поддержал, когда я сообщила, что завязываю. Старается быть лучше, но никогда не будет Стивеном, не заменит мне Стивена. Сердце не обмануть.
В небе сверкнула молния, дождь усилился. Из магнитолы играл старый рок. Джерад барабанил пальцами по рулю, иногда поглядывая в мою сторону, а я смотрела в мутное окно. Стив… Мысли о нем грели, пусть мы встретились при отвратительных обстоятельствах, и он ушел. К Софи?
– Мне нужно оплатить бензин. – Джер затормозил у заправки. – Посидишь тут?
Я кивнула и достала из бардачка пачку сигарет.
Вновь обеспокоенный взгляд темно-зеленых глаз, и Джерад, накинув капюшон, скрылся в промозглом тумане, а я, крутанув колесико магнитолы, сделала музыку громче. Под The Doors «Riders On The Storm» достала прикуриватель и нажала кнопку: на черном кружке проглядывался красный обруч. Сырой воздух щекотал ноздри. Я прикурила и сделала затяжку.
Почему мне плевать на все? Почему я ничего не чувствую?
А если так? Поднесла прикуриватель к запястью левой руки. Нажала. Черт побери! Боль острая, колет. Подавившись сигаретным дымом, я выругалась. Больно. Значит, жива. Значит, Стивен меня спас. Я бросила прикуриватель в бардачок и держала сигарету ослабшими пальцами.
– Ари? Твою мать, Ари!
Открыла глаза. Джер: перепуганный, бледный.
– М-м? – отозвалась я. – Бензин подорожал? – Хихикнула, довольная шуткой. – Заправился?
– Заправился… Да, черт побери, заправился! Всего на минуту отошел! – Он залез в салон. – Что с твоей рукой?!
Я глянула на запястье: узор как на прикуривателе. Почти искусство.
– Все нормально. – Я кинула сигарету за окно. – Мы едем или будем стоять? Погода отстой.
Джерад не двигался. Подумаешь… Сегодня будет вечеринка, на которую придут Стивен и Софи. Вот что больно.
– Куда мы едем? – спросила я, заметив, что Джер пропустил поворот.
– Куда? В больницу!
– Зачем? – переспросила я, подув на свежий шрам. – Разворачивайся.
Джерад выругался и прибавил скорость. Вау, ему не все равно. Прямо-таки образцовый парень. Прямо-таки Стивен.
Выпрямившись, я положила пальцы на руль и сказала:
– Разворачивайся.
– Нет! – заорал Андерсон. – На такое я не подписывался! Ты из психушки сбежала? Что дальше? Ручку воткнешь мне в горло?! Что с тобой происходит?! Это… ненормально!
Я откинулась на спинку кресла и посмотрела в окно. А что нормально, Джер? Предавать лучшего друга? Жить с его девушкой?
Когда я потянулась к сигаретам – они были в бардачке рядом с прикуривателем – Джерад выбил пачку у меня из рук. Закрыв на секунду глаза, я тихим, но уверенным голосом сказала:
– Поехали домой. Насчет моего поступка… Я вымоталась, и меня клонило в сон.
Джерад скосил глаза, демонстрируя недоверие.
– Правда. Меня вырубило. Очнулась от твоего крика и жгучей боли. Давай сходим в гости к дядям в белых халатах в другой раз?
Ответ неинтересен. Я подняла с пола пачку и достала сигарету. Взяла злосчастный прикуриватель, нажала, долго смотрела на красный дугообразный обруч. Все просто – поджечь сигарету и убрать прикуриватель. Через минуту я справилась.
Джерад хмыкнул и развернул «Порше». Не думаю, что он поверил мне. Ни у него, ни у меня не было настроения ругаться. Мы берегли силы для разговора с Асоль.
Джерад лег спать. На вечеринке, по его словам, следует быть отдохнувшим и очаровать организаторов, чтобы позвали снова. Джер прятался за юмором и цинизмом, но я видела, как он выкурил половину пачки и расковырял заусенцы. Встреча с другом, которого предал, и темпераментной бывшей… Идти на вечеринку – смелость или глупость?
Вымыв кружки, я поставила их на полку. До боли знакомый, приятный ритуал – мыть две кружки. Меня вдруг охватила колющая ностальгия: я и Стивен. По утрам мы пили кофе и спорили, какой сироп вкуснее. В последние дни я мыла только одну кружку – свою. Джерад не пьет по утрам кофе, он вообще не завтракает со мной.
Распустив по плечам локоны, я оделась просто: блузка, джинсы. Оставила на журнальном столике записку и покинула квартиру.
Что-то я стала на вид хорошей девочкой. Но перед человеком, с которым я планировала встретиться (он написал первый!), хочется выглядеть паинькой. Свежий шрам на запястье я спрятала за массивным браслетом.
Играл брит-поп. Дождь прошел, выглянуло солнце. Весна, здравствуй. Я пила карамельный латте и смотрела то на светло-коричневые стены, то в окно, на прохожих. Старалась не вспоминать о кофейне, в которой работала, и не проводить параллелей. Вернуться? Подкрепляла смелую идею запахом кофе и вкусом чизкейка, моей очередной попыткой бросить наркотики и наблюдением за шустрой официанткой.
– Привет! Рад, что ты пришла, Аристель!
Я вскочила и заморгала. Отвыкла от прошлого имени, от прошлой себя. «Аристель» меня называет Стивен. Но захочет ли он после вчерашней ночи хоть раз меня так назвать? Или поставил точку, в последний раз спас?
Нет. Нельзя о нем думать. Страшно. Сейчас у меня встреча с другим человеком. Его пиджак источал аромат гвоздики, и улыбка расцвела на моих губах, словно цветок. Мне хотелось по-детски, с обидой спросить: почему у тебя нет времени со мной дружить?
– Добрый день!
– Могу присесть? – Он пригладил клетчатую рубашку и положил пальцы, будто янтарные от загара, на спинку стула напротив.
– Да. – Я неопределенно дернула плечами, стесняясь. – Но… Зачем?
При всех положительных качествах, ему что-то нужно от меня.
Его лицо помрачнело. Он сильнее сжал спинку стула и сказал:
– Есть разговор.
СтивенЯ сверил алкоголь из списка с алкоголем на барной стойке и поставил недостающие галочки. Теперь есть все.
– Благодарю, Стив. – Почти невесомая ладонь упала на мое плечо. – Мы ценим твою помощь.
– Ничего особенного. – Я улыбнулся.
Эмилия улыбнулась в ответ.
– Почему ты хорошо ко мне относишься? – выпалил я. – Ты и Джеймс. Вы друзья Ари…
Эмилия забрала список и проверила проделанную мной работу.
– Мы взрослые люди, Стивен. – Кинула список на барную стойку. – То, что происходит между тобой и Ари, не мое с Джеймсом дело. Ты неплохой парень, ты друг моего будущего мужа, и мы любим Ари, поэтому не давим на нее. Вы разберетесь сами.
Что ж, стало легче. Я признателен Эмилии и Джеймсу: они неосознанно помогали мне чувствовать себя живым и нужным.
– Как еще я могу помочь?
– Спасибо. – Эми вновь улыбнулась. – Дальше я сама.
– И советую исчезнуть. Скоро придет Ариэль. Ты и так вечеринку, а потом и свадьбу испортишь своим присутствием. – Асоль спускалась по лестнице на первый этаж закрытого до вечера клуба. Она не пыталась утаить в серых глазах неприязнь. Взаимно. А совсем недавно мы стали почти друзьями… или любовниками.
Я поморщился.
Ари до сих пор не знала, что Асоль своим поступком все разрушила. Вернула Аристель в Cotton Candy. Вернула к наркотикам. Надеюсь, я не переборщил вчера. Когда Ари зарыдала, мне стоило огромных усилий уйти. Ее нужно было напугать. Слушать меня она бы не стала.
Но что было до… Воспоминания о приват-комнате обожгли скулы. Жар устремился вниз, к члену, и вызвал болезненную пульсацию. Черт возьми, дать своим порокам волю оказалось восхитительно. Впервые я выкинул из мыслей установку «быть хорошим парнем, быть достойным фамилии Рэтбоун». Мне нравилось, как Ари стонала. Нравилось, как хотела меня.
– Зачем пришел? – открыто хамила Асоль. Видимо, лучшая защита – нападение. – Надоели звезды и модели? А? Козел.
Потребовались нешуточные усилия, чтобы не сорваться и не рассказать этой даме, что сегодня на вечеринку придет ее бывший. Но я сдержался: как сказала Эмилия – не наше дело. Пусть Джерад разбирается сам.
– Он пришел ко мне, чтобы выпить пива. – Следом за Асоль со второго этажа спустился Джеймс, в руках он нес две бутылки.
Проследив, как Джеймс подошел к Эмилии и поцеловал ее в щеку, я скривился от зависти. Друг повернулся ко мне и протянул пиво. Мы чокнулись, чтобы выпить.
Входная дверь открылась, пуская внутрь лучи дневного света. В клуб зашел мужчина тридцати лет в потертых джинсах, черном пиджаке и рубашке в разноцветную клетку – Шон Мюрель. Удивление при виде пиар-агента наверняка отразилось на моем лице. Откуда он знает, что я здесь?
Шон смущенно помахал и показал в сторону улицы.
– Прости, выпьем в другой раз. – Я отдал Джеймсу бутылку.
– Нет проблем, – согласился он. – Сегодня на вечеринке.
О да, повод выпить точно найдется.
Я повел Шона на парковку за клубом.
– Знаю, мы договаривались в четыре, но я освободился раньше. Кафе недалеко отсюда. Я не сильно помешал? – затараторил Шон.
Иногда мне казалось, что я его начальник. Но это Шон контролирует имидж «музыканта Стивена Рэтбоуна», то есть спасает мою задницу.
– Спасибо, что нашел время. – Я едва не предложил приятелю свои сигареты, но Шон давно курил только кретек[34]. – Может, мои мозги встанут на место. А то опять натворю глупостей, и ты придешь меня бить.
– Или воду на тебя, пьяного, выливать, – подмигнул пиарщик.
Да, первая встреча Шона и Ари. Моя первая ссора с Ари.
– Как я мог отказать?! – сменил тему Мюрель. – У меня степень по психологии. – Он без тени хвастовства усмехнулся и почесал нос с горбинкой. – О чем ты хотел поговорить?
Моя очередь теряться.
– Обо всем, – коротко ответил я.
– Ладно. – Шон облокотился о кирпичную стену и закурил. Кретек потрескивал при затяжках, как сухие поленья. – Говорил тебе про Джерада: он скользкий тип…
– Ой, давай без этого. Твоя степень в умении читать нотации?
Шон покачал кудрявой головой и спросил:
– Зачем тебе Софи?
Прямой вопрос, но я медлил. Взъерошил волосы, докурил. Сконфуженно объяснил:
– Чтобы не выглядеть одиноким жалким придурком на свадьбе друзей Ари. И Соф не дает мне скатиться в алкогольную яму. – Я промолчал о том, что мне льстило обожание от королевы подиумов.
– У этой… мадемуазель нет ни капли гордости.
О Софи мне говорить было абсолютно не интересно, и я проворчал сквозь зубы:
– Чертова Аристель бегает от меня, держится за этого ушлепка…
– Но-но! – возмутился Мюрель.
И у него чувства к Ари? Стоп, Рэтбоун. Паранойя.
– Сам виноват.
– Обожаю твою прямолинейность.
Мы курили, и я рассказал Шону все, утаив поход в приват-комнату. Лишь Ари способна принять меня всего. И тем тяжелее, что она не рядом.
– Она вернется?
– Мне нравятся хеппи-энды. – Пиарщик помолчал и тихо добавил: – Винить тебя сложно, Стив. Все мы помним Аарона.
Минуту безмолвие улицы нарушали проезжающие мимо автомобили. Мы почтили память основателя Grape Dreams, талантливого музыканта, хорошего друга.
– Но Ари тоже могу понять. Импульсивная, расстроенная девочка. Ты «изменил» ей на вилле. Что она могла подумать в этот раз?
– Я придурок и люблю ее – вот что.
– Aimer c’est avant tout prendre un risque[35].
Э-э-э? Не понял.
– По-английски, пожалуйста, Abruti[36]!
Шон громко захохотал. Ага, Соф, научила меня парочке слов!
– Скажу банальную вещь, Стивен, никогда не поздно все исправить, – отсмеявшись, мягко сказал Мюрель. – Ты любишь ее, а она тебя.
– Откуда ты знаешь, что Ари меня любит?
Друг опять рассмеялся. Перед тем как уйти, он воскликнул:
– С Аристель разговор оказался эмоциональнее. Она по-прежнему такая милая девочка!
АриУ Шона Мюреля особая аура. Я немного волнуюсь, когда он рядом, но в целом мне уютно, словно он кто-то близкий. Тот, кто всегда выслушает.
– Капучино, пожалуйста, – попросил Шон.
Милая официантка раскраснелась под французским обаянием и принесла кофе быстрее, чем остальным гостям. Я хихикнула. Для меня Шон был кем-то вроде доброго дядюшки.
После того как чашка оказалась у Шона в руках, он сделал глоток, помурчал от удовольствия и обратился ко мне:
– Поговорим – и поеду к Стивену…
Я с шумом втянула воздух, подавив желание уйти. Разумеется, о чем со мной поговорить, если не о Стивене? Но говорить-то бессмысленно.
– Не подскажешь, где мне его найти?
– Не знаю, – бросила я. Шон спокойно ждал, и я, дернув плечами, предположила: – У моих друзей скоро свадьба. Возможно, он в Cotton Candy.
– Спасибо. Мы будем говорить о тебе, Аристель.
– Ари. – Я поморщилась.
– Ари, – согласился Шон. Улыбнулся, показывая белые зубы, и щелкнул пальцами: – Я запомню, Ари. Ты никогда не думала, почему Стивен бросил тебя?
Я оцепенела.
– Потому что недотягиваю до уровня топ-моделей?
Шон рассмеялся, будто я сказала дикую глупость.
– О Софи мы поговорим позже. Я имел в виду первый раз, на вилле.
Воспоминания вихрем закружились, подгоняя к глазам слезы.
– Ты не была честна, – сказал без упрека. – Все, чего хотел Стивен, – знать правду. И помочь тебе.
Я отвернулась к стеклу, сипло вздохнула. Шон дал мне время: молча пил кофе. А когда я повернулась и была готова, он продолжил:
– Стив столько раз спрашивал тебя. До последнего надеялся. Мы все надеялись, что у тебя была веская причина уехать в никуда. Джерад бы успокоился, скажи ты правду. Ведь ты знаешь: все началось с подачи Джерада Андерсона, твоего нынешнего парня…
– Не скидывай вину и не перекручивай! У Стивена есть голова на плечах, – резче, чем хотела, ответила я. Схватив салфетку, я смяла ее в кулаке. – Рэтбоун услышал то, что должен был. Если для него какая-то там правда важнее, чем любовь… значит, мне не нужна такая любовь.
Я врала. Сквозь зубы, с комом в горле. Стивену нельзя знать, вот и все. Общение с Шоном не принесло ожидаемой радости.
– Извини, Ари. Я расспрашиваю не для того, чтобы потеребить старые раны, а ищу логику в поступке Стивена. Он был раздавлен горем и не увидел разницы между тобой и Аароном. – Шон в один глоток допил кофе. – А ты не увидела разницу между Синди и Софи. Между расчетливым планом расстаться и необдуманным поступком. Я не верю, что Стивен тебе изменил. А ты?
Вопрос повис в воздухе.
– Что мне делать, Шон?
Его улыбка теплая. Он поможет мне? Скажет, что делать?
– Ари, никто, кроме тебя и Стивена, не во власти исправить ваши отношения. – Мюрель взял салфетку, которую я смяла, и аккуратно расправил. – Порой мне хотелось найти тебя, привести к Стивену, как тогда, в нашу с тобой первую встречу.
Он хохотнул, а по моему телу растеклось тепло. Наивная домашняя девочка впервые поссорилась с парнем.
– Но я бил себя по рукам. У меня дома говорят: «L’amour est une sottise faite à deux», или «Любовь – это глупость, сотворенная вдвоем». – Шон достал из кармана несколько купюр, кинул на стол и собрался уходить.
Когда он встал, я вскочила и вцепилась в рукав его рубашки.
– Я очень люблю Стивена! Очень! Но… Он презирает меня за наркотики и предательство, а я боюсь… довериться. – Меня заколотило, и я села, чтобы удержаться на ногах. – Моя тайна… Я поклялась похоронить ее, когда приехала в Америку. Мне важно бытьнормальной для Стивена.
Серые глаза Шона погрустнели. Он отцепил мои пальцы от рубашки.
– Я выяснил, что те снимки из Нью-Йорка слила Софи Штерн. И фотографа наняла тоже она. Свечку не держал, но я бы хорошенько подумал: а правда ли ты увидела то, что было на самом деле?
Мюрель махнул на прощание и направился к выходу. Звякнул колокольчик над дверью. Я смотрела, как Шон уходит. Мое воображение правда дорисовало детали: на снимках Софи тянулась к Стивену, они не поцеловались. Громкий заголовок и ситуация с Синди сыграли Софи на руку. Но почему уверенная в своей неотразимости модель так поступила?
Стивен– Стиви, как я выгляжу?
– Отлично, Софи, – ответил я, даже не взглянув на нее.
Пол вибрировал, внизу, в клубе, вечер был в разгаре. До лофта доносилась тихая музыка, позволяя общаться. Но я не знал никого, кроме своей спутницы, виновников торжества, бывшего лучшего друга, его бывшей девушки и моей бывшей девушки, поэтому скромно стоял в углу. О внешнем виде – своем и тем более Софи, – я думал в последнюю очередь. Главное, выглядел презентабельно: надел чистые брюки, рубашку и пиджак.
Взгляд рассеянно блуждал по лофту. Всю мебель вынесли, помещение потеряло былое очарование и уют. Бетонные стены, некрасивые балки, аляпистые ковры. Эмилия и Джеймс принимали поздравления о предстоящей свадьбе и прощались с домом. В лофте осталась барная стойка – я вспомнил, как впервые увидел полуголого Джеймса и вмазал ему. Усмехнулся. Сегодня на стойке расположили блюда и закуски. Вдоль стены расставили складные стулья. Гостей оказалось немного – все из Cotton Candy. Маленькая семья. Кроме меня, Соф…
– Малышка Ари, налей пунш!
И Джерада. Я надеялся, «малышка Ари» ответит привычное для моих ушей: «Иди к черту, Джерад». Но Аристель послушно кивнула и взяла стакан. Выглядела она задумчивой, но вроде бы трезвой. Я вполуха слушал рассказ Софи о Нью-Йорке, а сам рассматривал Аристель. Бледно-розовое платье в пол, распущенные, слегка волнистые волосы, естественный макияж. Вот кто выглядитотлично. Вот с кем я бы хотел прийти сюда.
Посмотрел на Джерада. Он оделся как придурок из Оксфорда: брюки со стрелками, кожаные лоферы и воротник белой рубашки выглядывает из треугольного выреза свитера. Но я-то знал, что Джерад не студент университета. Поправить бы ему довольную физиономию.
– Стив, мне сделал предложение бренд аксессуаров. – Софи говорила с легкой грустью. Она не рада? Работа в Америке – ее мечта. – И я уеду в Сан-Франциско, – добавила Штерн. – Через три дня они дадут точный ответ.
Три дня… День свадьбы Эмилии и Джеймса. День, после которого я планировал расстаться с Софи Штерн. Надеюсь, бренд ее возьмет!
– Можно…
Соф замялась. Я редко видел, как она смущается. В такие моменты Софи напоминала живого человека, а не манекена с витрины.
– Можно я останусь у тебя? Все мои знакомые из Штатов… Я им не доверяю. А ты… ты…
Я несу ответственность за европейскую богиню. Вдох. Выдох.
– Угу, – ответил, искоса глядя: Ари снимала со свитера Джерада пылинки. – Оставайся. Мы же друзья.
– Да, – ответила эхом. – Друзья. – И, словно по щелчку, повеселела. Она улыбнулась: – Спасибо, Стиви! Мне надо в дамскую комнату.
– Иди, Соф, – сказал я.
Ари тоже отошла – к Эмилии. Я залпом выпил бокал шампанского. Время поговорить,друг.
– Она подсела на наркотики из-за тебя, – я толкнул его, – опять!