Виноградные грезы. Найти и потерять

Мне не хотелось волновать Стивена – я привыкла держать боль внутри и боялась, что его отношение к фан-базе изменится. Он в начале карьерного пути! Его поддерживают тысячи людей! Нельзя позволить двум сучкам забрать у вокалиста радость от встреч с фанатами.

Поэтому к его возвращению я успокоилась. Наш второй секс был страстным и безопасным во всех смыслах. Рядом со Стивом тревоги забывались.

Потом мы отдыхали в кровати. Стивен перебирал мои волосы. Тихо пел. Но его ладонь задержалась на моей ключице, скользнула выше, обжигая холодными прикосновениями. Я не успела вывернуться.

– Что это? – Стивен дотронулся до отметок на моей шее.

– Ничего.

– Это не выглядит как «ничего». – Он нахмурился и привстал.

Черт, надо что-то делать!

Я провела ладонью по его прессу, заигрывая, но Рэтбоун оставался серьезен. Его прекрасные черты исказились, до мурашек меня напугав.

– Селф-харм или как там называется…

О боже! Он подумал, я это сделала сама?!

– Брось глупости, Ари.

– Хорошо. – Проще согласиться, чем объяснять. Я знала, на что шла, когда прыгала в постель к рок-музыканту. – Никаких глупостей.

Молчание и тяжелый взгляд. Не поверил?

– Стивен, все в порядке.

Вместо ответа Рэтбоун отбросил мои волосы и посветил настольной лампой. Хотелось прикрыть шею, но руки потяжелели, и я смяла простыню. Я знала, что он увидит. Красные и фиолетовые отпечатки, ссадины, несколько царапин от длинных ногтей…

Стивен посмотрел на мой короткий маникюр.

– Либо ты рассказываешь, либо я вызываю полицию.

Слово «полиция» подействовало как кипяток. Я отпрянула. Нет, нет – отец может поискать меня в базе. Он непредсказуем.

– Стив… – В уголках глаз выступили слезы. Произошедшее настолько унизительно, что я заплакала, закрыв лицо руками. Что за неудачливая девчонка. Я прошептала: – Не заставляй меня…

Стивен помолчал и обнял меня.

– Тише… Я хочу защитить тебя, Ари… От всего этого.

– Давай переедем! – выпалила я. – В другую квартиру.

СТИВЕН

Подвал. Мало воздуха, темно. Окон не было. Под ногами звенело стекло разбитых бутылок. Запах рвоты, алкоголя и… смерти. Я навел фонарик на центр подвала. Аарон. Вернее, что от него осталось. Бледный, полураздетый, руки исколоты, заплетенные в дреды черные волосы свалялись, а глаза закрыты. На бетонном полу десятки шприцов.

Он мертв. Я знал это. Но все равно сказал:

– Не оставляй меня, друг.

– Сти-и-ве-е-ен… – просипел Аарон.

– Стивен?

Я вздрогнул и проснулся, едва не зарядив Ари рукой по подбородку. Светало. Ари смотрела на меня испуганными карими глазами.

– Все нормально, – ответил я. – Спи.

Я ни с кем не собирался обсуждать Аарона и его зависимость. Моя постыдная тайна: я не уберег сердце группы. Прошел год, а ныло так, будто только вчера я нашел его в подвале. Во мне тогда следом что-то умерло.

– Мне тоже снятся кошмары, – вдруг сказала Ари. – У всех есть скелеты в шкафу. Пусть они там и остаются, да? Прошлое лучше забыть.

Без сил ответить, я закрыл глаза. Верно, хочешь честности – будь честен сам. А я не готов признаться в своей боли. Но что случилось с Ари? Кто оставил синяки на ее шее? Кто научил ее терпеть боль? Я не смог защитить Аристель, как не смог когда-то защитить Аарона. Может, отпустить ее?

Чтобы вновь не стало поздно.

Утром я посмотрел видеозаписи с камер – охранник показал за щедрое вознаграждение. Счастье в неведенье? Это точно. Милая Ари… Ты не хотела беспокоить меня? «У всех есть скелеты в шкафу». Ты говорила о безумных девицах из лифта? Первое, что я рвался сделать: прибить Стефани на месте. Второе – вызвать полицию. Но и то и другое не обрадовало бы Ари. Она не мечтала о справедливости. И я помнил ужас в ее глазах при слове «полиция». Ее затаскают по участкам: снимать побои, требовать показания… Она не хочет проходить через подобное, и я не буду настаивать. Добившись увольнения безумной суки, я надеялся, что Ари забудет о происшествии.

Но вряд ли я забуду свое бессилие.

В переезде не было смысла, скоро мне предстоит возвращение в Лос-Анджелес. Тем же вечером позвонил Джерад. Он ворвался в мою утопию, сотрясая стены громкой музыкой на звонке. Ари была в душе, и я ответил.

– Как там дева в беде?

– Ей некуда идти.

– Хм, удобная отговорка, чтобы ты, вокалист популярной музыкальной группы, оставался с ней рядом, – задумчиво сказал Джерад.

– Она прилетела в Сан-Диего в день концерта и не хочет возвращаться. Как я понял, у нее конфликт с родителями, она холодно отзывается о них.

– С родителями? – Джер плохо скрывал скуку. – Ей не двадцать два?

Пауза. Андерсон рассмеялся, довольный, что подловил меня.

– Ладно. Ари исполнилось восемнадцать, и она улетела в Америку по остававшейся визе. Не знаю, как она это провернула, но ее отец богат. – Я задумчиво добавил: – Интересно, что у нее случилось.

– Ой, королева драмы! Не захотела поступать, куда велели, денег на концерт не дали или другая подростковая чушь. Считай часы до момента, когда вернемся в Лос-Анджелес, к моделям. Ты не забыл, как выглядят настоящие женщины? Поиграй с фанаткой, но кроме проблем она ничего не принесет.

Она уже принесла в мою жизнь больше, чем другие женщины.

– Слушай, Джер, ты ни разу не любил? Неужели не можешь понять?

Джерад усмехнулся. Я знал о нем мало: родился в Англии, работал диджеем во Франции, познакомился с Марти. Джерад отшучивался, уверяя, что всегда жил удовольствиями, музыкой и свободными отношениями.

– «Я никогда не искал счастья. Кому оно нужно? Я искал наслаждений» [6 - «Портрет Дориана Грея», Оскар Уайльд.]. Зачем мне есть один, пусть и любимый торт, если я могу пробовать новые десерты?

– Иди на хер. – Я махнул рукой, будто друг мог увидеть жест. – Ты не понимаешь, закроем тему.