Сэру Филиппу, с любовью

– А что? – не моргнув глазом, проговорила Аманда. – По-моему, там для нее хорошее место – тепло и уютно!

– Я помогал ей, – вставил Оливер.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Филипп. – Но зачем же тогда было визжать?

– Я не визжал, – уточнил Оливер. – Это Аманда завизжала!

– Я, кажется, и спрашиваю Аманду! – сурово произнес отец.

– Когда ты задавал вопрос, то смотрел на меня, – заявил Оливер.

«Пошли мне, Господи, терпения!»

– Итак, Аманда, – повторил Филипп свой вопрос, подчеркнуто обращаясь к дочери, – если ты, как утверждаешь, положила ее в свою постель сама, почему же ты тогда завизжала?

– Я успела забыть, что в моей постели лягушка.

– Я думал, она умрет! – воскликнул Оливер.

– Аманда? – встревожился Филипп.

– Лягушка. Она была какая-то больная… Потому мы и взяли ее в дом.

– Я, кажется, уже говорил вам, – тон Филиппа был суров, – никаких лягушек в доме!

– Ты говорил о жабах, папа, – поправил отца Оливер и посмотрел на сестру. Та подтверждающе кивнула.

– Не важно. Ни лягушек, ни жаб, никаких земноводных! Ясно?

– Даже если она умирает? – В глазах Аманды стояли искренние слезы.

– Даже если умирает.

– Но, папа… Разве тебе ее не жалко?

– Ты можешь лечить своих лягушек на улице, – смягчился он.

– На улице холодно. Она могла замерзнуть.

– Наверное, лягушки умеют как-то спасаться от холодов, иначе бы они не жили в нашем климате.

– Но, папа…

– Никаких «но»! Отныне больше ни лягушек, ни жаб, ни кузнечиков, ни сверчков, никаких животных. Ясно?

– Но, папа… – В глазах Аманды стояла такая боль, что Филипп отвернулся, не в силах смотреть в них. Восемь лет назад Филиппу и в голову не могло прийти, какая же это мука – быть отцом.

– И не надо на меня так смотреть! – строго проговорил он, но вовремя осекся. Голос его стал мягче. – В чем дело, Аманда?

– Никаких животных? А как же Бесси? – захлебываясь рыданиями, спросила девочка.

Бесси была спаниелем, горячо любимым всеми.

– Разумеется, Бесси останется, – поспешил заверить дочь Филипп. – Когда я говорил «никаких животных», я, разумеется, не имел в виду ее.

– Почему же ты не сказал этого сразу? – Аманда успокоилась, но как-то уж очень подозрительно быстро. – Ты очень расстроил меня, папа!

– Аманда, прости меня, если это так.

Аманда кивнула, прощая Филиппа, но весь вид девочки говорил о том, что ее слезы – лишь спектакль, разыгранный, чтобы вынудить отца извиниться и тем самым одержать над ним маленькую победу.

Филипп готов был застонать, как от зубной боли. Нет, это невозможно – до каких пор дети будут вить из него веревки? Если они уже в восемь лет способны на такое, то что же будет дальше? Неужели взрослый и, как казалось самому Филиппу (если только человек может объективно оценивать собственный интеллект), неглупый мужчина не в состоянии справиться с двумя малолетними чудовищами, а не стоять перед ними с видом побитой собаки? Где же его родительский авторитет, в конце концов?

– Ладно, – пробурчал Филипп, в душе желая лишь одного – поскорее поставить точку в этом инциденте, – можете идти, вы свободны. Благодарите Бога, что мне сегодня не до вас – я очень занят.

С минуту близнецы смотрели на отца широко раскрытыми глазами.

– Весь день? – спросил Оливер.

– Что «весь день»? – Филипп уже соображал с трудом – голова его раскалывалась.

– Ты будешь занят весь день? – уточнил мальчик.

– Да, – отрезал Филипп.

– Я думала, ты с нами погуляешь… – с разочарованным видом, что скорее всего опять было игрой, протянула Аманда.

– Я же сказал, что буду занят! – нахмурился Филипп, хотя какой-то частью своего сознания он понимал, что погулять с детьми не мешало бы. Но ему хотелось хоть какое-то время отдохнуть от них, а то близнецы, чего доброго, доведут его до нервного срыва.

– Ты собираешься работать в оранжерее? – поинтересовался Оливер. – Мы поможем тебе!

«Ради всего святого, только не это! Они способны разрушить оранжерею в пять минут!»

– Не надо, – твердо заявил Филипп.

– Но, папа…

– Я сказал, не надо!

– Ну-ка, что здесь у нас происходит? – раздался вдруг из-за спины Филиппа веселый женский голос.

Филипп недовольно обернулся. Мало того, что эта красотка является к нему в дом без приглашения – она еще сует нос не в свое дело!

– Но позвольте, мисс Бриджертон!.. – сердито начал он.

Не обращая на него внимания, Элоиза тем же веселым тоном обратилась к близнецам:

– Ну и кто мы такие? А?