Невеста герцога

Амелия вздохнула.

– Честно говоря, я чувствую себя гораздо лучше, когда его нет.

– О, он не так уж плох, – заверила ее Грейс. – Вообще-то он довольно мил, если узнать его поближе.

– Мил? – повторила Амелия с явным сомнением. Ей приходилось видеть, как он улыбается, но не чаще пары раз за весь разговор.

– Ну, – пошла на попятную Грейс, – возможно, это слишком сильно сказано. Но уверяю тебя, Амелия, из герцога получится прекрасный муж. Он может быть очень забавным, когда пожелает.

Амелия и Элизабет уставились друг на друга с таким недоверчивым видом, что Грейс рассмеялась и добавила:

– Честное слово. Клянусь! У него дьявольское чувство юмора.

Грейс хотела как лучше, но почему-то ее слова не принесли Амелии успокоения. Не то чтобы она ревновала герцога. Определенно она не была влюблена в него. С какой стати? Они редко обменивались более чем парой слов. И все же было довольно неприятно сознавать, что Грейс Эверсли так хорошо знает ее жениха.

К тому же Амелия не могла поделиться этим с сестрой, которой привыкла поверять все свои мысли. Элизабет с Грейс были близкими подругами с первой встречи в шестилетнем возрасте. Элизабет сказала бы, что Амелия ведет себя глупо, или одарила бы ее одним из своих ужасных взглядов, которые вместо сочувствующих получались жалостливыми.

В последнее время Амелия постоянно ловила на себе подобные взгляды, стоило кому-нибудь завести разговор о браке. Имей она склонность заключать пари, она бы побилась об заклад, что удостоилась жалостливых взглядов по крайней мере от половины юных дам и от каждой из их матерей.

– Мы должны позаботиться о том, чтобы Амелия и Уиндем этой осенью лучше узнали друг друга, – объявила вдруг Грейс, решительно блеснув глазами.

– Грейс, пожалуйста, только не это, – возразила Амелия, залившись румянцем. Боже, как унизительно быть предметом чьей-то заботы.

– Тебе все равно придется узнать его, – заметила Элизабет.

– Не обязательно, – кисло отозвалась Амелия. – Сколько комнат в замке Белгрейв? Пара сотен?

– Семьдесят три, – сообщила Грейс.

– Я смогу блуждать там неделями, не пересекаясь с ним, – заявила Амелия. – Если не годами.

– Не говори глупости, – отрезала ее сестра. – Почему бы тебе не отправиться туда завтра вместе со мной? Под тем предлогом, будто мама попросила меня вернуть книгу вдовствующей герцогине?

Грейс устремила на Элизабет удивленный взгляд.

– Твоя мать одолжила книгу у герцогини?

– Вообще-то да, – ответила Элизабет, добавив с притворной скромностью: – По моей просьбе.

Амелия приподняла брови.

– С каких это пор мама полюбила чтение?

– Не могла же она одолжить фортепиано? – парировала Элизабет.

По мнению Амелии, их мать любила музыку не больше, чем чтение, но вряд ли надо указывать на этот факт. К тому же их разговор резко оборвался, ибо прибыл герцог.

Даже стоя спиной к двери, Амелия точно знала, когда Томас Кавендиш вошел в зал, поскольку, черт побери, эта сцена уже не раз повторялась.

Все замолкли.

Затем – она сосчитала до пяти – все зашептались, а Элизабет ткнула ее локтем в ребра, словно она нуждалась в предостережении.

А теперь – о, она видела все это мысленным взором – толпа, подобно Красному морю, расступилась перед герцогом, который направился к ней, шагая решительно и распрямив плечи. Ближе, еще ближе, и вот…

– Леди Амелия.

Амелия придала своему лицу надлежащее выражение и обернулась.

– Ваша светлость, – сказала она с вежливой улыбкой, которая, как она знала, требовалась от нее.

Он взял ее руку и поцеловал.

– Вы прелестно выглядите сегодня.

Он говорил это каждый раз.

Амелия поблагодарила его, терпеливо ожидая, пока он обменяется любезностями с ее сестрой и обратится к Грейс:

– Вижу, моя бабушка выпустила вас из своих когтей на этот вечер.

– Да, – отозвалась Грейс со счастливым смешком. – Разве это не замечательно?

Он улыбнулся, и Амелия отметила, что это не та дежурная улыбка, которыми он одаривал ее. Это была дружелюбная улыбка.

– Вы святая, мисс Эверсли, – сказал он.

Амелия перевела взгляд с герцога на Грейс и задалась вопросом, что он думает на самом деле. Вряд ли у Грейс есть выбор. Если он действительно считает Грейс святой, ему следовало бы обеспечить ее приданым и найти ей мужа, чтобы ей не приходилось тратить жизнь, прислуживая уже пять лет его бабушке.

– Грейс сказала, будто вы намерены плесневеть в деревне несколько месяцев, – заметила Элизабет.

Амелия готова была стукнуть сестру за более чем прозрачный намек. Ведь если у герцога есть время торчать в деревне, он мог бы найти время, чтобы наконец жениться на ней.

В его глазах мелькнула ирония.

– Совершенно верно.

– Я буду занята до ноября, самое меньшее, – выпалила Амелия. Пусть он не думает, что она проводит дни, сидя у окна с вышиванием в руках в ожидании его прибытия.

– Неужели? – осведомился он.

Она распрямила плечи.

– Да.

Его голубые глаза слегка прищурились. Но не гневно, а весело, что, пожалуй, было даже хуже. Он смеялся над ней. Странно, что ей понадобилось так много времени, чтобы понять это. Все эти годы она думала, что он всего лишь пренебрегает ею…

Милостивый Боже.