Горят маяки

Как всегда, её собеседник предпочёл сделать вид, что всё понял, но ужасно занят. Фрон Шедлих быстро попрощался с Майей и ничего не передал для доктора Штерна.

– Попросите Роберта отвезти вас на вокзал, а то снова заблудитесь и опоздаете на поезд, – добавил он.

Шедлих снова зарылся в бумаги, а Майя отправилась искать Роберта. Вскоре молодые люди ехали в автомобиле к вокзалу. Как оказалось, фрон всё-таки говорил на нейтральном наречии, довольно сносно, хотя и не безупречно. И после непродолжительной беседы о всяких пустяках, Роберт рассказал о том, что его беспокоило:

– В последнюю неделю старина Шедлих сам не свой. Раньше он всегда шутил. Любил поесть, подремать после обеда. А теперь только сидит в кабинете и работает. Даже вас не пригласил выпить с нами кофе. Нездоров он что ли…

Что-то не так было с фроном Шедлихом. А потом Майя поняла, что не может вспомнить его лица… Она лишь сочувственно похлопала Роберта по плечу, когда они прощались перед зданием вокзала, и поспешила на поезд. И хотя вернулась она поздно вечером, когда доктор Штерн уже удалился к себе, но решила не откладывать разговор на завтра и постучала в дверь спальни доктора. Открыли ей не сразу. Очевидно, доктор Штерн уже лёг, и ему нужно было время, чтобы переместить массивное тело с кровати в инвалидное кресло. Открыв дверь, он сразу понял, что что-то произошло и предложил ассистентке пойти на кухню. Там они сидели за столом, пили поздний кофе, и Майя рассказывала, что фрон Шедлих теперь тоже пыль.

– Простите, доктор, – сказала она, чувствуя, как к горлу подступает комок, – я отдала ему ваше исследование. И только когда Роберт начал говорить о своих подозрениях, я поняла, что с ним действительно было что-то не так. Фрон Шедлих сидел в рубашке, и я совсем не придала значение тому, что пиджак на стуле – серый.

Доктор Штерн глубоко вздохнул. Было видно, что он сильно расстроен, тем не менее, он пытался подбодрить свою ассистентку:

– Я уже не раз говорил вам, что мы им не враги, – сказал он мягко. – И вы большая молодец, потому что смогли разглядеть то, чего не заметил даже его помощник. Но, боюсь, что завтра вам снова придётся пуститься в путь. Я напишу письмо прямо сейчас, а вы пока купите билеты в Портсбург.

Приморский город

Всё было неправильно. Майе ещё не приходилось покупать билеты поздно ночью накануне поездки. Такая спешка не была свойственна основательному доктору Штерну. И пока она щёлкала компьютерной мышкой, доктор прямо в халате сидел за своим столом и писал письмо. Затем он аккуратно сложил исписанный листок бумаги, убрал его в конверт, а конверт передал Майе:

– Это для моего хорошего знакомого Густава. Он смотритель маяка.

Доктор Штерн назвал Майе точный адрес, и она, сверившись с картой, обнаружила, что дом фрона Густава действительно располагается на берегу моря.

Покончив с делами, она отправилась спать, а доктор решил задержаться в кабинете. И когда он желал своей ассистентке спокойной ночи, глаза у него были грустные.

Ранним утром Майя уже ехала в поезде, она дремала, откинув голову на мягкий подголовник кресла, а яркое солнце лезло ей в глаза. К счастью, она сидела у прохода, а не у окна, и основные мучения выпали на долю её соседа.

Путь до моря был неблизким. Майя старалась перекусить во время каждой пересадки, так как не успела позавтракать, но потом от кофе и булочек её стало мутить. Она заметила пыль на нескольких станциях, но «серые» просто стояли и наблюдали. А в Портсбурге их не было видно вовсе, так что Майя расслабилась. У вокзала она села на автобус и доехала до небольшой бухты. Весеннее море было холодным и спокойным, гладким, как зеркало. Оно отражало безоблачное небо, яхты, пришвартованные к берегам и тянущие вверх свои мачты, острокрылых чаек и белый маяк, еле различимый вдали. Но времени любоваться бухтой не было – Майя поспешила на паром, который отвёз её на другую сторону залива. Волны размеренно бились о борт, а в салоне было тепло и уютно. Она сидела за широким столом и пила зелёный чай. На самом деле, она с удовольствием бы пообедала, но в судовом меню, помимо напитков, были только сладости и закуски.

Майя спустилась с причала, отметив заманчивое кафе неподалёку, и пошла прямо по влажному песку к дому Густава. Теперь она могла хорошо разглядеть маяк. Не слишком высокий, но технологичный, ярко-белый с зелёной крышей и таким же зелёным основанием, он стоял на небольшом острове, метрах в ста от побережья. Честно говоря, она предпочла бы что-то более романтичное.

А вот дом смотрителя оказался живописным кирпичным строением, увитым ползучими растениями – которые пока еще не цвели, и представляли собой целую стену сушняка, – с покатой красной крышей, наличниками и даже флюгером в виде кораблика. От крыльца спускалась дорожка, ведущая к мосткам, где была пришвартована вёсельная лодка.

Смотритель маяка оказался крепким полным мужчиной с красным лицом. Майя почему-то надеялась, что у него будут капитанские усы и борода, однако щёки фрона Густава были гладко выбриты. Тем не менее, он курил трубку – и на том спасибо.

Она поздоровалась на алемайнском наречии и отдала конверт. Тот поблагодарил и добавил что-то ещё, но Майя его совсем не поняла из-за сильного местного говора. Смотритель тут же вскрыл конверт, прочитал письмо, лицо его дрогнуло, и Майя снова почувствовала, что всё идёт как-то неправильно.

– Мне передать что-нибудь доктору Штерну? – спросила она почему-то шёпотом. Фрон Густав покачал головой, протянул ей на прощание руку и крепко пожал.

Майя зашагала по песку обратно. Паром ходил каждые два часа, так что у неё было время, чтобы наконец-то основательно поесть. Она совсем продрогла на берегу, поэтому заказала тарелку густого супу. Вскоре Майя согрелась и насытилась, а супа в тарелке как будто меньше не стало – особенность алемайнской кухни, к которой она всё никак не могла привыкнуть. Она лениво водила ложкой по гуще и смотрела в окно – по поверхности моря скользило несколько парусных лодок. И тут она увидела, что фрон Густав идёт на своей лодке к маяку. Он пришвартовался и начал вытаскивать что-то с кормы и относить на маяк, но со своего места Майя не могла понять, что именно. Сделав несколько ходок, он сел на вёсла и вернулся на большую землю. Фрон Густав снова и снова возвращался к маяку, разгружал лодку и возвращался обратно. Садясь на паром, Майя в последний раз взглянула на его коренастую фигуру, согнутую под тяжестью ноши.

Путь в обратную сторону был не менее приятным, поднялся ветер, и паром качало на волнах, как на качелях. Сойдя на берег, Майя остановилась, чтобы ещё раз полюбоваться бухтой Портсбурга, в которой теперь отражался пламенеющий оранжево-алый закат. И ей понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что солнце всё ещё высоко стоит над горизонтом, а видит она не закат, а зарево пожара. Горел маяк, казавшийся издали небольшой белой свечой. Майе снова подумалось, что всё, что происходит сегодня, неправильно. Но ей ничего не оставалось, как идти на остановку автобуса. Мимо с громким воем проехал пожарный расчёт. Несколько человек в сером наблюдали за пожаром, не зная, что предпринять. «Наверное, мы проиграли. Только вот и вы опоздали», – равнодушно подумала она, проходя мимо «серых». Почему-то теперь она их совсем не боялась.

Алемайнские маяки горели всю следующую неделю – едва успевали потушить один, как загорался другой, передавая свой последний, ведомый лишь немногим, сигнал. Фрон Нудельс прочел о пожарах в газете. Помедлив, он достал из нижнего ящика стола тонкую папку, подошел к окну и выпустил на ветер несколько листов, что до этого бережно там хранились. Фрон Бронн из Квадратштадта лишь оторвался от текста, удалил четыре файла на своем компьютере и продолжил чтение. Профессор Зальцарт узнал, что загорелся их маяк на реке Берх и написал заявление на отпуск. В глубине души он был доволен. Фрон Мон с интересом следил за публикациями о расследовании, но ни полиция, ни журналисты так и не приблизились к разгадке. Скоро общий интерес к этой истории пропал, и она забылась, как забываешь о волне, на смену которой приходит новая, о выброшенном пустом фантике, когда на столе стоит целая вазочка конфет, или о пыли, которую стирают во время уборки, а затем споласкивают тряпку.

Поезд пришел на станцию Хельм. Молодая девушка в шляпке, пальто и полусапожках поднялась по ступенькам и вошла в вагон. Она устроилась на мягком сидении, положила тяжелую сумку на колени и стала смотреть в окно. Двери закрылись, поезд тронулся…