Приключения Славки Щукина. 33 рассказа про враньё

– Да, – сказал я и, помолчав, добавил, – только это не он.

– А кто?

– Это дядя Петя… Его заместитель, мой батя на нем приемы отрабатывает.

Так я нарушил свою вчерашнюю клятву никогда не врать. Выходит, что я выпросил чудо, а потом обманул. И я стал ждать, когда чудо мне отомстит.

Правда о Дракуле

И оно отомстило мне за нарушенное обещание. Когда я вернулся домой в конце августа, оказалось, что мой Дракула уже переселился в лес. Я загрустил. Почему-то я ждал встречи с ним. Но мама рассказала мне, как весело в лесу встретили его другие ежи. Как он тоже обрадовался встрече с ними. И что один из ежей, по виду самый старший, уступил ему свой домик, то есть норку. Мама очень весело рассказывала эту историю. А мне почему-то показалось, что так не бывает. Но я ничего не сказал и старался думать, что так оно все и было. Потом я пошел гулять во двор и про все забыл. Рассказывал пацанам про свой спортивный лагерь, а они мне рассказывали, где были они. Потом мы лазили по гаражам, играли в войну. А вечером, после ужина, я сидел и смотрел телевизор. Мама мыла посуду, папа что-то писал. По телеку показывали программу про выдр. Было не очень интересно. А потом ведущий программы сказал, что выдры, воспитанные в питомнике, не могут жить в естественной природе, то есть в лесу. Они не привыкли и погибают. Я сидел и уже не слушал дальше, а потом заплакал. Папа обернулся, посмотрел на меня, потом на телевизор. Потом подошел ко мне, обнял и сказал тихо: «Не бойся, он не погиб. Мама его в зоомагазин сдала. Ему хорошо». Но я все равно плакал.

– Ну хочешь, заведем нового? – не выдержав, спросил папа.

– Нет, – сказал я и отвернулся.

У дедушки

До конца каникул оставалось еще неделя. Последняя.

И меня отправили к деду, помогать ему клеить обои.

Это странно – я обои никогда раньше не клеил. Как же я буду помогать, если я сам не умею? «Вот и научишься заодно», – сказали мне родители. Когда я вырасту, обязательно научусь так говорить, чтобы со мной бесполезно было спорить. А пока стал собираться. «С ночевкой!» – крикнули мне вдогонку, и у меня аж рот задрожал от обиды.

Вообще-то, дед Данила (отец моего отца) у нас в семье самый прикольный. Поэтому его никто не любит. Дед, когда немножко выпьет, кричит на всех родственников: «Смирна-а!» Он бывший военный, полковник в отставке. У него есть медали на кителе в шкафу. Вообще, у него много чего есть. Например, виниловые пластинки и проигрыватель. Он их иногда включает. Странная музыка. «Это что, военная?» – спросил я как-то. «Олух, – крикнул дед, – это джаз!» Потом подозвал меня, погладил по голове и сказал: «Папаша твой остолоп – ничему тебя не учит».

Когда я был еще во втором классе, дед научил меня играть в шахматы. Когда мы с ним играем, он всегда убирает с доски своего ферзя и одну ладью, дает мне фору. Раньше он убирал две ладьи. Но я все равно всегда проигрываю. Правда, теперь мы играем долго. А раньше я проигрывал за одну минуту. Это называется киндермат.

А еще дедушка Данила пишет стихи. Прямо как Пушкин, только не про любовь.

В общем, я приехал к деду и позвонил в дверь. Дед открыл и уставился на меня.

– А где мамка твоя? – спросил он.

– Дома.

– А кто ж обои клеить будет?

– Я… Ну, когда ты меня научишь.

Дед пнул ногой связку с рулонами обоев, что стояла в коридоре, и сказал что-то ужасно длинное и непонятное. А потом сказал: «Заходи, помощник…»

Но вместо того, чтобы клеить обои, мы сели играть в шахматы. Потом обедали. Дед у меня сам готовит себе обед. На первое был борщ, на второе макароны по-флотски. И салат, в котором оказалось очень много лука. «Ешь, ешь – зимой болеть не будешь!» – сказал дед, видя, что я поморщился. За обедом он налил себе из графинчика жидкость, похожую на чай. Я знал, это настойка. Выпил, а потом сидел улыбаясь. И ему захотелось почитать мне свои стихи. «Слушай! Вот недавно написал…»

Я выпрямился. У нас все родственники напрягаются, когда дедушка читает стихи, потому что он зорко поглядывает на слушателей, и не дай бог кому-нибудь зевнуть или почесаться.

Дед надел очки, откашлялся и начал:

«С победою глупость вновь к власти пришла,
За шлагбаум народы она развела.
Уж Рузвельта нет, а наследник далек
От мыслей Франклина. И Черчилль завлек
Его Фултонским планом —
Восток обуздать —
Агрессивный блок НАТО в Европе создать.
Но двойственна палка – и вот уж ответ:
ВОС из Варшавы шлет НАТО привет.
Запад и „Сэм“ не сумели понять,
Что буфер хлыстом не должно заменять.
Советский Союз играл важную роль.
Для них это было, как на рану соль.
Совсем очевиден стал давний их план:
Рассеять в пространстве всю расу славян.
Блок братских народов развеять, как пух,
Впитавших давно героический дух…»

«Вот дает дед, – с гордостью подумал я, – ничего не понятно! Так бы даже Пушкин с Лермонтовым вдвоем не сумели, а деда мой – запросто!»

– Деда, это тебя в армии научили такие стихи писать? – спросил я.

– Нет, это божий дар, – ответил дед, снимая очки.

– Классно, – сказал я.

– Что классно?! – закричал дед, – Ты же не понял ни черта!

Но потом успокоился и сказал: «Вот подрастешь, подучишься и тогда поймешь…»

Обед и чтение стихов утомили деда, и он задремал на диване, укрыв лицо газетой. А я от нечего делать пускал по квартире самолетики. У деда на столе лежала стопка бумаги. И я сделал много самолетиков. На одних нарисовал звезды, на других немецкие кресты и пускал. Один из самолетиков летал лучше других. А потом он застрял на шкафу. Я тихонько взял стул, приставил его к шкафу, встал и потянулся за самолетиком. Там я нащупал еще деревянную шкатулку.

Я взял ее тоже. Посмотреть. В шкатулке было несколько писем, перетянутых резинкой, золотое кольцо и завиток золотистых волос, завернутый в бумажку, и еще монета с орлом на одной стороне и каким-то дядькой в профиль на другой. Тяжеленькая. В общем, ничего особо интересного. Солнце уже стало отражаться в старом трехстворчатом зеркале, и я совсем заскучал, пуская самолетики, когда один из них клюнул носом газету, которой дед накрыл лицо. Дед заворочался, проснулся и посмотрел на меня строго. «А ты что здесь делаешь? Ах, да…» – сказал он. «Долго я спал?» «Ты спал деда, как египетский фараон, целую вечность» – сказал я.

Дед взял со стола пачку папирос и стал искать спички.

– Деда, вредно курить, ты же сам доктор, понимать должен… – сказал я.

– Да, ты прав, – сказал дед.

– А почему куришь?

– Дурак, вот и курю. А ты будь умнее, не начинай, – дед чиркнул спичкой и вышел на балкон.

– А ты на войне ведь был? – спросил я его.

– На какой? – ответил он, не оборачиваясь.

– Ну, на той, с фашистами.

– Господи! Мне семьдесят лет будет. Посчитай сам, мог ли я быть на той войне. Или теперь в школе и арифметику не учат?