Волшебная ночь в Риме

Между ними повисла звенящая тишина, и Ник вдруг осознал, что почти прокричал свое признание. Лили выронила бутылочку, Рози недовольно запищала. Но он не сводил глаз с Лили, видя, как постепенно она начинает осознавать серьезность его слов.

Она протянула руку и сжала его ладонь. Ему следовало отдернуть руку. Ведь именно поэтому рассказал все, объяснил, почему не хочет сближаться с ней. Но он не смог. Вместо этого изо всех сил ухватился за ее руку, словно пытаясь удержаться на плаву в настоящем, не утонув при этом в воспоминаниях.

Теперь, когда она все узнала, опасность миновала. Теперь она станет вести себя так же осторожно, как и он. Ник просто хотел закончить разговор, убедиться, что она больше не думает, будто в чем-то виновата. Если бы не появилась Рози, а у него никогда не было сына… Впрочем, сейчас уже бесполезно об этом думать. Какой смысл во всех этих «если бы» и «возможно»?

– Ник, мне очень жаль. Не знаю, что сказать, но хотелось бы узнать больше о твоем сыне. Если ты, конечно, найдешь в себе силы рассказать.

Ник глубоко вздохнул и сжал лоб ладонями, затем поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. В его взгляде она увидела боль утраты, тоску и смятение.

– Это ничего не изменит.

Лили вновь коснулась его руки, пытаясь хоть как-то утешить, понимая, что это не в ее силах.

– Я знаю, но, если захочешь выговориться, я готова выслушать тебя.

Ник еще некоторое время пристально смотрел на кухонную стойку и наконец, слегка покачав головой, заговорил:

– Мы познакомились с Клэр на первом курсе на университетской вечеринке. Я был девятнадцатилетним наивным юношей. Мы сразу понравились друг другу и скоро стали неразлучны. Никто из нас не задумывался тогда о будущем. Нам было весело, и мне казалось, что я влюбился в нее.

Лили поразила собственная ревность к тому, что произошло десять лет назад, она с трудом проглотила подкативший к горлу тошнотворный ком, вызванный его признанием.

– Мы были юны, беспечны и влюблены и вели себя опрометчиво, не думая о последствиях.

Несложно догадаться, куда он клонит, но, зная, что история закончилась трагически, Лили ощутила ужас, ожидая, что Ник скажет дальше.

– Когда Клэр сообщила, что беременна, я был потрясен. Всего несколько месяцев назад мы жили со своими родителями, а теперь сами собирались стать родителями. Однако когда первое потрясение прошло, мы очень обрадовались.

Его голос сорвался, Лили сжала ему руку. В ее прикосновении не было ничего чувственного, ничего романтичного. Она всего лишь хотела утешить, подарить надежду на лучшее.

– К моменту рождения ребенка мы стали жить вместе и даже поговаривали о свадьбе. Таким я был тогда – почти помолвленный девятнадцатилетний юнец, у которого скоро родится ребенок.

Его глаза расширились, на лице отразилась усталость, словно он не понимал, как произошло, что жизнь, о которой он рассказывал, давно рассыпалась на мелкие кусочки.

– День, когда родился Макс, стал самым счастливым днем в моей жизни. Как только я взял сына на руки, сразу понял, что люблю его. Когда вам говорят об этом другие, вы не верите, пока сами не испытаете этот восторг. Этот крохотный человечек был безупречен. Целых три недели мы были идеальной маленькой семьей. Я купал его, менял подгузники, кормил и просто сидел рядом и вдыхал его запах, глядя, как он спит. Еще никогда прежде я не был столь одержим другим человеком. Никогда не держал на руках нечто более драгоценное.

Его лицо должно было светиться от воспоминаний. Он должен был источать счастье, вспоминая самые светлые мгновения своей жизни. Но он мрачнел с каждой минутой, его голос срывался, и Лили, затаив дыхание, приготовилась к самому худшему.

– Однажды, когда ему было всего три недели от роду, мы проснулись от яркого солнечного света, льющегося в окно спальни, и сразу поняли, что случилась беда. Он не проснулся, как обычно, рано, чтобы потребовать еду. А когда я подошел к его кроватке…

Не нужно было ничего объяснять. На мгновение Лили пожалела, что он вообще коснулся этой болезненной темы. Но он не стал ничего скрывать, и ему не нужна была жалость. Его сердце было разбито вдребезги, и эту ужасную боль он пронес через всю жизнь. Лили не могла разделить с ним эту боль, но искренне желала помочь хотя бы немного смягчить ее. Она готова на что угодно, лишь бы маска отчаяния спала с его лица.

– Он был мертв. Уже окоченел. Я схватил его на руки, принялся звать Клэр. Не отпускал его, пока не приехала скорая, но они уже ничем не могли помочь. И я ничем уже не мог ему помочь. Тогда мне все постоянно об этом говорили. Много дней и недель после того дня. А потом начали забывать. А возможно, думали, что я начал забывать. Но я ничего не забыл, Лили.

Ник поднял голову и впервые с начала разговора прямо посмотрел ей в глаза. И в этом взгляде Лили прочла твердую решимость.

– Я никогда не смогу забыть. И когда вижу Рози…

Теперь стало ясно, почему он отворачивался от малышки, старался не приближаться к ней. Лили вспомнила потрясенное лицо Ника, когда ему пришлось взять Рози на руки. Видя ее, как и любого другого младенца, он испытывал невыносимую боль. Конечно, в его будущем не найдется места для семьи, для детей. Теперь она поняла, почему он так боролся с притяжением, возникшим между ними. Старался защититься от новых страданий. Но ей не стало легче от того, что теперь она знала, почему между ними невозможны серьезные отношения. Понимание причиняло боль.

Но он еще не закончил свою историю.

– А Клэр?

Ник уронил голову на руки, и Лили поняла, что он прячет слезы. Прошло некоторое время, прежде чем он снова заговорил:

– Мы были раздавлены горем. Какое-то время старались справляться вместе. Но волшебство, что свело нас, рассеялось со смертью нашего сына. Она хотела моего тепла. Я не мог ей ничего дать. Пару лет назад я встретил ее, не догадаешься где, в супермаркете. Она покупала тушеную фасоль. Мы вежливо поздоровались, а что еще мы могли сказать друг другу? «Помнишь, как мы потеряли сына, наш мир развалился на части и никогда уже не станет прежним»? «Помнишь, как ты хотела, чтобы я был рядом, помог тебе пережить горе, а я не смог»?