Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы

Далее буднично инсценировался якобы хулиганский отрыв от машин сопровождения. Для любителя езды с ветерком это были, уверен, восхитительные мгновения. Один из охранников, воровато озираясь, шмыгал в крохотный магазинчик, у которого, как и было ранее договорено, останавливался лимузин. Под прилавком заготовлена была одна-единственная поллитровка в зеленой бутылке. Ее-то, зелененькую, и распивали оба телохранителя посреди ближайшей полянки на глазах восхищенного патрона, которому здоровье, увы, не позволяло уже принимать реальное участие в подобного рода спектаклях.

Чурбанов письменно утверждал, что описанная мной сцена не соответствовала действительности. Однако у меня больше оснований верить ребятам из «девятки», с которыми мы виделись в достаточно неформальной обстановке на свадьбе дочери Гдляна, чем экс-зятю, которого практически насильно заставили со мной общаться (об этом позже).

А о том, что Брежнев был неприхотлив в своих кулинарных пристрастиях и не испытывал тяги к разным там кальвадосам и столь популярному у нынешней элиты «вискарику», рассказывал в одном из интервью внук генсека Андрей Юрьевич Брежнев:

– Я вам честно скажу: конечно, была возможность доставать какие-то продукты, которых многие в то время не могли достать. Но мои родители всегда просили в разумных пределах: в основном «что-нибудь вкусненькое». Многие не верят, но я в детстве сам ходил в магазин за хлебом, молоком, творогом. Если нужно было мясо, его всегда можно было купить на рынке – средства, слава богу, позволяли. Так что мы могли пользоваться «номенклатурными благами», но никогда ими не злоупотребляли. Кстати, то же касалось и самого Леонида Ильича: никто не знал, что после работы он возвращался домой, переодевался в тренировочный костюм и на ужин больше всего любил котлеты или сосиски с макаронами – помните, такие серые были при СССР? В общем, тот уровень благ ни в какое сравнение не шел с представлениями страны о том, «как жил Брежнев», и тем, что об этом было написано впоследствии. То, что Леонид Ильич не вечен, мы, конечно, понимали и хотели лишь одного – чтобы это произошло как можно позже. Но никто не думал, что что-то сильно изменится, поскольку работала система. К тому же наша бабушка – Виктория Петровна (за это ей хвала и честь) – всегда старалась приучать нас к тому, что все те привилегии, которыми мы пользуемся, это привилегии Леонида Ильича и мы ими пользуемся постольку-поскольку. Это ему положено по статусу, а не нам. Нам внушали, что, конечно, мы можем попросить, чтобы нам привезли колбасы или за нами заехала машина, но все это – льготы деда. Поэтому, когда его не стало, не могу сказать, что мы сильно пострадали.

1974. Брежнев и авто

Специально под Брежнева собраны пять «спецволжанок» ГАЗ-24—95 – опытная полноприводная модификация, созданная с использованием агрегатов ГАЗ-69, характерная особенность конструкции – отсутствие рамы. Одна такая машина была приписана к охотничьему угодью Завидово; вторая некоторое время оставалась в заводском конструкторском бюро. Три попали в областные структуры – обком КПСС, Горьковское УВД и местный гарнизон.

Годом ранее Брежнев получил в дар Nissan President. Первый экземпляр этой модели стал служебным автомобилем японского премьер-министра, а вот второй собрали специально для генсека. Леонид Ильич лично катал на этом лимузине Ричарда Никсона и Генри Киссинджера. После смерти машина отошла Галине Леонидовне. В том же году Брежнев получил второй Rolls-Royce Silver Ghost в дар от Елизаветы II (первый Rolls-Royce Silver Ghost ему, напомню, подарил американец).

Завидовский экземпляр ГАЗ-24—95 тестировал лично Владимир Тимофеевич Медведев, который за год до этого возглавил личную охрану генсека (охранял его с 1968 года), сменив Бориса Давыдова: тот слишком много рассказывал о сиятельном подопечном своим друзьям и родным.

Позднее Медведев рассказал о своей работе не просто близким, но журналистам: «Рабочий день мой начинается в Заречье, на даче Генерального, в 8:30 утра. Принимаю смену, и уже с Леонидом Ильичом возвращаемся в Москву. В основной машине (раньше – «Чайка», позже – «ЗИЛ») впереди водитель и Генеральный, сзади, на откидных сиденьях, – мы с Рябенко. За нами – машина с «выездной охраной», еще дальше – сзади и впереди, метрах в трехстах, – трассовики. Задним работы немного, кроме обгона, ничего нам не грозит, передним забот побольше – затор, гололед, дерево упало, то есть все, что на трассе, – по их части.

Через Боровицкие ворота подъезжаем ко второму подъезду первого корпуса Кремля. К десяти часам Брежнев уже в кабинете. Кроме хорошо известных приемной и кабинета, было еще маленькое уютное помещение, около десяти квадратных метров, где он обедал, здесь же стоял стол с телефонами, за которым он иногда в тишине работал, дальше – такого же размера комната отдыха: тахта, зеркало, раковина для мытья рук – и, наконец, предбанник с вешалкой и туалетом. Сюда, в предбанник, мы и заходим через отдельный личный вход. Я помогаю Леониду Ильичу снять пальто и через коридор прохожу в приемную, здесь у меня своя отдельная дежурная комнатка (два на два метра) с прямой связью.

У входа в кабинет несет службу еще один сотрудник «выездной охраны».

Цековские апартаменты на Старой площади были скромнее – основной кабинет плюс комната, в которой стояли тахта и столы, кроме того – полки с книгами и туалет… Брежнев работал больше в Кремле. Как только мы приезжали, начальник охраны уходил, и я оставался один. Иногда сидел в приемной, так как Брежнев частенько вызывал меня. Если один звонок, значит – секретарю, два – мне… Первого мая и 7 Ноября служба охраны усиливается. И та смена, которая заканчивает дежурство, и та, которая заступает, – обе сопровождают Генерального на Красную площадь…

Выезжали мы с таким расчетом, чтобы без десяти десять быть на углу первого правительственного корпуса, возле Сенатской башни Кремля. Мавзолей – рядом… Без двух минут десять начинаем движение. Сначала мы, охрана, впереди, на подъеме в Мавзолей пропускаем Леонида Ильича вперед. На трибуне рядом с ним – члены Политбюро, за ними – кандидаты в члены Политбюро, еще дальше – секретари ЦК КПСС, еще-еще дальше – военачальники… Охрана располагается слева от Брежнева, позади него. В течение нескольких часов я не свожу глаз со своего подопечного, даже если смотрю по сторонам, его все равно вижу… Если кто-то меня отвлечет, второй «прикрепленный» не спускает глаз с генсека. В дальние зарубежные рейсы мы летали на Ил-62, поскольку он самый удобный, комфортабельный. Длинные перелеты внутри страны – на Ту-154. Эти самолеты большие, тяжелые, не каждый аэродром мог принять их, поэтому на короткие расстояния по Союзу мы летали на Ту-134. Было по три-четыре самолета каждого вида с гербами СССР, готовых к немедленному взлету.

Зачистка аэропортов, подготовка трассы к ним и от них – как в любом городе страны, в любой стране мира. На трассе следования должны быть отделения милиции, телефонные пункты, медицинские учреждения с обязательным стационаром, в котором готова отдельная палата, ее никто не занимает. В большом городе, за рубежом ли, у нас ли в стране, на длинной трассе готовятся три таких стационара – в начале, в середине и в конце пути, в небольших городах – один. Кроме главного, готовятся точно так же два-три запасных маршрута, и не только на аэропортовских путях, но и при всех поездках от объекта к объекту. При Сталине трассовики знали не только все ходы и выходы, но и всех дворников в лицо, а через них – всех жильцов, кто выехал, кто приехал. Тогда это было проще, у Сталина было не так много маршрутов, да и Москва была не столь заселена.

При Брежневе, когда я работал, все строилось на устных рассказах, планах и схемах трасс. Любимым местом отдыха для Брежнева всегда оставался Крым – Нижняя Ореанда. Чудесный уголок неподалеку от Ялты. Вокруг – хвойные и лиственные деревья: сосны, кедры, пихты, дубы, платаны, вязы, клены… Двухэтажный особняк довольно скромен… На первом этаже – три комнаты и маленький детский бассейн, на втором – спальня супругов, рабочий кабинет, столовая и гостиная. На север и юг выходили две большие лоджии, на первой хозяева завтракали, на второй – обедали. Особняк соединялся переходом со служебным домом, там находились комнаты начальника охраны, двух его заместителей, дежурное помещение и кухня, откуда доставлялась на тележке пища в главный дом. Остальная охрана жила довольно далеко – наверху, отдельно. У ребят была своя столовая, кинозал, спортивная площадка, для них организовывались экскурсии в Ялту, Севастополь. Тем не менее, жизнь охраны протекала довольно однообразно, с годами у всех накапливалась усталость. Некоторые приезжали заранее, а поскольку Генеральный еще иногда продлевал себе отдых, командировка у многих офицеров затягивалась иногда до двух месяцев…»

Что же касается брежневских автомобилей, то про это написано немало. Он был любитель. По некоторым данным, в его коллекции было 324 машины. И водил он их лихо.

US-президент Ричард Никсон вспоминал в своих мемуарах:

– Я сделал ему официальный подарок на память о его визите в Америку – темно-голубой «Линкольн-Континенталь» индивидуальной сборки. На приборной панели была выгравирована надпись: «На добрую память. Самые лучшие пожелания». Брежнев коллекционировал роскошные автомобили и поэтому не пытался скрыть своего восхищения. Он настоял на том, чтобы немедленно опробовать подарок. Он сел за руль и с энтузиазмом подтолкнул меня на пассажирское сиденье. Глава моей личной охраны побледнел, когда увидел, что я сажусь вовнутрь. Мы помчались по одной из узких дорог, идущих по периметру вокруг Кэмп-Дэвида. Брежнев привык беспрепятственно продвигаться по центральным улицам Москвы, и я мог только воображать, что случится, если джип секретной службы или морских пехотинцев внезапно появится из-за угла на этой дороге с односторонним движением. В одном месте был очень крутой спуск с ярким знаком и надписью: «Медленно, опасный поворот». Даже когда я ехал здесь на спортивном автомобиле, я нажимал на тормоз, чтобы съехать с дороги вниз. Брежнев ехал со скоростью более 50 миль (80 км) в час, когда мы приблизились к спуску. Я подался вперед и сказал: «Медленный спуск, медленный спуск», но он не обратил на это внимания. Мы достигли конца спуска, пронзительно завизжали покрышки, когда он резко нажал на тормоза и повернул. После нашей поездки Брежнев сказал мне: «Это очень хороший автомобиль. Он отлично идет по дороге». «Вы великолепный водитель, – ответил я. – Я никогда не смог бы повернуть здесь на такой скорости, с которой вы ехали». Дипломатия – не всегда легкое искусство.

1976. Юбилей Бориса Буряца

4 октября Борис Буряца отмечает свой 30-летний юбилей в грузинском ресторане «Арагви». Гости были потрясены тем, что вместо стандартных для этого заведения национальных закусок (лобио, мужужи, сациви, чанахи, чахохбили) на столах стояли ведерки для шампанского, заполненные…

икрой и балыком. А само шампанское юбиляр собственноручно сливал в принесенные с кухни кастрюли и размешивал половником, чтобы истребить пузырьки газа. Это был абсолютно богемный вечер.

Собственно, сам юбиляр, равно как и его вельможная подруга Галина, был совершенно богемным персонажем. Как и весь цирковой бомонд. Даже постсоветской эпохи. Например, Валентин Гнеушев. Бездумная богема. В формате циркового искусства ему тесновато. По сути – театр одного актера. Случайно зацепил время. Так же случайно от него отстал. Ярок, но однообразен. Творчески одарен и плохо воспитан. Тем и другим вписывается в богему.

Из советского шоу-биза, пожалуй, самой богемной барышней была младшая дочь великого Александра Вертинского Настя, неплохо знавшая Галину. Бессмертный женский образ. Живи она в другой стране, могла бы соперничать с незабвенной Мэрилин Монро. Если факты жизни самой яркой отечественной Офелии когда-либо будут рассекречены, зритель насладится созерцанием уникального собрания морально уничтоженных мужчин. Причем высокого полета. Достаточно упомянуть одного из мужей Анастасии – Никиту Михалкова. Только после неотразимой Ассоль можно было раз и навсегда поставить крест на поиске женщины своей мечты. Страсть, порок и добродетель в одном бесподобном флаконе. Богема, бьющая через край.

1976. Юбилей Леонида Брежнева

Спустя два месяца после празднования тридцатилетия Бориса Бриллиантового, которое замечено было лишь столичной тусовкой и вездесущими спецслужбами, отметил юбилей и генсек. В декабре 1976-го Брежневу исполнилось 70. «Дорогой Леонид Ильич! Вы заслужили глубокое уважение, любовь и доверие коммунистов и всех советских людей, посвятив все свои силы беззаветному служению партии и народу. Вы с честью выполняете возложенную на Вас партией миссию, возглавляя ее боевой штаб – Центральный комитет». Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении Генерального секретаря Центрального комитета КПСС, Председателя Совета обороны СССР Маршала Советского Союза Брежнева Л. И. Почетным оружием с золотым изображением Государственного герба СССР». В этот же день в Москву с дружеским визитом для участия в мероприятиях, связанных с 70-летием со дня рождения Генерального секретаря, прибыли Живков, Хонеккер, Чаушеску, Гусак. На аэродроме гостей встречали Андропов, Гришин, Громыко, Пельше, Демичев, Пономарев, Соломенцев, Зимянин.