Монголы. Основатели империи Великих ханов

Рядовые женщины должны были непрестанно трудиться. Они управляли повозками, устанавливали и разбирали шатры, доили коров, сбивали масло, скоблили шкуры и сшивали их сухожилиями, шили обувь и одежду, готовили пищу и присматривали за детьми. Одежду не стирали, по крайней мере при свете дня, – за это другие женщины могли провинившуюся побить. Посуду также никогда не мыли водой.

Мужчины делали повозки, телеги и каркасы для шатров, а также удила и седла из кожи на деревянном каркасе и другие предметы упряжи. Они изготавливали лук, стрелы и другое оружие для войны и охоты. Кроме этого, мужчины присматривали за лошадьми, объезжали их и доили кобыл. Кобылье молоко они взбивали в больших кожаных мешках, подвешенных на раму, и готовили из него кумыс. Женщины также прекрасно умели скакать на лошадях, и их учили стрелять из лука, хотя представительницы богатых семейств занимались этим редко, ведь, по их мнению, красота заключалась в излишней полноте и чрезмерном употреблении косметики.

Судя по дошедшим до нас сообщениям, в имперские времена похороны вождей обставлялись с величайшей пышностью, причем многие черты ритуала зародились в гораздо более древние времена. Однако пока еще не найдено ни одного захоронения, которое бы подтвердило написанное Карпини, Рубруком или Марко Поло. Карпини, например, утверждает, что монгольских вельмож хоронили в юрте сидящими за столом с мясными блюдами и кувшином кумыса и что вместе с ним погребали оседланного коня и кобылу с жеребенком, а сверху втыкали шест с кожей коня. Хотя в описаниях можно встретить многие черты, свойственные более ранним ритуалам кочевников, им нет никаких археологических подтверждений, поскольку захоронения ханов прятали под дерном, не оставляя никаких знаков на могиле (и она зарастала травой без следа). О других захоронениях почти ничего не известно.

В исторических документах можно найти подтверждения того, что монголы, как и другие кочевники до них, верили в загробную жизнь, где вождям понадобятся кони и имущество, а также слуги и воины. Поэтому вряд ли стоит сомневаться в описаниях, согласно которым убивали всех, кого похоронная процессия великого хана встречала на своем пути к священной горе Бурхан-Халдун, чтобы они служили своему повелителю и после смерти. Это походит на обычаи других кочевников, которые монголы у них могли позаимствовать.

Монгольская религия относилась к типу шаманских. Шаманство было широко распространено среди всех северных кочевников и других народностей Северной Азии. В нем не было развитой теологии, догматики или философии, поэтому иудеи, христиане и мусульмане, имевшие развитые доктрины и священные книги, не признавали шаманство религией. Однако шаманство могло приспособиться к более суеверным формам христианства, таким, как, например, несторианство – в той его форме, в какой оно было распространено в Центральной Азии, а также к некоторым грубым разновидностям буддизма. Шаман, или по-монгольски «кам», был колдуном, предсказателем и лекарем – одним из первых специалистов в наметившемся среди человечества разделении труда. Предполагалось, что он служит посредником между миром мертвых и живых, духов и людей. Монголы верили в существование бесчисленного множества духов, среди которых были и духи предков. Каждому природному объекту и явлению соответствовал свой дух; духи обитали в земле, в воде, в растениях и на небе; от духов зависела вся жизнь людей.

Среди всех духов главным считался дух неба, Тенгри, с которым якобы в особом родстве состояли все верховные вожди и которому они служили. Воля Тенгри и других духов высказывалась в снах, видениях и во время камлания. Иногда она открывалась непосредственно правителю. Но хотя Тенгри благодарил и наказывал своих последователей в этой жизни, рядовые монголы не исполняли почти никаких особых ритуалов в его честь и лишь позже, под китайским влиянием, стали украшать таблички с его именем и курили перед ними благовония. Ближе к нуждам повседневной жизни стояла богиня Начигай, которую также называли Этуген или Итуген, повелительница травы, урожая и стад. Ее изображение украшало каждое жилище, и к ней обращали мольбы послать хорошую погоду, большой урожай, прибавление в стаде и процветание семейства.

Среди монголов бытовало множество обычаев и предрассудков, которые мало изменились в эпоху завоеваний и сохранились до более поздних времен. Свои молитвы они обращали к идолам богов и духов, так называемым «онгонам», которых женщины изготовляли из войлока, шелка и других материалов. Некоторые из онгонов хранились в особых повозках, устанавливаемых за обычными жилищами и военными шатрами. В начале трапезы и в некоторых других случаях губы идолов смазывали мясом, молоком и другими продуктами. Позже особый онгон в шатрах военачальников олицетворял дух Чингисхана.

Поклоняться ему под страхом смертной казни должны были все без исключения, как монголы, так и чужестранцы. Знамя («туг») Чингисхана также стало священным объектом, и монголы верили в то, что в нем обитает душа их вождя, который следит за своим народом. Ему подносили кумыс, расплескивая его вокруг. Духу Чингисхана также посвящали лошадей, на которых никто не смел ездить. Почитание духа Чингисхана является одним из самых ярких примеров культа предков, он всегда играл важную роль в религии монголов.

Монголы также в какой-то степени почитали солнце, ветер и стороны света, в которых обитали свои духи. Огонь считался элементом, очищавшим от всякой скверны. Шатер умершего человека и все его имущество очищали, пронося вещи между двумя кострами. Особенно это было необходимо в том случае, если покойный погиб от удара молнии. Чужеземных послов, перед тем как те представали перед ханом, также проводили между двумя кострами. Огня нельзя было касаться ножом, мясо также нельзя было доставать из котла ножом или резать его возле котла. Существовали и другие запреты, такие, например, как запрет мочиться в проточную воду или купаться в проточной воде; за нарушение этих запретов полагалась смертная казнь. Все эти обычаи зародились в глубокой древности, когда люди старались ублаготворить злых духов и уберечь свое племя от «осквернения». Их должны были соблюдать все, и монголы, и те, кто посещал лагерь монголов.

Глава 2

ЧИНГИСХАН

ВОЗВЫШЕНИЕ ЧИНГИСХАНА

Ранние годы жизни Чингисхана, или Темучина, как его звали изначально, изложены с красочными и легендарными подробностями в «Тайной истории монголов». Он вырос в обедневшей семье погибшего Есугэя и со временем поступил на службу к Тогрул-хану, правителю кераитов, одному из самых влиятельных вождей монгольских племен того времени. Тогрул-хан был андой Есугэя, и, кроме того, империя Цзинь даровала ему титул «ван», что значит «царь» или «князь». «Ванхан», как его часто называли, считался вассалом Цзинь среди кочевников, и поэтому Темучин также формально как бы считался вассалом Цзинь. В орде Тогрула и во время сражений на его стороне Темучин встречался с воинами из различных племен, таких, как джелме, субудэй, джебе и мукали, на многих из которых произвела впечатление его яркая личность, и поэтому они стали его нукерами, тогда как с родичами Темучин враждовал.

Сами монголы в то время постепенно возвращали былое могущество и страстно желали назначить своего хана. На этот титул претендовали многие, в том числе и Джамуха: в детстве был он андой Темучина, но тот с ним позже поссорился. Поначалу среди монголов последователи Темучина были в меньшинстве и сторонники Джамухи почти одержали верх над ними в кровавых битвах, поэтому Темучин был вынужден продолжать службу у Тогрула. Однако Джамуха, по всей видимости, также не добился полной независимости от Ванхана, потому что тоже время от времени появлялся у него на службе.

Рис. 3. Китайский рисунок с изображением Чингисхана передает скорее идеальное представление о хане, нежели подлинные черты лица

Постепенно Тогрул становился все менее благосклонным по отношению к Темучину, хотя никогда открыто не высказывал своей ненависти, в отличие от своего сына Сэнгума и Джамухи. Однажды Тогрул попытался заманить Темучина в ловушку, послав ему ложное приглашение; Темучина вовремя предупредили, и он избежал опасности. После этого между Темучином и Ванханом началась открытая война.

В первом сражении в Восточной Монголии, у края открытой степи при Калакалджит-элет близ источника Халка, войско Темучина успешно сражалось с кераитским войском Джамухи до тех пор, пока Сэнгум не был ранен в щеку и кераиты не покинули поле битвы. Но у Темучина не было достаточно воинов, чтобы в дальнейшем продолжать сражения, и его потери усугублялись тем, что их было значительно труднее восстановить. Поэтому он удалился в леса Хингана, где кераиты не стали бы преследовать его, и постепенно прокладывал себе путь к озеру Балджуна, на север от Онона. Туда его воины заранее переправили женщин и детей.

Темучин выжидал там лето вместе с самыми верными сторонниками, среди которых стало честью отведать горькие воды Балджуна. К нему присоединился его брат Хасар, который покинул семью и службу у Ванхана. Темучин воспользовался этим и послал двух слуг Хасара к Ванхану, якобы для того, чтобы верховный правитель принял провинившегося обратно, но на самом деле они должны были разузнать, готовы ли войска врага к сражению. Узнав обстановку с помощью шпионов и встретив подкрепление, Темучин день и ночь вел свои войска к тому месту в верхнем течении Керулена, откуда они могли окружить лагерь кераитов в Джеджер-ундур (вероятнее всего, к югу от Орхона). Затем целых три дня они сражались с застигнутым врасплох врагом, пока тот не запросил пощады. Ванхану и Сэнгуму удалось скрыться, но позже они погибли во время скитаний.

Сражение при Джеджер-ундуром сыграло решающую роль в завоевании Монголии. После него Темучин сражался с меркитами и найманами, которым помогал Джамуха, пока их ханы и правители не погибли или не убежали. На курултае (собрании вождей) 1206 г. он провозгласил себя Чингисханом или «всемирным правителем» улуса Эке-Монгол. Это весьма важная дата в истории человечества: решения, принятые на этом курултае, определили судьбы многих миллионов людей по всей Азии.

Чингисхан учредил свой туг – знамя или штандарт, подобный штандартам (бунчукам) тюркских ханов. Он представлял собой шест, с верхнего конца которого свисали девять хвостов белого яка, поскольку число «9» считалось священным. Этот штандарт всегда несли впереди во время сражений, когда Чингисхан сам присутствовал на поле битвы. У каждого из военачальников имелись свои, менее пышные штандарты. После смерти Чингисхана возникла легенда, что его душа поселилась в туте и слилась с «сульдэ», или духом, охраняющим борджигинов и защищающим всех монголов.

Рис. 4. Китайский рисунок, изображающий, как сравнительно молодой Чингисхан советуется с предсказателями судьбы. Особые предсказатели («толган») кидали на землю гадательные палочки («толга»). По тому, как они падали на землю, судили о будущем или о возможном исходе событий

Шаман Кокчу объявил, что Вечное Синее Небо, «Мункэ коко тэнгри», сделало Чингисхана своим представителем на земле. Род борджигинов стал «алтан уруком», то есть «золотым родом», господствующим над всеми остальными родами. Все подданные Чингисхана с этого дня стали называться монголами.

НОВОЕ МОНГОЛЬСКОЕ ГОСУДАРСТВО И ЕГО АРМИЯ

Чингисхан преобразовал увеличившееся монгольское государство по феодальному образцу под своим началом и началом своих родичей. Все племенные отношения были отменены, за исключением тех случаев, когда они совпадали с новым порядком. Основным принципом организации стал принцип деления на «десятки», и он действовал как во время войны, так и во время мира. В «Тайной истории» приведены обширные списки командиров «десятков тысяч» и «тысяч», назначенных из воинов, лично доказавших свою преданность правителю.

Все эти командиры, «нойоны» или «берки», возглавлявшие отряд войск, руководили своими подчиненными и в мирное время. Термин «нойон» не воинское звание, а скорее общий титул крупного феодального владыки. Командующий десятком тысяч назывался «тумен», тысячей – «минган», сотней – «джегун» и десятком – «арбан». Любой человек обязательно находился в подчинении у нойона, а нижестоящий нойон подчинялся вышестоящему нойону. Покидать одного нойона и переходить к другому запрещалось под страхом смертной казни.

Хотя основным предметом реформ Чингисхана стала организация войска, он также прославился тем, что создал Ясу, или систему монгольских законов. В нее вошли как древние обычаи и правила, так и новые, придуманные Чингисханом. На протяжении многих поколений монголы по всей Азии почитали Великую Ясу как волшебную книгу и как победный талисман. Писцы записали ее монгольским вариантом уйгурского алфавита, хотя сам Чингисхан не умел читать и не учился этому. В Великой Ясе имелись особые правила для членов Золотого Рода и, по всей видимости, законы, регулирующие деятельность войск. До нас не дошло полного текста законов, хотя из различных источников известны фрагменты.

Яса содержала следующие заповеди: почитать добродетельных и невинных; уважать ученых и мудрецов любого народа; любить друг друга; делиться пищей; не красть; не прелюбодействовать; не лжесвидетельствовать; не предавать; защищать стариков и бедных; уважать все религии и не отдавать предпочтение ни одной. В основном все предписания касались исключительно монголов, а в том случае, если их действие распространялось и на чужеземцев, это оговаривалось особо.

Отдельные правила можно отнести к разряду международного права (по крайней мере, ближе к концу правления Чингисхана). Предполагалось, что великий хан послан самим Богом с целью завоевать всю землю, и поэтому непокорность и сопротивление монголам рассматривались как бунт против Бога. Если другие народности покорялись своей участи, то с ними обращались довольно хорошо, но если они сопротивлялись, то монголы высказывались примерно следующим образом: «Откуда и что нам знать? Только Вечный Бог знает, что случится с вами». Существование суверенных государств, равных по своему статусу Монгольской империи, не признавалось. Эти правила оправдывали любые жестокости и зверства, военные набеги и подавления восстаний. В них отчетливо видна воля самого Чингисхана.

Основополагающим принципом монгольского общества была жесткая зависимость каждого его члена от начальников. Никто не смел покинуть место, куда его поставил начальник, и никто не имел права сменить работу без непосредственного приказа. Бремя налогов распределяли поровну между всеми членами общества, независимо от богатства или положения. В Ясе были предусмотрены законы относительно сбора налогов, а также призыва на военную и курьерскую службу и всеобщей обязанности участвовать в великой охоте. Эту охоту устраивали зимой, не столько ради пополнения запасов дичи, сколько для военных маневров под непосредственным надзором хана, который проверял готовность своей армии к войне. При этом духовные лица всех религий, врачи и ученые освобождались от призыва и налогов.

Уголовное право предусматривало наказания за убийство и причинение телесных повреждений, воровство, неуважение брака, общественного порядка и правосудия. Обычным наказанием за многие проступки, в том числе и за обжорство, была смертная казнь. Серьезными преступлениями считались нарушения военной дисциплины и следующие своевольные действия: милосердие к пленным без ведома того, кто взял их в плен; укрывательство сбежавшего раба или пленника; обладание краденым конем и отказ выплатить штраф; касание ногой порога шатра военачальника. Высшим командирам нельзя было обращаться за помощью к кому-то иному, кроме Чингисхана. Жизни лишали также за мошенничество и невозможность выплатить штраф; за убийство животного по магометанскому, а не по монгольскому обычаю; за купание в проточной воде; за то, что помочился в воду, в золу или внутри юрты. Менее серьезные проступки либо облагались штрафом, либо за них назначали удары палкой. Смертная казнь представителей царского рода заключалась в том, что их заворачивали в ковер или покрывало и забивали насмерть, не проливая крови.

Армия в том виде, в каком она была образована в 1206 г., по-прежнему делилась на тумены, хотя главенствующая роль все больше переходила к имперской гвардии «кешик». Кешик существовала уже в войсках тюркских ханов и при таких монгольских ханах, как Тогрул. Но в период правления Чингисхана она превратились в особую военную силу.

Число личной охраны хана увеличилось с 1000 до 7000, и каждый охранник теперь назывался «багатур». Количество дневных стражников («туграут»), ночных стражников («кебтеут») и лучников («корчи») увеличилось до 1000 в каждом соединении. Гвардейцы также служили на конюшне, на кухне и несли караул при дверях. Всего гвардия насчитывала более 10 000 воинов вместе с командирами. Она была основной ударной силой армии. В нее набирали особо отличившихся монголов; в каждом отряде служили сыновья командиров и те, за кого они могли поручиться. Таким образом Чингисхан был как бы лично связан с лучшими представителями своего народа. Рядовой гвардеец при необходимости имел право командовать любым отрядом других войск. Кешик заодно служила своего рода военной академией и высшим командным училищем, ведь ее представители нередко занимали самые высшие посты. На поле боя гвардейцы находились в центре, рядом с Чингисханом, если он присутствовал во время сражения, и их посыпали для решительного наступления. Гвардейцы никогда не отдыхали от службы, поскольку они должны были выполнять приказы самого хана.

Рис. 5. Китайский рисунок воина-монгола в полном облачении, с длинным кривым мечом, луком, стрелами и копьем за спиной

В армии царила жесткая и практичная дисциплина. Перед сражением начальники должны были проверять оружие своих подчиненных и снабжать их всем необходимым под страхом смертной казни. За выполнением этих правил следили инспекторы хана. Если во время битвы человек что-либо ронял, то скачущий за ним должен был подобрать эту вещь и вернуть владельцу. Нельзя было грабить вражеский город без разрешения, покидать в беде товарища из своего арбана и спать на посту. За эти нарушения полагалась смерть. Если военачальникам не удавалось выполнить приказы хана или успешно руководить своими отрядами в бою, их снимали с поста. Командиром нельзя было назначать человека, намного превосходящего по физическим возможностям и выносливости других членов отряда, потому что он не мог правильно оценивать и рассчитывать силы своих подчиненных. Так монголы стали не только воинственным, но и полностью военным народом.

Рис. 6. Свистящие наконечники стрел, через которые во время полета проходил воздух. Их пускали, чтобы показывать направление и цель для других стрел. Их также использовали для подачи других сигналов

Рис. 7. Железные наконечники стрел из Каракорума. Те по краям, что имеют вырез в форме полумесяца, в длину достигают 11 см и предназначались для расчленения плоти; остальные, изображенные согласно масштабу, втыкались как обычно

Оружие и доспехи монголов принадлежали к известным типам оружия и доспехов кочевников, хотя и с некоторыми изменениями. Рядовой воин имел при себе короткий составной лук, сделанный из пластин дерева гибких пород, прикрепленных к центральному хлысту, и более длинный лук того же типа для стрельбы стоя. Дальность стрельбы этих луков превышала 200 ярдов (180 м). Легкие стрелы предназначались для дальнего боя, а тяжелые, с широкими наконечниками – для ближнего боя. В двух колчанах хранилось по тридцать стрел каждого типа. Кроме этого, воины были вооружены мечами и легкими саблями, а тяжелая кавалерия еще и копьями. Доспехи состояли из конического стального шлема с кожаными накладками, закрывавшими шею; кожаного камзола, который в поздние времена часто покрывали кольчугой или металлическими полосами; и щитов из кожи или ивы (четырех размеров, в зависимости от назначения). Всадники с луками щитами не пользовались, а всадники с мечами и саблями были обязаны их иметь.

Монголы ездили верхом на малорослых лошадях высотой 130 – 140 см. Их поили раз в день, а питались они подножным кормом. На лошадей не садились, пока они не достигали трех лет, а после на каждом коне скакали один день и по возможности давали ему отдыхать три-четыре дня. Порой за одним всадником следовало до двадцати запасных коней. На богатых пастбищах Северной Монголии лошади собирались в стада до 10 000 голов и никогда не отбивались от стада.

Снаряжение состояло из резака, напильника для отточки стрел, шила, рыбного крючка с леской, бечевки, железного котелка, двух кожаных фляг – одна для воды, другая для кумыса, – водонепроницаемого кожаного вещевого мешка, мехового шлема и плаща из овечьей шкуры для очень холодной погоды. Многие воины возили с собой палатки и легкие круглые шкуры с протянутой по краям веревкой, которые служили своего рода спальными мешками. Пищевой паек включал в себя вяленое мясо и сыр из кобыльего молока, но предполагалось, что основную часть пропитания войска должны добывать себе сами, грабя поселения противника. Позже многие воины перевозили запасное оружие и рабов в отдельных повозках.