Такая нескучная жизнь

Женя едет домой

Женя был очень одаренным парнем. Он прекрасно играл на гитаре, искусно выполнял разные гимнастические трюки, был умён и сообразителен, знал французский.

Стояло лето. Мы закончили первый курс, и дружной толпой ехали домой на побывку. Купить билеты в один вагон нам не удалось, и мы были рассеяны по всему поезду. Весь вечер ходили друг к другу в гости, неумеренно потребляли алкоголь и пели песни под гитару.

И вот Женя идет в гости. Дорога пролегает через вагон-ресторан. Женя уже ну о-о-очень тёплый, чрезвычайно радостный и общительный. Неожиданно он слышит французскую речь, оборачивается и видит небольшую группу французских пенсионеров. О счастье! Какая возможность попрактиковаться в языке! Женя, решительно покачиваясь, начинает движение к франкофонам.

Без приглашения и без спроса он начинает с ними практику французского. Пенсионерам это не понравилось, но отшить Женю было невозможно. Они вызвали проводников – тоже не помогло. Проводники вызвали милицию. Через 15 минут была остановка, где Женю уже поджидал милицейский отряд. Началась такая движуха! Они пытались поймать курсанта. Но банально сдаться наш спортсмен не захотел. Он хорошо бегал, к тому же был в моих кроссовках. Женя пулей вылетел из поезда. Догнать его никому не удалось.

Мы в это время сидели в одном из нашенских купе и мирно громко пели. Конечно, суете мы удивились, но причины её не поняли.

Наутро просыпаемся, Жени нет, а скоро уже Москва. Начали его искать в других вагонах. И тут проводница нас ошарашивает известием.

В момент экстренной эвакуации Женя был одет в рубашку, штаны и кроссовки; ни паспорта, ни денег, ничего у него не было.

Забрали мы его вещи и договорились, что ждем два дня, если не появится – объявляем в розыск.

Два дня прошли как на иголках, волновались мы за него очень. И вот, когда мы уже собирались обращаться в милицию, Женя объявился.

Был он очень голодный, но полный впечатлений. Рассказал он такую историю.

Беседу с французами и погоню он помнит смутно. Утром проснулся в электричке (как попал туда, тоже не помнит). Женя решил, что находится в тупике на станции «Авиационная», где он собственно и живет. Т.е. подумал, что уже дома. Только вот окружающий пейзаж был незнаком. «Надо же, как за полгода все поменялось!» – подумал Женя и пошёл «домой».

Для него стало жестоким разочарованием, узнать, что он не только не в Подмосковье, а ещё даже не пересек границу Украины.

Первым делом на ж/д вокзале Женя обратился в милицию. Сказал, что отстал от поезда. После некоторых формальностей ему выдали билет. Поезд должен быть только на следующий день. Ему хотелось есть и пить, и заблудший курсант побрёл туда, где едят и пьют – в кафетерий. Попрошайничать он не собирался, просто не знал, что делать.

Где то, через час сидения за пустым столом он заметил, что один подвыпивший пассажир никак не может завязать галстук. Наш Женя и это умел. За оказанную услугу мужик подкормил голодного курсанта. А когда выслушал душещипательную историю потерявшегося мальчика, то ещё и денег немного дал.

Мир не без добрых людей.

Страшный сон вегана

Убежденным вегетарианцам читать не рекомендуется.

Хоть родители ежемесячно и присылали нам немного денег, средств постоянно не хватало. Поэтому мы искали разные возможности для подработки. То какой-нибудь бабуле за 5 – 10 рублей огород вскопаем, то дрова наколем.

Но самой козырной халтурой была работа грузчиками на мясокомбинате и пивзаводе.

На территории царства колбасы и сосисок стояла смрадная вонь. То там, то сям валялись кости с разлагающейся плотью. Собаки бегали очень упитанные. В цехах не воняло, но шныряли крысы. Странно, но они проникали даже в здоровенные холодильники и бегали по металлическим трубам, на которых висели полутушки.

Меня приколола машина по производству пельменей. Её устройства я не видел. В стену пельменного цеха смотрела только дырка или сопло, из которого, как пули из пулемета, вылетали готовые пельмени. Падали они в здоровенную тачку.

На мясокомбинате мы разгружали вагоны с замороженными полутушками – обезглавленными и разрезанными вдоль телами коров, баранов и свиней.

Работа тяжёлая: коровьи полутушки очень увесистые и скользкие.

Если бы мы были веганами, то от запахов и натюрмортов того мясокомбината у нас покосилась бы крыша. Но мы в то время даже и не подозревали, что мясо можно не есть, и что забой скота – это убийство. Полутушки мы воспринимали не как тела невинно убиенных животных, а как будущую колбасу и сосиски.

На всех телах стояли печати с датой казни животного. Я был немало удивлен, увидев, что практически все разгружаемые туши имели печати 70-х годов. Потом мне объяснили, что свежее мясо идет на обновление стратегического запаса нашей Родины, а полежавшее в этих запасах 10—15 лет, поступает на прилавки магазинов.

Параллельно с нами работали профессиональные грузчики. Здоровенные мужики. У них всегда рядом стояло корыто с холодным пивом. Пивзавод был за забором. Они регулярно отхлебывали пивко, но пьяными я их никогда не видел, и вид у них был свежий, не алкашный.

Мы от пива отказывались. Но не из-за трезвых идейных убеждений, а потому что были спортсменами, и считали, что физические нагрузки и алкоголь несовместимы.

Работа с мясом была тяжёлая, но платили неплохо, рублей 50 за вагон. Такие деньжищи рождали энтузиазм.

Но один раз нам пришлось потрудиться на халяву. Наш взвод погнали на мясокомбинат, от училища. Руководил нами один препод. Чрезвычайно находчивый и хозяйственный мужчина.

Когда мы работу закончили, он попросил нас спереть и рассовать по карманам колбасу, чтобы пронести ее через проходную и потом половину сдать ему. Что мы и сделали.

Сам препод плотненько обложился мясными изделиями. От жадности он засунул их даже себе в штаны. К своей сосиске добавил еще с килограмм сарделек.

Причинное место у него вспучивалось, как у балеруна в кальсонах. Но т. к. он был одет в форменное пальто, в глаза его достоинства не бросались.

На проходной нас не обыскивали: курсантам многое сходило с рук.

Гораздо легче было работать на пивзаводе – разгружать вагоны с пустыми бутылками. Работа не пыльная, да и не воняло там, как на мясокомбинате. Платили примерно тридцатник за вагон.

Деньги мы лихо спускали в самоволках и законных увольнительных – пельмени, пиво, кино, небольшие презенты любимым девушкам.

Классно жили. Как всегда…

Вовочка

Вовочка был самый крутой бабник в нашей роте, а может быть и во всём училище. Какие у него были девочки! А как он их часто менял!

До некоторых пор для меня оставались загадкой секреты его популярности. Странно: обычная внешность, средний рост, среднее телосложение, по разговору сразу видно, что не интеллигент в пятом поколении, стихов не читает и не пишет, а от женщин отбоя нет.

И вот мне посчастливилось поучаствовать с Вовочкой в процессе соблазнения юных див.

Познакомились мы на нашей училищной дискотеке с двумя девчонками. После плясок пошли гулять. И тут Вова начал без умолку болтать. Нес он полную чушь и ахинею. Сам шутил и над своими же шутками ржал. Потом, чтобы показать силу свою молодецкую, начал отжиматься и ломать кулаками и ребрами ладоней всякие палки. Между делом он довольно грубо и по-простецки обнимал, и лапал свою избранницу. Карочи, гормоны у него били ключом и не сдерживались никакими морально-этическими принципами.

Я уж думал всё, облом, девочки нас пошлют, они ведь умные, культурные, из пединститута. Но не тут-то было, девочкам весь этот спектакль явно нравился. Через час гуляния Вовочка так расположил свою новую подругу, что она дала увлечь себя в густые кусты.

Я же, как мальчик из подготовительной группы, на первом свидании решился только на скромные поцелуи.

Спасибо тебе, Вовочка, за урок пикапа!

Долгожданная потеря девственности

Это сейчас выпускники средних школ входят во взрослую жизнь прошедшими огонь, и воду, а в пуританские времена моей юности было по-другому.

Тогда и в 18-ть многие из нас с девочками еще просто дружили.

К 19 годам моя девственность меня стала сильно тяготить. Но дело в том, что выглядел я моложе своих лет и сверстницы, а тем более зрелые девушки, меня всерьез не воспринимали. Крутить же шуры-муры с малолетками, я слышал, опасно, с законодательной точки зрения.

Но вот мне наконец-то представилась реальная возможность снять с себя «венец безбрачия».