Патик-Эмпатик

"Не может быть, он не понял ни одного моего слова. Я абсолютно бездарен и не способен помочь никому", – думал Патик в отчаянии. Он вышел на широкую дорогу, что утопала в пыли и безнадежности, и пытался шагать вперёд, однако каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Ветер выл в ушах и едва не сбивал с ног, пыль забивала глаза, нос и уши, тоска и разочарование в себе давили на грудную клетку и не давали дышать. И всё же Патик упрямо пытался прибавить шагу, дышать глубже, смотреть дальше и любить сильнее. "В следующем сновидении у меня обязательно получится, в следующем сне я буду ещё терпеливее и эмпатичнее", – тихонько подбадривал он себя, удаляясь всё дальше и дальше от пустыря.

Вскоре пыль улеглась, а серость рассеялась. Настроение становилось всё лучше, а в душе поселилось какое-то странно-приятное ощущение. "Что бы это могло быть?" – обрадовался было Патик, но тут услышал, что кто-то идёт за ним следом, и сердце его бешено заколотилось от страха. Патик прибавил шагу – но кто-то не отставал, Патик пустился во весь опор – и кто-то припустил вслед за ним, тогда Патик-Эмпатик понёсся ввысь, прочь от земли.

– Эй, Патик, подожди, я не умею летать, – позвал до боли родной и любимый голос.

– Невероятно, неужели я потерял осознанность и скатился в обычный сон? – подумал Патик и обернулся.

3. Неожиданная встреча

– Дедушка? Что ты здесь делаешь? Разве ты умеешь входить в осознанное сновидение? Разве ты умеешь путешествовать по реальности сна? – изумился Патик-Эмпатик.

– Не умел, но пришлось научиться на старости лет.

– Почему?

– Какой ты недогадливый, прямо, как пиявища.

– Прости.

– Я слышал конец твоего разговора с предыдущим персонажем.

– Он не персонаж, он реален.

– Пусть так. Но скажи, куда утекает твоя жизнь? Не кажется ли тебе, что ты понапрасну растрачиваешь свои силы на то, что не изменить?

– Не кажется.

– Почему ты перестал появляться в нашей реальности?

– У нашей реальности всё хорошо и без меня.

– Ты ей нужен не только, когда всё плохо. Ты её часть, и ей просто приятно, когда в ней есть ты.

– Я нужен здесь.

– Человек нужен там, где он родился. Здешний мир найдёт для себя героев и без тебя.

– Я не собираюсь быть героем. Я просто хочу здесь помочь.

– Помочь?

– Я знаю, что то, что я делаю – это лишь капля в море.

– Капля в море? Я бы сказал, что то, что ты делаешь – это не капля в море, а выливание ведра чистейшей родниковой воды на тысячелетиями иссушенные воды пустыни. Пойми, ведь даже если ты достучишься до одного из миллиона пиявищ и он что-то поймёт, утром, когда он проснётся, он ничего не вспомнит. А если и вспомнит, то тут же забудет, так как побежит по одному из тысячи своих важнейших по бесполезности дел. Ты же знаешь, что пиявища не придают значения своим снам и не задумываются о них. А если и задумываются, то со своей, пиявищной, позиции, чтобы попереживать за собственную бесценную персону и подпитать чувство собственной важности.

– Я понимаю, что всё, что ты говоришь, всегда основывается на опыте многих и многих поколений и глубоком анализе. Но чувства говорят мне, что моё предназначение – быть здесь. Я должен расшатать ось их саморефлексии и хоть немного ослабить эту поразительную эгоцентричность.

– Патик, их реальность – это прошлое.

– Я знаю, но почему-то мои ощущения говорят мне, что это – настоящее, причём такое, которое можно изменить. Я не могу противиться голосу своей интуиции.

– Пусть так, но твоё физическое тело не может всё время пребывать в сновидении. Ему нужно питаться и двигаться. Ты не представляешь, во что оно превратилось, это обтянутый кожей скелет. Не забывай, что без крепкого тела – и сознание ослабнет, и ты не сможешь здесь бродить.

– Это не совсем так, ты знаешь не всё.

– В смысле?

– Я нашёл источник энергии, который сможет питать сознание независимо от существования материального тела.

Дедушка не ожидал услышать такое и надолго замолчал. Он хотел хоть что-нибудь сказать, но никак не мог собраться с мыслями, потому что его умственная эмпатия обречённо шептала, что всё кончено.

– Пожалуйста, не делай этого, – наконец, попросил он. – Скорее всего, ты знаешь не всё, и это какая-то ловушка. Подумай, почему все бестелесные существа так стремятся обрести тело. Наверняка в их существовании есть какие-то недостатки, о которых тебе, обладающему телом, они ни за что не расскажут. В их интересах, наоборот, всё преподнести так, будто тело – это ненужное отягощение для крылатого сознания. Пойми, когда ты узнаешь на собственном опыте, что значит остаться без тела, будет уже поздно, его тебе никто не вернёт. Тело – это чудесный дар, который ты получил уж, кто знает, за что. Не отказывайся от него, даже если сейчас оно тебя отягощает. Может, ты просто не понимаешь его смысла? Кто знает, что будет дальше и как изменятся твои в цели в жизни?

Патик внимательно слушал дедушку, ритмично кивая в такт его словам головой. Он так глубоко задумался, что потерял осознанность сна, и тогда, впервые за несколько месяцев, по-настоящему проснулся…

4. В лесу

Всё утро Патик и дедушка гуляли по прозрачному осеннему лесу своего мира, ели ягоды, жарили грибы, созерцали журчащий ручей, купались в маленьком озерце, любовались на кружащиеся падающие листья, погружались в тишину леса и в тишину друг друга. Это было чудесное, идеальное утро, словно бы взятое целиком из детства Патика. Дедушка был безмерно счастлив, что Патик снова с ним, здесь и сейчас. Казалось, что рад и Патик.

В полдень они стали подниматься в горы, шагая всё медленнее и забираясь всё выше, а ближе к ночи улеглись в сухие листья и заснули глубоким сном без сновидений, сном, где реальность черна, и ни одна мысль не тревожит отдыхающий мозг. Утром бодрый, счастливый и освежённый сном дедушка поднялся и стал ждать, когда проснётся Патик, чтобы вместе позавтракать и продолжить подъём в горы. Но Патик не проснулся ни через час, ни через два, ни через три…

Дедушка сидел возле него целый день. Его надежда таяла, как дым, а интуиция всё громче шептала, что Патик принял решение и не проснётся никогда.

– Да, из нашей      цивилизации ещё никто не уходил просто так, по своей воле. Никому ещё не приходило в голову променять наш золотой век на мрачные, дикие времена пиявищ, эпоху, когда Земля чуть было не погибла, – думал дедушка.

Нет, он не убивался, что у него нет больше внука, ведь это такой праздник для других лесных обитателей. Совсем скоро придёт какой-нибудь хищник и полакомится обедом. Потом подойдут падальщики и сожрут остатки. После будет пир для грибков и бактерий, и Патик попадёт в корни деревьев и станет частью леса, который он так любил.

– Это просто часть бесконечной эволюционной гонки, – пытался он убедить себя. Но знание, что всё это – естественный круговорот, который повторяется в природе снова и снова, не облегчало его боль. Он всё сидел и сидел не в силах пошевелиться и молча смотрел на туман, который безжалостно стирал мир вокруг него.

– Ну почему же мне так плохо? Почему я не могу думать об уходе Патика, как об уходе какой-нибудь букашки или черепашки? Неужели я настолько эгоцентричен и совсем не отличаюсь от людей, живших многие поколения назад? Никогда не ощущал я такую пустоту и даже не догадывался, что существует такое глубокое отчаяние, зато всю жизнь думал, что я эмпатик. Какое заблуждение! Оказывается, мне ещё так далеко до единства с природой.

– Что же теперь делать и куда идти? Назад, в наш мир, чтобы днём и ночью бороться с собственным эгоизмом, или туда, за Патиком, чтобы вместе с ним заботиться о чуждых и не интересных мне пиявищах? – дедушка задал этот вопрос самым глубинам своей сущности и понял, что ответ содержится в самом вопросе. – Пиявища мне не интересны, а, значит, их мир – не для меня. А потому, не нужно идти туда через силу, даже если туда пошёл тот, кто мне очень дорог.

Это понимание ослабило его боль и рассеяло туман вокруг него, и тогда дедушка поднялся и, не оглядываясь, стал спускаться с горы, чтобы вернуться назад, в свою идеальную реальность, реальность, где больше нет Патика.

Эпилог. Переписка с форума сайта писателя

Письмо №1

Здравствуйте, уважаемый Р.Е.

Когда-то вы были моим самым любимым писателем, но с сегодняшнего дня я вас ненавижу за то, что вы убили Патика-Эмпатика.

С уважением и ненавистью,

П.М., 14 лет

Дорогой, П.М.