Церковный суд и проблемы церковной жизни

Изъятый из ведения консистории, церковный суд должен находиться в исключительном ведении епископа, к которому, в силу канонических требований, неприложим принцип разделения власти административной и судебной[349 - ОЕА. II. 516.].

За председательство епископа на суде высказался и Сергий (Страгородский), архиепископ Финляндский, при этом судьи, по его мнению, должны быть выборными:

Судебное присутствие составляется, под личным председательством епархиального архиерея или его наместника, наполовину из членов консистории и наполовину из особо избранных епархиальным съездом духовных судей – пресвитеров, по двое от тех и других. Судьи избираются пожизненно[350 - ОЕА. III. 263.].

По мнению других архиереев, епископ должен только утверждать решения суда.

Как писал Алексей (Молчанов), епископ Таврический,

Все приговоры епархиального суда подлежат утверждению епархиального преосвященного, если он сам не присутствует в заседаниях епархиального суда[351 - ОЕА. III. 69.].

Владыка Гедеон предлагал такое устройство, при котором низшая инстанция – благочиннический суд – состоит из трех священников, выбранных духовенством и утверждаемых епископом.

Окружные судьи решают подсудные им дела окончательно, не представляя своего решения на утверждение епископа. Епархиальный суд – три священника, выбранных и утвержденных Синодом. Епархиальный суд имеет значение не совещательного только учреждения при епископе, а право пастырского коллегиального учреждения. Епископ утверждает, в случае несогласия – отменяет, а отправляет в Синод[352 - ОЕА. I. 2.].

В отзыве Калужского епископа Вениамина также предполагалось, что «свои постановления и решения епархиальный суд предоставляет на утверждение епископа»[353 - ОЕА. I. 30.].

О высшей инстанции писал в своем отзыве преосвященный Арсений Харьковский:

Высшую инстанцию духовного суда представляет судебное отделение при верховно-российской власти. Оно простирает свою власть на всю российскую Церковь и состоит из первоприсутствующего и членов архиерейского и пресвитерского сана, причем архиерейского сана с первоприсутствующим полагается две, а пресвитерского одна треть. Все эти лица назначаются по представлению высшей церковной власти, Высочайшей властью. Здесь производится суд над епископами и по апелляциям на епархиальные духовные суды[354 - ОЕА. I. 26.].

Многие были сторонниками выборности судей.

В ряде Отзывов говорилось о необходимости создания пресвитерского совета для суда.

Как писал архиепископ Харьковский Арсений,

в составе сего суда должны быть шесть протоиереев или иереев, три из города, три из сел, выбранных самим духовенством и утвержденных епархиальным архиереем.

О пресвитерском суде писал и Владимир (Сеньковский), епископ Кишиневский: «Собор пресвитеров должен быть учреждением административно-судебным»[355 - ОЕА. I. 186.].

Комиссия, созданная Вениамином, епископом Калужским, считала, что состав епархиального духовного суда должен утверждаться епископом; из пяти его членов один должен быть назначен епископом, а остальные четверо – избираются епархиальным церковным собранием[356 - ОЕА. I. 30–31.].

Предложение создать иерейский «суд совести» содержалось в отзыве Анастасия, архиепископа Воронежского:

было признано желательным введение иерейского суда совести на благочиннических съездах. Есть пороки, которые не могут быть предметом разбирательства в обычном судопроизводстве, – такие пороки делают клирика нетерпимым среди пастырей. Среди пастырей может оказаться человек, служащий соблазном для округа. Обыкновенно такие люди спокойно носят рясу, служа соблазном для пасомых. Для формального суда такие люди неуязвимы, а между тем они приносят страшный вред Церкви. В этом случае благочинническому съезду и должно быть предоставлено право суда над своими собратьями. Тогда указанные лица будут внимательнее относиться к советам и замечаниям своих сослуживцев. Суд братский носит характер чуждый формального делопроизводства. Он состоит а) в объявлении обвиняемому, что его соблазнительная жизнь известна окружающему духовенству, которое считает ее не совместимой с пастырским званием; б) если это предостережение не возымеет силы, съезд неформальным же порядком доносит о соблазнительной жизни архипастырю, прося его сделать ему архипастырское вразумление; в) если и эта мера не подействует, съезд имеет право ходатайствовать перед архипастырем об исключении обвиняемого из окружающей среды духовенства[357 - ОЕА. I. 147.].

Гурий (Буртасовский), епископ Симбирский также предлагал

ввести в практику жизни духовенства епархии братский суд чести священно-церковнослужителей под руководством духовников, цель и задача какового должна состоять не в том, чтобы подвергать суду карательному провинившихся собратий, а принимать все меры в духе любви Христовой к тому, чтобы влиять на исправление нравов, в чем бы ни проявлялось уклонение последних от норм христианской жизни, особенно когда они вызывают в большей или меньшей степени соблазн в прихожанах[358 - ОЕА. II. 6.].

Епископ Орловский Кирион писал о пресвитерском суде, чьи постановления утверждаются епископом:

вместо консистории нужно ввести совет пресвитеров, постановления которого утверждаются епископом;

низшие судебные инстанции: 1) избираемый на 2 или 3 благочиннических округа судья-пресвитер 2) съезд судей уезда 3) епархиальный суд пресвитеров 4) апелляционный митрополичий суд 5) соборный[359 - ОЕА. I. 524.].

О пресвитерском суде писали также епископы Владимир Кишиневский и Полтавский Иоанн (Смирнов)[360 - ОЕА. I. 186; II. 324.].

Никанор (Каменский), епископ Гродненский считал, что

епархиальный суд может совершаться через освященный совет при епископе.

Важнейшие дела епархиального суда и управления могут быть разрешаемы в ежегодном епархиальном соборе духовенства и мирян[361 - ОЕА. I. 178.].

Почти во всех отзывах говорилось о необходимости введения института духовных следователей, которые могли бы квалифицировано подготовить дело для суда.

Об этом писал архиепископ Арсений Харьковский:

Предварительное расследование дел на местах должно быть предоставлено духовным следователям, выбранным округом и утвержденным епархиальным архиереем на три года; от сих лиц дела подготовленные поступают в духовный суд[362 - ОЕА. I. 9.].

О духовных следователях писали епископы Вятский Филарет[363 - ОЕА. II. 516.] и Смоленский Петр[364 - ОЕА. III. 40.], архиепископ Финляндский Сергий (он отметил необходимость юридического образования для следователей)[365 - ОЕА. III. 263.], епископ Томский Макарий[366 - ОЕА. III. 361–362.].

* * *

Таким образом, Отзывы содержали богатый материал по критике консисторских порядков. Архиереи писали о необходимости изменения порядка судебного процесса. Большую роль в судебном процессе отводили институту следователей.

Несомненно, что большинство архиереев знали о полемике вокруг деятельности Комитета митрополита Макария и многие поддерживали проект А.Ф. Лаврова. Значительная часть архиереев хотела сохранить судебную власть за епископом с привлечением к участию в суде пресвитеров. Многие ссылались на те же каноны и приводили те же аргументы, что А.Ф. Лавров. Но в то же время почти половина иерархов высказались за проведение принципа отделения суда от администрации. Многие писали о необходимости создания низшей инстанции церковного суда, близкой к приходу.

Очевидно, что подавляющее большинство епископов стояло за реформу церковного суда, однако не было ясности в том, каким же образом должен быть организован суд.

Предсоборное Присутствие

В Предсоборном Присутствии был создан III Отдел об организации церковного суда и пересмотре законов по делам брачным вообще и о смешанных браках.

Отдел начал свою работу 14 марта 1906 г. Председателем был архиепископ Ярославский Иаков (Пятницкий)[367 - Иаков (Пятницкий; 1844–1922), архиеп. Ярославский; Казанский и Свияжский (1910), митр. (1917); Томский (1920); арестован (1922).], к работе привлечены протоиереи М.И. Горчаков и Ф.И. Титов, профессора-канонисты М.Г. Красножен[368 - Красножен Михаил Георгиевич (1860-?), экстраординарный (1893), ординарный (1895) профессор церк. права Юрьевского ун-та; д-р церк. права (1901).], Н.С. Суворов, Н.А. Заозерский, генерал-лейтенант А.А. Киреев.

Выступавшие говорили, что необходимость реформы была очевидна уже в 70-е гг. XIX в. Протест архиереев против реформы и причину ее неудачи архиепископ Иаков объяснял тем, что «обер-прокурор граф Толстой направлял дело в заранее определенной тенденции к строгому подчинению духовенства государственной власти»[369 - Журналы и протоколы. I. 556.].

Профессор Суворов отметил недостаточную разработанность вопросов, подлежащих обсуждению отдела, а также несогласие в Отзывах епархиальных архиереев[370 - Там же. 556.].

Перед Отделом встала новая проблема суда над мирянами по церковным преступлениям, так как в новом Уголовном уложении, принятом 22 марта 1903 г., упоминание о церковном покаянии как мере наказания за уголовные преступления вообще отсутствовало[371 - Там же. Предшествующее законодательство предусматривало церковное покаяние, в частности, с заключением в монастырь детей от 10–14 лет (вместо ссылки в Сибирь и отдачи в исправительные арестантские роты или в работные дома); незамужних женщин за согласие на похищение для вступления в брак и за прелюбодеяние; за кровосмешение; за прелюбодеяние в таких степенях родства, «в коих по церковным правилам, не воспрещено вступать в брак». См.: Уложение о наказаниях.], а также были опущены статьи о наказании за отступление от веры. Значительно сокращены были также статьи о преступлениях против веры (в старом Уложении их было 65, в новом только 26 статей)[372 - Бердников. О реформе. 22–23.].

В Отделе говорили о несовершенстве работы церковных судов. Отмечалось, что в церковных судах отсутствует единая система наказаний, что по одному и тому же делу в разных епархиях будут вынесены разные решения, потому что суд будет руководствоваться разными несовпадающими законами. Н. Заозерский напомнил, что

в Уставе духовных консисторий указаны лишь немногие преступления и взыскания; Преосвященные при определении наказаний руководствуются своею мудростью и опытом, иногда резолюциями митрополита Филарета, но определенных положений нет. Выработка устава необходима в интересах правильности судопроизводства и единообразия в решении судных дел[373 - Журналы и протоколы. I. 557.].

Отдел распределил работу между участниками: протоиерей Михаил Горчаков должен был подготовить предложения о компетенции церковного суда, Н.С. Суворов – о судоустройстве, Н.А. Заозерский – о судопроизводстве, А.А. Киреев – о смешанных браках, протоиерей Феодор Титов – о суде чести.

Однако камнем преткновения в работе Отдела стал нерешенный вопрос о месте епископа в проектируемой реформе суда.

Сторонником отделения суда от администрации выступал Н.А. Заозерский:

Вопрос об отделении судебной власти от административной вызывается не прихотью, а существом дела. ‹…› Потребность выделения суда – дело, вызываемое самой природой. Более трудный вопрос – положение епархиального архиерея в отношении суда: выделять ли все судопроизводство и поставить во главе его викария, или же проект решений предоставить епархиальному архиерею. Участие архиерея требуется лишь некоторыми делами, как например, лишение сана[374 - Там же. 558–559.].

Ему возражал Н.С. Суворов:

отделение судебной власти от административной в свое время признаваемо было научным догматом, но в настоящее время это уже не догмат, и целесообразность отделения судебной власти от административной возбуждает большие сомнения[375 - Там же. 571.].