Церковный суд и проблемы церковной жизни

1) о предании суду;

2) о приведении приговора в исполнение;

3) о передаче дела в другую инстанцию.

Архиепископ Сергий внес также предложение, чтобы в некоторых особых случаях епископ мог рассматривать дело, не передавая в суд:

В особых случаях, когда дело по обвинению клирика не получило огласки до суда и когда передача дел коллегиальному суду грозит интересам Церкви, епископ под ответственностью перед Высшей властью может решить дело личным судом.

Предложенная председателем поправка была отвергнута большинством голосов (10 против 6). Отдел постановил:

Не вносить к положениям о пределах судебной власти епископа, принятым на прошлом заседании, примечания о предоставлении обвиняемому клирику права требовать суда епископа вместо обычного суда[452 - Там же. 35.].

Новая редакция статей, касающихся участия епископа в судебном процессе, была представлена Ф.Г. Гавриловым и принята Отделом[453 - См. первые шесть статей Приложения 2.]. За епископом сохранялось права единоличного суда только по проступкам, влекущим за собой наложении епитимьи и не подлежащим оглашению. Епископ получал право опротестовать и обжаловать приговоры, но не пересматривать их, а направлять в следующую инстанцию. Таким образом, судебный процесс производился с ведения епископа, но сам суд был независим от него.

Епархиальный суд, в соответствии с проектом Предсоборного Совещания, должен был состоять из пяти лиц белого или черного духовенства и трех мирян, избираемых в епархии на три года. При утверждении статьи о председателе епархиального суда вопрос о месте епископа вновь был поднят председательствовавшим Иаковом (Пятницким), архиепископом Казанским, который заявил, что «нет оснований лишать епископов права быть председателями в епархиальном суде»[454 - Протоколы ОЦС (1). 42.].

Однако подобное заявление шло вразрез с идеей отделения суда от администрации, что было сразу отмечено выступавшими. Мировой судья из Ташкента А.Г. Чагадаев указал, что правящие епископы

не могут быть председателями епархиальных судов уже на основании принятых положений о судебной власти епископа, неудобно возлагать обязанности председателя суда и на викарных епископов, пребывающие же на покое епископы найдут себе место в церковно-областном суде[455 - Там же. 42 об.].

Голосованием было определено, что правящий и викарный епископы не могут быть председателями суда, но могут – епископы, находящиеся на покое[456 - См.: Там же.]. Таким образом, вопрос о судебной власти епископов был дискуссионным и в Отделе; позиции епископов и других членов Отдела не совпадали. Это противоречие выяснялось при обсуждении устройства епархиальных судов, в то время как устройство низшей и высших инстанций не вызывало острых дискуссий.

Высшие судебные инстанции

По утвержденному Отделом проекту, церковно-областной суд (задуманный в связи с планируемой реформой церковного управления и формированием митрополичьих округов) должен был состоять из трех епископов, четырех клириков и четырех мирян, избираемых областным собором на три года. Председателем этого суда должен быть архиерей, избираемый судом из числа своих членов. Особо был поставлен вопрос о составе суда в случае рассмотрения дела по обвинению епископа. Митрополит Сергий сделал замечание, что по канонам[457 - Карф. 12.] епископа могут судить только 12 епископов, и высказался за необходимость определения минимального числа для настоящего времени:

Епископа судят епископы всей области, и, во всяком случае, не менее 12 епископов. Тогда, может быть, было легко собрать такое число епископов, т. к. епископов было много. В настоящее время собрать 12 епископов трудно – препятствием послужит самое расстояние, мало и епископов, так что придется собирать епископов из разных округов[458 - Протоколы ОЦС (1). 60.].

В результате Отдел счел минимально необходимым участие трех епископов в суде.

Наконец, Высший церковный суд должен был включать в свой состав четырех архиереев, трех клириков и трех мирян, избираемых Всероссийским Поместным Собором на срок до созыва следующего Собора.

Обсудив устройство судебных инстанций, Отдел стал рассматривать положения о духовных следователях. Напомним, что именно на институт духовных следователей архиереи в своих Отзывах возлагали надежды как на меру, которая должна улучшить работу суда. Однако в новых условиях создание этого института, требовавшего определенных денежных расходов, выглядело весьма проблематично. Согласно проекту, должность духовного следователя не должна была совмещаться ни с какими должностями по церковно-административному управлению и была выборной. Духовные следователи не должны были состоять членами суда, хотя проведение следствия могло быть поручено и члену суда. Было решено, что духовные следователи избираются на три года и должны иметь образование не ниже среднего. Обсуждался вопрос о материальном положении следователей. Здесь интересно мнение митрополита Сергия:

Пожелание, чтобы судьями были лица, совершенно независимые во всех отношениях, в частности и в материальном, признано не осуществимым, и поэтому Отделом допущено, чтобы судьи занимали места приходских священников, необходимо такую же уступку сделать и в отношении к духовным следователям[459 - Там же. 49.].

Завершение работы над докладом церковного суда

Далее Отдел перешел к рассмотрению положений о канцелярии судебных мест. Были рассмотрены главы, включающие отчетность по церковно-судебному управлению, порядок сношения церковно-судебных мест и должностных лиц, порядок выбора судей. Проект предусматривал положение о том, что судьи могут быть уволены только по суду. Обсуждались и статьи о правах и преимуществах судей, о надзоре за церковно-судебными установлениями и должностными лицами, об ответственности должностных лиц церковно-судебных установлений, о взысканиях дисциплинарных, о порядке дисциплинарного производства. Всего было рассмотрено 114 статей. Работа по рассмотрению проекта была закончена в декабре 1917 г. На Собор решено было вынести Общие основания, а не текст Устава в полном объеме[460 - Протоколы ОЦС (1). 95 об. Первоначально эти положения составили 25 статей; ср. окончательный вариант доклада Отдела: Приложение 2.].

Работа по выработке доклада «Об устройстве церковного суда» была возобновлена в марте 1918 г., после рождественских каникул[461 - На заседании Отдела присутствовало лишь 7 человек.]. Были определены докладчики: А.Г. Чагадаев, член Пермского окружного суда И.С. Стахиев, В.В. Радзимовский. 12 марта текст доклада был утвержден Отделом, 8 апреля 1918 г. Соборный Совет принял решение напечатать доклад и поставить на обсуждение Собора[462 - Доклады о суде (2). 4.].

Устав о церковных наказаниях (Церковно-карательный устав)

На заседаниях с марта по июнь Отдел рассматривал постатейно Устав о церковных наказаниях, в основе которого лежал документ, составленный А.П. Пилкиным в ходе работы Предсоборного Совещания[463 - См. выше, гл. 4. Проблема церковного суда. Предсоборный Совет.]. При составлении Устава А.П. Пилкин опирался на Устав духовных консисторий и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, из которого Законом 14 марта 1906 г. были изъяты многие статьи, относящиеся к преступлениям против веры[464 - См.: Уложение о наказаниях. 285–303.]. Эти статьи, по которым государство уже не наказывало, были перенесены в новый Устав.

Устав давал перечень преступлений, по которым миряне и духовные лица подлежали церковному суду. Устав не содержал отсылок к церковным канонам, хотя многие положения Устава могли найти подкрепление в каноническом материале. Но некоторых видов преступлений каноны не знают, например, «открытый безнравственный образ жизни».

Исправления, внесенные Отделом в проект, носили преимущественно редакционный характер[465 - Окончательный текст Устава см.: Приложение 5.]. В необходимых случаях привлекались и члены других соборных отделов. Так, при рассмотрении 23 июля 1918 г. отделения, посвященного преступлениям против монашества, присутствовали представители Отдела о монашестве епископ Старицкий Серафим (Александров), епископ Охтенский Симон (Шлеев) и В.Г. Добронравов.

Проблема лишенных сана

В связи с рассмотрением Устава о церковных наказаниях 29 мая 1918 г. обсуждалась тема о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду. В дискуссии принимали участие и члены Отдела о церковной дисциплине.

Были поставлены следующие вопросы: если решение суда о лишении сана состоялось, может ли оно быть отменено? Можно ли вернуть сан раскаянием, и что делать в случаях судебной ошибки?

Профессор Пермского университета Н.Н. Фиолетов предложил обсудить,

что является существенным в акте лишения сана – преступление или приговор суда как распоряжение власти. Если признаем, что приговор суда лишает сана, то тогда трудно установить признаки снятия сана, т. к. приговор может быть ошибочным. Поэтому, как будто приходится признать, что само преступление разрушает благодать полномочия священника[466 - Протоколы ОЦС (1). 113.].

Такую постановку вопроса счел недопустимой профессор МДА И.М. Громогласов. Он считал необходимым выяснить, изгладима ли благодать священства и отменяется ли ее действие решением суда. Председатель, в свою очередь, выступил против рассмотрения такого вопроса, поскольку вряд ли он может быть решен с определенностью, кроме того,

едва ли Поместный Собор правомочен решать догматический вопрос о изгладимости или неизгладимости благодати[467 - Там же. 116.].

По мнению митрополита Сергия, обсуждению подлежал вопрос о запрещении в церковном служении. При такой постановке

легко разрешается вопрос, когда была ошибка в приговоре суда. Что касается тех случаев, в которых наблюдается раскаяние в совершенном преступлении, то к ним можно подходить не с догматической точки зрения, а с точки зрения церковной экономии или душеспасительства. Эти случаи в церковной практике разрешаются отрицательно[468 - Там же. Митр. Сергий ссылался на каноны Карф. 36 («пресвитеров и диаконов, обличенных в некоем тяжком грехе, неизбежно удаляющем от священнослужения ‹…› не попускати ‹…› восходити на степень клира») и VI Всел. 21 (дозволяющий «подвергнутым совершенному и всегдашнему извержению» по раскаянии лишь стричь волосы «по образу клира»).].

Однако профессор Громогласов настаивал, что вопрос не может быть решен без ясного понимания изгладимости или неизгладимости священства:

Если разделим католическое учение, что благодать священства неизгладима и признаем, что лишение сана только связывает проявление благодати, то тогда остается решить вопрос о том, возможно ли вновь даровать право действования по благодати священства лицу, в котором эта благодать приговором духовного суда была лишь связана. Если же признали, что благодать священства изглаживается по приговору о лишении сана, то тогда неизбежно приходиться решать вопрос о допустимости вторичного рукоположения, что является актом неслыханным.

Нельзя допустить, что сан снимается преступлением. Конечно, является вопрос, лишается ли священник благодатных полномочий, когда допущена судебная ошибка. Нужно признать, что формально он лишается сана, хотя реально может быть нет[469 - Протоколы ОЦС (1). 116 об.].

И.М. Громогласов предлагал рассмотреть вопросы: 1) изгладима ли благодать; 2) возможно ли возвращение сана; 3) что происходит в случае ошибочного решения суда. Он подтвердил, что в церковной практике не найдется обоснования восстановления сана после раскаяния священника. Следовательно, речь может идти только о том случае, когда лишение сана произошло в результате судебной ошибки.

И.С. Стахиев и законоучитель из Саратовской епархии священник М.Ф. Марин настаивали на том, что лишение сана – дело рук человеческих, не является таинством и может быть отменено.

Громогласову поручили подготовить доклад по вопросу о неизгладимости священства, который был заслушан на 33 заседании Отдела и обсуждался в марте 1918 г. на 35 и 36 заседаниях.

Докладчик указал, что положение о неизгладимости священства было сформулировано на Тридентском соборе, провозгласившем анафему тем, кто говорит, что духовное лицо может быть мирянином. Далее он сделал обзор православной литературы, а также привел те тексты, которые говорят о неизгладимости священства. Так, в Исповедании Восточных Патриархов 16-й член содержит утверждение: «Налагает же крещение и неизгладимую печать, как и священство»[470 - Докладчик имел в виду Исповедание веры патриарха Иерусалимского Досифея (1672). См.: ????????. 760 (указано С.Н. Говоруном).].

И.М. Громогласов отмечал, что среди православных канонистов не существует единства по этому вопросу: В.И. Экземплярский писал о неизгладимости священства, отсюда он делал вывод, что виновный может быть повергнут только пожизненному запрещению. Н.К. Соколов считал, что преступление уничтожает действие хиротонии. А.С. Павлов различал лишение сана и запрещение в священнослужении. Епископ Никодим (Милаш) также различал пожизненное запрещение и окончательное лишение сана. Н.С. Суворов трактовал запрещение и лишение сана как совершенно разные наказания: запрещение в священнослужении мера исправительная, которая может быть ослаблена, а извержение – очистительная, крайняя мера наказания.

Каноны говорят как о лишении полномочий (Анкир. 1, 2), так и запрете в священнослужении (Ап. 62; Ант. 31; VI Всел. 21).

На основании изучения канонической литературы И.М. Громогласов делал вывод о том, что можно говорить о двух формах церковного прещения – лишении сана, которое бесповоротно, и запрещении (пожизненном).

Лишенный сана утрачивает его навсегда и безвозвратно, и этим лишение сана отличается от запрещения в священнослужении, хотя бы пожизненного[471 - Протоколы ОЦС (1). 125.].

Докладчик также отметил, что церковное право допускает возможность обжалования приговора о лишении сана в высших инстанциях:

Отсюда, если мы можем посмотреть на синодальные решения как на решения первой инстанции, а на Собор, как на высшую инстанцию, то формально все будет ясно. Но тогда мы должны будем допустить, что до Собора лишенные сана были еще в неопределенном состоянии, т. е. в ожидании утверждения приговора. Кроме того, если мы станем на такую точку зрения, то должны будем указать определенный порядок обжалования, т. е. указать и ту инстанцию, приговор которой будет считаться окончательным[472 - Там же.].

При обсуждении доклада И. Громогласова митрополит Сергий познакомил Отдел с мнением митрополита Филарета (Дроздова) по делу епископа Феофилакта (Лопатинского)[473 - По политическому обвинению был лишен сана в 1738 г., в царствование Анны Иоанновны; восстановлен в сане в 1741 г., при регентстве Анны Леопольдовны.]. Святитель Филарет писал, что благодать – изгладима, но низложение по неправильному суду недействительно[474 - Там же. 132 об.].

И.М. Громогласов, А.Г. Чагадаев и Ф.Г. Гаврилов предложили отметить, что приговор духовного суда, неправильный по существу, признается недействительным и дело о лишении сана может быть пересмотрено присутствием Высшего церковного суда. В проекте определения по вопросу об отмене решения о лишении сана говорилось: