Две силы

Его звали Харол. Он был хирургом при пятом благотворительном госпитале Святой церкви уже много лет. Всякого повидал, много с чем сталкивался. Поэтому это ранение не вызвало у него никаких затруднений. Пошарив в ране раскаленными щипцами, он вытянул кусок свинца наружу. Шипела плоть, пахло горелой плотью. Пуля была странной – вся расплющилась, местами блестела, будто бы позолоченная. Видимо, что-то из новых творений Затворника. Хирург отбросил её в сторону и обернулся назад.

– Иглу! – выкрикнул он, – быстро!

Подбежала помощница в грязно-сером фартуке, который был весь покрыт пятнами крови. Почти все они были разные – тут ещё даже не засохшее, а вот недельной давности. У них особо не было времени и желания, чтобы часто стирать рабочую одежду.

Взяв иглу с нитью из её рук, Харол принялся сшивать рану. Действовал резко и решительно – тут медлить нельзя. Чем быстрее они зашьют края и прижгут рану, тем меньше миазмов попадет внутрь. Пациент стонал, что-то бормотал в диком бреду. Зелье, что ему дали уже отпускало. Но ничего. Руки и ноги всё равно связаны. Не дернется. Да и «успокоитель» – здоровая деревянная дубина стояла тут же у операционного стола.

Сделав последний стежок, хирург завязал узел. Сестра принесла кипящего масла в ковшике. Харол схватил его и плеснул на рану. Зашипело. Пахнуло палёным мясом. Раненый дёрнулся и резко затих. Отключился.

Что ж. Ему же лучше. Это всё-таки бесплатный госпиталь. Так что Харол сделал всё что мог. Это где-то там, в богатом центре города, есть лечебницы, где высокомерные доктора используют свои мудрёные методы. Режут по-особому, сшивают специальными нитями и прикладывают припарки, используя особые смеси, с яичным белком или ещё какой дрянью. А здесь, здесь просто спасали жизни, как умели.

– Всё. Закончил, – сказал Харол и утёр лоб. Но отдыха ему было не видать. Двери в лечебницу распахнулись. Двое втащили третьего. Один молодой парень, из послушников. Другой усатый старик в униформе младшего дознавателя. Явно из тех, кто никогда не вырастет из своей должности.

– Господин хирург! – выдохнул с порога седой, – тут паренька ранили, посмотрите, а?!

Они донесли раненого к соседнему столу и осторожно уложили на спину. Молодой сразу пошёл к выходу, брезгливо вытирая окровавленные руки об свои штаны. А вот дознаватель встал рядом, нервно поглаживая усы. Харол усмехнулся. Он часто сталкивался с инквизицией и уже знал, что они не тратят время на спасение всяких простолюдинов. Ну, те из них, что делают бурную карьеру. А вот такие, заботливые и добродушные, часто застревают на одном месте. Вот и этот – вечно младший дознаватель, явно решил остаться и путаться под ногами.

– Вы своё дело сделали. Мы займемся им, – бросил ему хирург недовольным тоном. Чтобы тот ушёл сразу, без споров.

– Хорошо, – седой понял его с полуслова, глянул на паренька, – пусть Бог поможет ему!

А затем младший дознаватель зашагал к выходу, вслед за своим помощником. Только этот не поленился прикрыть за собой дверь. Хлопнула створка и наступила тишина. Лишь больные кашляли и стонали где-то в глубине лечебницы.

– Бог поможет, – скривился Харол, – только почему всю работу делаю я?!

Он схватил со стола ножницы и принялся разрезать рубашку на раненом. Парень был молодой, на вид здоровый. Крови много – вся одежда ей пропиталась. Но раз он ещё жив, значит, крупные артерии не задеты. Иначе бы умер прямо там, на улице.

Несчастный что-то бормотал себе под нос, стонал, шевелил руками. Надо бы привязать его. Харол откинул окровавленные тряпки и уставился на четыре рваных раны прямо на животе. Вилы. Сразу понял, что никакой работы для него тут нет.

Даже эти новаторы в центре Дора вряд ли занимались подобными операциями. А уж простые хирурги никогда не лезли в брюшину. Потому что после такого пациенты всегда умирали. Проще было не трогать больного, ведь в таком случае была призрачная надежда, что он выживет. О таких случаях Харол слышал и чем-то кроме чудесного исцеления назвать их не мог.

– Что ж, – устало выдохнул хирург, подозвал сестру, – здесь я ничего не могу сделать. Но и добить его мне не дает врачебный долг. Всё что мы можем сделать, это поить его обезболивающей настойкой раз в несколько часов, чтобы унять боль и снизить подвижность.

Он накрыл парня простыней, на которой тут же выступили кровавые следы. А затем откатил стол в небольшой закуток, огороженный ширмой. Должно быть, здесь несчастный и проведёт остаток своих дней, мучаясь от жуткой боли, когда его внутренности начнут гнить.

– Жаль, что тот седой не добил тебя, – пробормотал Харол, глядя на красные пятна, – надеюсь, Бог действительно поможет тебе….

Дверь снова хлопнула. Кажется, для хирурга опять появилась работа…

Очнувшись, Валера увидел перед собой свод кирпичного потолка. Он выплыл из туманного мрака, проявился, будто бы включили свет, и сразу же принялся кружиться. Парень уставился на качающиеся грязные кирпичи, покрытые копотью.

Его сильно мутило, перед глазами всё плыло. Он даже не сразу понял, что это всё качается лишь у него в голове. Что никуда его не несут, а сам он просто лежит на каком-то столе. В горле всё пересохло, губы все потрескались, хотя казалось, куда там ещё. Внутри будто бы какой-то комок застрял. Валера попытался вздохнуть, но тут же по его телу прокатилась волна жуткой боли. Изо рта вырвалось лишь жалкое сипение. Он инстинктивно дёрнул рукой, пытаясь прижать её к больному месту, но ничего не вышло. Кисть надежно примотали к ножкам этого стола. Какая-то грубая верёвка стягивала запястье.

Адреналин сразу ударил в кровь. Парень понял, что его поймали. Поймали эти жуткие инквизиторы и теперь пытают. Вот в чём дело.

Но потом в памяти начали всплывать недавние события. Вилы, торчащие в его животе, кровь на руках и убегающая Ивори. Кажется, ещё были инквизиторы. Один седой такой…. Но это уже казалось каким-то кошмаром.

Превозмогая боль, он попытался подняться на ложе. Но увидел лишь окровавленную простыню. Жуткие багровые пятна там, где был его живот. И не засохшие, а мокрые. Очередной приступ боли скрутил его. Сил терпеть его не было. Валера обречённо рухнул на койку, заскрипел зубами. Казалось, что даже глаза сейчас вылезут из орбит. Парень взвыл и дёрнул руками, натянув эти проклятые верёвки.

– Тихо, тихо! – раздался чей-то голос. Женский, глубокий. В его мутном поле зрения показалась санитарка. Старая, всё лицо в морщинах. На голове белая косынка, передник весь в грязных пятнах. Что-то звякнуло рядом с его головой. Железный поднос или тазик.

– Не дёргайся, а то будет хуже! – заявила женщина. Она намочила грязную тряпку, обмакнула её и утёрла ему лоб. Пахнуло чем-то едким, кажется, уксус.

– Воды…. – едва слышно просипел Валера, приподнимая голову.

– Доктор сказал, что нельзя, – ответила та, – лучше выпей этого…

Женщина поднесла к его губам небольшую чашку. В той плескалось что-то непонятное. Жидкость была горькой и, кажется, тоже пахла уксусом. Хотя запах мог идти и от его лица или от этого тазика в изголовье.

Поставив пустую чашку обратно на поднос, санитарка удалилась. Перед взглядом Валеры теперь снова был лишь кирпичный свод. А потом эти кирпичи вдруг закрутились в бешеном калейдоскопе, всё потемнело, и парень провалился в какое-то забытье. Боль пропала, но вместе с ней ушло и сознание.

Парень снова провалился в туманный мрак, болтаясь, будто бы пустышка, между небом и землей. Крутились вокруг него вырванные из того свода кирпичи. Какие-то крики, непонятные голоса вокруг. Редко всплывали перед глазами фрагменты воспоминаний из далекого прошлого.

Дрянь, которую ему дали явно была сильнодействующей. Раньше он особо ничем таким не увлекался, даже под наркозом не был. Максимум в стоматологии пару раз ставили анестезию, перед тем как сверлить больной зуб. Может быть, именно поэтому, с непривычки, это снадобье так мощно на него сработало. Валера даже не мог понять спит он или просто лежит и бредит.

Мрак вскоре сменился яркими образами. Перед ним пробегал Чизман, раскидываясь гранатами. Что-то кричал Затворник, поливая всё вокруг пулями из своего жуткого пулемёта. Отчаянно кричала Ивори, бухтел Фенрис со своим вечно набитым ртом. Это всё крутилось в каком-то диком калейдоскопе, мигало, звенело. В ушах стоял дикий шум.

Постепенно эти чёткие видения стали всё более расплывчатыми. Это уже были не какие-то люди, а некие фигуры. Наполовину призраки, наполовину духи, сотканные из светящихся линий. Эти создания кружились вокруг него, тыкали щупальцами, насмехались. А потом они вдруг превратились в языки пламени. Пламя, которое охватывало всё вокруг и приближалось к Валере, угрожающе надвигаясь на него. Из тьмы появились пылающие стволы деревьев, потянуло дымом. Воздух стал раскалённым. А потом среди огня появилась она – Лиландель. Королева эльфов встала перед ним и яростно закричала.

– Гори! – разлетелся её голос, а огонь резко вспыхнул, разгораясь ещё сильнее.

А потом Валера очнулся. Коротко вскрикнул, дёрнулся и взвыл от боли. Он вытянулся на этом столе, но внизу всё продолжало крутить и тянуть. Парень заскрипел зубами, пытаясь сдержаться, но не смог. Снова взвыл, сжал кулаки, натянув эти веревки. Всё тело просто горело, по лбу ручьями стекал пот. Явно сильная температура. Он с усилием проморгался и огляделся по сторонам, надеясь позвать ту женщину. Нужно было ещё этой дряни. Ещё! Пусть мерещится всякое, пусть мутит… Лишь бы эта боль ушла.

Но вокруг никого не было. Вообще здесь какой-то легкий полумрак. Свечи горят, но их так мало, что толку от них нет. Кирпичный свод скрылся во мраке. Белеет ширма, где-то там, за его ногами. За ней вроде бы тоже кто-то стонет. Или это у него вырывается?! Тяжело дыша, парень откинулся на лежанку.

– Всё будет хорошо, хорошо, – пробормотал Валера себе под нос. Он ведь в лечебнице. Наверняка, его уже зашили. Сделали операцию. Нужно только потерпеть и всё. Чтобы зажил шов, чтобы ушло воспаление или что там ещё. Верно ведь?!

– Ух, – просипел он, снова сжимая кулаки. В голову вдруг пришло, что он не в современной больнице, а в средневековом госпитале. Там, где медицина больше походит на какое-то шаманство, а не науку.

Место это странное. На больничную палату совсем не походит. Больше на какой-то полуподвальный закуток. Кладка голая кирпичная, сыпался из неё на пол раскрошившийся раствор. Эта ширма стоит. Из-за неё ничего не видно, только трепещущий свет пробивался. Всё это выглядело каким-то кошмаром. Или из ужастика какого. Про заброшенную психбольницу.

Валера сжал кулаки, попытался подцепить край простыни, на которой блестели кровавые пятна. Он хотел проверить, есть ли там швы. Если да, то была шаткая надежда на выздоровление. А если нет…. Об этом ему даже думать не хотелось. Однако простынь никак не удавалось стащить. Прилипла намертво. Лишь слегка удалось её натянуть, отчего его снова пронзил очередной приступ боли.

Постепенно до него дошло, что никакие швы не должны так кровоточить. Там должна быть повязка или бинты какие. Впрочем, о средневековой медицине он ничего не знал. Слышал что-то про припарки какие-то и целебные зелья. Хотя, это было больше из фэнтези.

Жар, который дурманил голову, всё нарастал. Боль то накатывала с новой силой, то пропадала. Иногда удавалось вдохнуть так, чтобы не вызвать очередной её приступ. А иногда воздух сам вылетал из него с очередным диким стоном.

– Проклятье, – просипел Валера, поднимая глаза к потолку. Нет. Ему не выжить. Лучше бы добили, там на этой улице! Он сжал кулаки и отчаянно выкрикнул.

– Эй! – вышло плохо. Больше похоже на какой-то посмертный хрип, едва различимый даже в этой тишине. От отчаянья он зажмурил глаза изо всех сил, чуть ли не выдавливая их своими веками.

До этого Валера никогда не думал о том, как умрёт. Как-то не до этого ему было. Но даже если б он когда-нибудь об этом задумался, то до такого вряд ли бы дошёл. Умереть где-то в другом мире, вдали от всех родственников, цивилизации…. В какой-то грязной и убогой больнице…. Да ещё и от подлого удара вилами. Нет. О таком он бы никогда не подумал. И ведь даже родители не узнают, что он умер. Для них он просто пропал и всё. Исчез. Даже похоронить его не смогут. Слезы покатились по пылающему от жара лицу. Боль снова вцепилась в него своими клещами. И так дышать тяжело, так ещё и нос забился соплями. Он шмыгнул носом и попытался успокоиться. Но не вышло.

Впрочем, на деле это было то, чего и следовало ожидать. С самого начала всё шло именно к этому. К такой позорной и мерзкой смерти. Просто до этого им везло. Никто не зацепил вилами, стрелы пролетали мимо, а на голову ничего не упало. Даже чума, которую подхватил Чизман, им показалась безобидной. Но рано или поздно должно было случиться что-то подобное. А там, там попаданцев ждала бы только смерть. Без врачей, современных лекарств и стерильной операционной любая рана была крайне опасной. Особенно такая серьезная.

Сколько ему ещё осталось? Валера не знал. Он даже не знал, сколько лежит тут. День? Два? Или всёго пару часов? Стоп. Сутки явно прошли. Когда он очнулся, было светло. А теперь снова темнота. Или тогда просто горело больше ламп? Парень попытался сосредоточиться и вспомнить…. Кажется….

– Нет, – он снова упёрся затылком в твёрдую столешницу, – к чему это вообще? – прошептал едва слышным голосом, – мне всё равно конец.