Химера. Последний поход

– Умно, – признал Остап. – Мы обычно так не воюем. Только от защиты бьёмся, сами только в случае смертоубийства родича можем пойти.

– Мрак от вас пару месяцев назад ушёл? – одна мысль о том, что Я знаю этого бера, озарила меня.

– Где-то так, – признался возничий.

Крепко же захотел учиться, ежели и на Юг ушёл к родоверам, и с купцом прогулялся до торжка. Такая тяга достойна уважения. Я помню его образ сильного и волевого человека там, на поляне, когда рубились с Плакальщицей.

Оглядев лес в очередной раз, увидел мечущиеся тени, что бежали через лес, огибая деревья.

– Брат Сет, десяток рванул напрямую, скоро и сам увидишь, остальные на том же расстоянии держатся.

– Ха-х. Молодняк не справился с азартом погони, значит, и вожака при них нет. Босик, клади стрелку да бей наверняка. Остап, гляди, чтобы лошадку не порезали и её не понесло. Ника, быстро за спину возничего и спрячься под шкуры. Началась потеха. – Брат коротко раздал указания, а сам радостно вскочил на ноги, обвязал пояс верёвкой, а второй конец кинул мне. – Привяжи к полозьям, чтобы не выбили из саней. Да и сам подвяжись. Забава, перейди на перед к Веронике, толкайся-брыкайся, но не дай себя с саней скинуть, то – верная смерть.

Сначала послышался треск веток и маленьких поваленных деревьев, а затем появились и сами твари. В сумерках смотрелись грозно: массивные тела, резкие прыжки, взрывающие снежный наст, и горящие глаза. Если волколаки – больше волки, чем Люд, то перевертыши – наоборот. Тело напоминало человеческое, лишь руки были длиннее, лицо более вытянутое и густая шерсть. Уже не скрываясь, твари рванули наперерез. Я перехватил самострел, а рядом положил меч, глазами выбирая мишень. Но тени двигались рывками, да и сани трясло, потому ни о какой точности речи быть и не могло. Из всей стаи особо выделялся огненно-рыжий. Он яро бежал, временами помогая себе руками и обгоняя всех остальных, да раззадоривал других своими криками и воем.

– Сынок пришел за отца мстить. Тот, правда, с проседью был, – заметил его Брат Сет, а затем громко и на выдохе закричал:

– Ату тебя, рыжая псина!! Ату!..

Молодой вожак будто взбесился и резко ускорился, отрываясь от собратьев. Спустя сотню ударов сердца, вырвался из леса на дорогу шагах в тридцати, уменьшая расстояние с каждым рывком. Храмовник перевёл топор за спину, а сам потянулся к зверю, натягивая верёвку. Внезапно слева прыгнула тень наперерез движению саней, тут же щёлкнул самострел Остапа. Раздался громкий визг, переходящий в скулеж, и тень кубарем завертелась на обочине. Возничий коротко ударил вожжами по крупу криволапа да потянул струну оружия. Тем временем рыжий сделал рывок, запрыгивая на сани, и тут же последовал сильный удар. Брат Сет махнул топором снизу вверх и отсёк левую лапу и повредил рыжее ухо. Взрытый санями и копытами лошадки снег окрасился в красный. Стая протяжно завыла, потеряв за короткий миг двоих, но преследовать сани не прекратила. Храмовник выдернул у меня из рук самострел и, быстро прицелившись, метнул стрелку чуть ниже красных глаз преследователя. Заговоренная стрела прошила насквозь шкуру, разрывая ткань, а тело беззвучно уткнулось в сугроб и там упокоилось.

– Заряжай!! – Крикнул брат, а сам принялся корчить рожи, дразня стаю. Всё больше перевёртышей высыпало на дорогу, нагоняя сани.

– Без толкового вожака – просто щенки, – кричал храмовник. – Сколько стрелок осталось?

– Ещё три в тубе, – ответил Я, передавая снаряженный самострел.

Дорога круто повернулась, а старик присел от неожиданности. Тут же, привстав на согнутые ноги, выстрелил второй раз. На сей раз тени метнулись врассыпную, лишь последний не успел. Стрелка вонзилась в живот, ломая зверя пополам.

Сухо щёлкнул струной Остап, отправляя очередного врага крутиться волчком на земле, в попытках вырвать короткий снаряд из груди.

Погоня внезапно прекратилась после потери пятерых.

– Горю весь азартом. Прям молодость в жилах плещется, – произнёс Брат, плюхнувшись на сани.

– Пройдёт скоро. То в тебе обрядовый отвар говорит, – охладил пыл Остап.

– А Я-то размышляю, что же такого произошло. Будто несмышленыш рвусь на сечу, – усмехнулся Сет. – Забава, опусти топор, а ты, Вероника, пойди сюда.

– Иду, тятенька, – пропищала сиротка, с трудом выбираясь из-под шкур. – Всё спокойно?

– Босик, не спи. Огляди лесок, ждать ли гостей?

– Отстали, вернулись к подранку. Ты скажи мне, так они люди, али нелюди? Поначалу думал – зверь, а ближе подпустили их – вроде и человеческого в них немало.

– С волками жить… То люд лесной, что отринул свою природу, а живёт по обычаям стаи. Мёртвые земли Севера их изменили сильно, потому и выглядят они иначе. Но не рассчитывай на их дружбу или попытку приручить. За вековую историю никому не удалось. Сколько перевёртыша не кормили, а он всё в лес смотрел.

– А в неволе от еды и питья отказываются да помирают от скуки и томления по воле. Ежели убежать не могут, то за Месяц сгорают, – отозвался возничий.

– Дела-а-а… – коротко произнесла Забава.

– Тять, а расскажи про звёзды, – Ника отошла от страха и вновь начала пытку расспросами.

– Эх-х, там, далеко-далеко в небе, живут те, кого прибрал Отец-Грозное-Небо. Те, кто заслужили право уйти за бровь Бога и удостоились тризны. Еды там вдоволь, а болезней и потравы и вовсе нет. Ночью, вспоминая Мать-Землю, на которую больше не вернутся, жгут в память костры из небесных деревьев. Вот по ночам мы их и видим. Ведь что такое звезда, это есть сияние. А что далеко сияет? Костер да слава!!!

– А у нас иначе, – отозвался Остап. – Но в целом похожи былины.

– А они живые или нет? И почему ушли за Грань многие, а звёзд видно мало? – продолжала спрашивать сиротка.

– Я вижу лишь своих. Там все те, кто любил меня, кто подставлял плечо и делился водой и краюхой хлеба. Все те, кто сложил голову для чистого неба, потому хмурое чело Отца разглаживается, глядя на наши скромные потуги, морщины уходят. И это знак, что наши жизни не прошли напрасно и всё больше погожих дней прирастает в году. Наступят дни, когда наши дети или дети наших детей, а может быть, и ты, увидите полный рассвет и зелёные поля. Люд прекратит войны и распри, и начнётся новый Мир.

– А когда это случится? – воспросил уже Я.

– Когда сгорят в очищающем огне все твари Орды и химеры, – зло ответил Брат, а Забава от тех слов вздрогнула. Значит, её близость – лишь притворство, а голова занята прежними мыслями о Звере.

*****

– Местные называют этот град Северный Фронтир, будто стоят на границе с Ордой, а мы выше на Севере, там так, в гости заскочили. Слово грозное, а остальное сам увидишь. Смотри внимательно, тут много ссыльных с Юга, народ резкий и лихой. Хотя другие тут и не выдержали бы, – раздавал советы брат.

Сани вышли на хорошо утоптанную дорогу, что петляла между пристройками и вела к крепким воротам. Сами стены были из каменных блоков, а щели забиты и замазаны глиной. По обе стороны от ворот – башенки для стрелков и лучников. Ров хоть и не залит водой, но весь утыкан острогами и ежами. У ворот стояли два стражника и мытарь, что собирал мзду и выдавал ярлыки на право торговли на площади.

– О, Остап! Чего-то зачастил к нам. Седмицы не прошло, на торговлю приехал? Али извозом занялся?

– И то, и другое. Взял попутчиков, вместе и веселее, и спокойнее.

– А вы, четверо, с какой целью прибыли в наш славный град?

– Отдохнуть и отправляться опосля дальше на Север, – отозвался за всех ветеран.

– Какой Север? Выше нас только Орда и проклятые земли! – отозвался молодой стражник.

– Ты для меня – южанин, сынок, – с ухмылкой ответил Сет.

Стража тут же перехватила копья длинным хватом и направила на нас.

– Назови своё имя! – крикнул мытарь, прячась за спины копьеносцев.

– Я – ветеран Северных пустошей, Брат Храма, Сет Однорукий. Со мной септ Бос Путевой и две особы под нашей дланью. Направляюсь с Юга на родину, – важно произнёс Храмовник, выпячивая грудь.

– Нам не велено пускать на Юг ваших. Мы должны предать вас смерти! – держа копьецо в дрожащих руках, произнёс сторож ворот.

– Дурень, Я же сказал, что возвращаюсь в городище, а не иду на Юг. Где в твоём наказе есть то, что и на Север нельзя? – продолжал издеваться над горожанами Сет. – Пусти в град, а по утру Я отбуду в Югру.

Местные переглянулись между собой, мытарь пожал плечами. – Три чешуйки с каждого, монета с саней, – наконец-то определился с решением.

– Держи две монеты, да портки поменяйте, северяне… – рассмеялся ветеран и кинул деньгу. – Остап, трогай на торговую площадь. С меня ужин.

– Скажи мне, Сет. Ты передал весточку на Юг? – поинтересовался возничий.