Будни

– Во множественном числе.

– А?

– Сколько их было на самом деле, капрал?

– Тот, кто меня ударил, был один.

– Бросьте вы – ударил, не ударил. Сколько их было всего?

– Ну… двое.

– Так. Теперь давайте выясним. Напали на вас двое мужчин, а…

– Э-э, нет. Не совсем.

– Слушайте, капрал, – рассердился Калек. – Вы хотите мне все рассказать или вы хотите все забыть? Знаете, мы сейчас очень заняты, у меня на такие допросы нет времени. Либо вы все рассказываете и помогаете нам, либо – до встречи, приятно было познакомиться. Счастливо добраться на корабль!

Майлз помолчал несколько мгновений, затем глубоко вздохнул и, решившись, продолжал:

– Ну, влез я в хреновину.

– Почему? Что случилось?

– Там в баре была девушка…

– Я уже понял, – кивнул Капек. – Продолжайте.

– В красном платье. Она весь вечер крутила задом у меня под носом. Ну, я с ней заговорил. Она, вроде, не возражала, то есть, я хочу сказать… она ни на что не намекала. Я всего-то за весь вечер пару коктейлей ей купил.

– Так, продолжайте.

– Почти в три она говорит мне, что устала и хочет домой, потом идет к двери, мигает мне и так головой подзывает. Вот так, такое небольшое движение головой, понимаете? Чтобы я шел за ней. Я расплатился и пошел на улицу, она там стояла на углу. Увидела меня и пошла. Оглянулась и снова так мне головкой – пошли, мол. А сама каблучками – цок-цок. А потом свернула за угол. Я пошел за ней, а там стоит мужик и р-раз мне в рожу. А потом… я очнулся с этой фигней над глазом, без денег и без часов. С-сучка!

– Она черная или белая?

– Черная.

– А мужчина?

– Белый.

– Вы сможете ее узнать, если увидите?

– Во век не забуду.

– А мужчину?

– Я его почти не видел. Он мне двинул, как только я вышел из-за угла. У меня искры из глаз посыпались. Когда я рубанулся, они, наверное, перетащили меня. Я ведь упал на тротуар, а очнулся в этом холле.

Майлз замолчал и уставился на руки.

– Что-то еще, капрал?

– Тут еще… такое дело. Эта падла меня лягнула. Когда я упал на тротуар, она меня лягнула своей сучьей туфелькой. Я от этого рубанулся, а не от мужика. От этой остроносой туфельки.

Капрал Майлз жалобно поднял глаза на Калека:

– Зачем она это сделала? Я же совсем ее не трогал. Совсем не трогал.

* * *

Появилась и умчалась «скорая помощь», увозя человека, избитого на пороге собственного дома. В десять утра крыльцо все еще было залито кровью. Детектив 3-й степени Александре Дельгадо беседовал на ступеньках с женой и дочерьми пострадавшего. Темноволосая женщина – миссис Хуэрта – вытирала носовым платком распухшие от слез карие глаза. Ее две дочери, празднично одетые по случаю церковного дня в одинаковые зеленые шерстяные пальто, черные лаковые туфельки и белые гольфы, были очень похожи на мать. Но в их широко распахнутых глазах виднелись любопытство, страх, непонимание, только не слезы. Толпа любопытных проталкивалась к крыльцу. Усталый патрульный безуспешно пытался ее разогнать.

– Расскажите подробно, как все произошло, миссис Хуэрта, начал Дельгадо.

Он, как и допрашиваемая им женщина, был пуэрториканцем. И так же, как и она, вырос в гетто. Не в этом именно, но в таком же, в предместьях Калмз-Пойнт-Бридж (говорят, что если вы видели хотя бы одни трущобы, значит, вы видели их все). Он мог бы говорить с ней на родном испанском, но на службе предпочитал пользоваться только английским. Миссис Хуэрта, стараясь вынести поменьше сора из избы, отвечать решила тоже на английском, который был понятен далеко не всем любопытствующим соседям.

– Мы шли в церковь на восьмичасовую мессу. Церковь вон там, на этой же улице. Пять минут ходьбы. Хосе, я и девочки вышли на улицу, и эти люди напали на него.

– Сколько их было?

– Четверо.

– Вы их знаете?

– Нет.

– Что произошло дальше?

– Они его начали бить.

– Чем?

– Ручками от метел. Знаете, если взять метлу и отпилить от нее ручку…

– Они что-нибудь говорили вашему мужу?

– Nada. Ничего.

– Он им что-нибудь говорил?

– Нет.

– И вы их не знаете? Они не из вашего barrio, района?

– Я их никогда не видела.

Одна из девочек взглянула на мать, но сразу же отвернулась.