Кровное родство

– Человек на семьдесят – семьдесят пять.

– Может, мы в такое количество и уложимся, – примирительно произнес Клинг.

– Только вот не понимаю как.

– Хорошо, давай еще раз просмотрим список, – предложил Берт.

Они стали снова просматривать список. Клинг не упомянул, что завтра ему предстоит допросить как минимум дюжину человек, совершивших преступления на сексуальной почве. С Августой они говорили только о свадьбе. Потом они пошли и пообедали в ресторане, а после отправились на прогулку по городу. В центре имелись и блошиные рынки, и выставки картин под открытым небом. Кое-где на тротуарах поставили ларьки, в которых торговали антиквариатом. Порой Берту и Августе казалось, что они очутились в Париже.

В понедельник утром Клинг снова стал полицейским.

III

В Уголовном кодексе штата, в котором проживал и работал Клинг, все преступления на сексуальной почве были сгруппированы в статье 130. Часть 35 статьи 130 была посвящена изнасилованию с отягчающими обстоятельствами, определявшемуся как тяжкое преступление категории «В»[3 - По законам США за тяжкие преступления категории «В» предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок от 25 лет.]. В части 38 той же самой статьи рассматривалось мужеложство[4 - В США уголовное преследование за мужеложство было окончательно отменено Верховным судом только в 2003 году.], объявлявшееся лишь правонарушением категории «В»[5 - По законам США за правонарушение категории «В» предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок от одного месяца до полугода.]. В части 55 рассматривались развратные действия без применения насилия, также объявлявшиеся правонарушением категории «В». В общей сложности в статье 130 приводилось одиннадцать разновидностей преступлений на сексуальной почве. Помимо всего прочего, там было сказано следующее: «Лицо, подозреваемое в совершении одного или нескольких преступлений, предусмотренных положениями настоящей статьи, или же в покушении на совершение таковых, может быть осуждено исключительно на основании неподтвержденных показаний предполагаемой жертвы только в случае совершения в отношении таковой развратных действий без применения насилия». Некоторые полицейские недоумевали, почему подобное исключение не распространяется на одно из определений преследуемых по закону половых извращений – «вступление в половую связь с животными и телами покойных», ведь вполне логично было бы предположить, что в данном случае жертва показания дать не сможет.

Подавляющее большинство полицейских не находили в статье 130 ничего странного. Причем немало уголовников разделяли их мнение. Лица, совершившие преступления на сексуальной почве, в тюремной среде находились на положении парий. Если бы у осужденного по статье 130 была такая возможность, он бы с радостью выдал себя за кровожадного убийцу, изрубившего свою жертву топором, за поджигателя или отравителя, спровадившего на тот свет четырнадцать жен. В лицах, совершивших преступление на сексуальной почве, причем преступление любого плана, было что-то невыразимо отталкивающее. Именно так считалось в стенах любой тюрьмы и за ее пределами.

Когда заходит речь о преступлениях, взгляды уголовников и стражей закона совпадают редко, однако всегда имеются свои исключения из правил. Когда в понедельник утром Клинг начал допрашивать людей, некогда совершивших сексуальные преступления, детектив поймал себя на том, что внутри него с необоримой силой растет чувство отвращения к собеседникам. Список подлежащих задержанию лиц составили еще накануне. Его передали дежурному сержанту с приказом выслать группы задержания и доставить их в участок к утру понедельника. Список состоял из тринадцати человек, которые теперь сидели в инструктажной и на скамейках в коридоре, дожидаясь своей участи. Все до единого знали о произошедшем. Все были в курсе, что накануне в субботу был найден труп зверски убитой девушки-подростка, которую преступник, предположительно, изнасиловал. Об этом писали все газеты, об этом надрывались по телевизору в ток-шоу. Если вас когда-нибудь привлекали по статье за сексуальное преступление, вы должны быть готовы – стоит кому-нибудь в вагоне метро пощупать бабенку за задницу, как к вам тут же является полиция. Чего уж говорить об убийстве.

Каждый допрос Клинг начинал с одних и тех же вводных слов. Он объяснял сидящему напротив человеку, по какой причине его доставили в участок, и подчеркивал, что о предъявлении каких бы то ни было обвинений даже и речи нет. «Однако вы должны понимать, – продолжал Клинг, – что был найден труп девушки, и у следствия есть основания полагать, что преступление было совершено на сексуальной почве. (Какие именно основания – Берт не уточнял.) Ну а поскольку вы ранее привлекались по статье сто тридцать, – продолжал детектив, – следствие было бы вам крайне признательно, если бы вы могли рассказать, что вы делали и где находились вечером в субботу в промежутке между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого». Каждый из доставленных в участок неизменно и небезосновательно начинал возмущаться. Да, его когда-то привлекали за развратные действия, изнасилование (или любое другое из одиннадцати преступлений, предусмотренных статьей 130), но это не дает полицейским никаких оснований хватать и тащить его в участок всякий раз, когда какой-нибудь малолетке задирают юбку. «Если вы не в курсе, – продолжал кипеть каждый из задержанных, – то я свой срок отсидел и прошел программу реабилитации. Думаете, приятно, когда вам напоминают о давно искупленных провинностях?» Клинг немедленно извинялся, сетуя на несовершенство существующей системы, вынуждающей человека всю оставшуюся жизнь тащить на себе бремя криминального прошлого. «Но поймите, – продолжал Берт, – я не собираюсь доказывать вашу причастность к совершенному преступлению. Как раз наоборот, мне важно знать, что вы не имеете к нему никакого отношения. Поэтому вы уж извините нас за доставленные неудобства. Сейчас вам проще всего ответить на вопросы и пойти дальше по своим делам».

Каждый из задержанных неизменно соглашался, сетуя на то, что полиция непременно загребет его и в следующий раз.

Но на вопросы отвечал.

Пятый из задержанных, подошедший к столу Клинга, оказался обладателем черных вьющихся волос и голубых глаз. Одет он был в темно-синий пиджак и светло-голубую спортивную рубашку. Штаны у него были тоже темно-синего цвета, но по оттенку не особо подходили к пиджаку. И пиджак, и штаны были в равной степени измятыми, а лицо покрыто недельной щетиной. Тут же придвинув к себе стул, он без всякого приглашения сел, устроившись напротив Клинга.

– Мистер Донателли? – уточнил Берт.

– Да, сэр, – низким голосом отозвался Донателли. Взгляд его светло-голубых глаз метался по инструктажной. Задержанный поглядывал то на шкафы с бумагами, то на бачок с питьевой водой, то на вентилятор, то на стенд, висящий на стене. Вот только на Клинга он не смотрел.

– Джеймс Донателли?

– Да, сэр.

– Мистер Донателли, – откинулся на спинку стула Клинг, – вы догадываетесь, почему вас сюда доставили?

– Да, сэр, – отозвался задержанный. – Думаю, это как-то связано с убитой девчушкой.

– Совершенно верно, – кивнул Берт.

– Я не имею никакого отношения к этому преступлению, – твердым голосом произнес Донателли.

– Прекрасно. Рад это слышать.

– Знаете, стоит человеку один раз оступиться и совершить проступок подобного рода, и его на всю жизнь записывают в сексуальные маньяки, – посетовал задержанный. – Я не имею никакого отношения к убийству этой девушки, о чем с радостью спешу вам сообщить.

– Это прекрасно, мистер Донателли, просто прекрасно, особенно учитывая тот факт, что вас никто ни в чем не обвиняет. Мне очень жаль, что мы были вынуждены подобным образом потревожить вас, однако…

– Ничего страшного. – Брюнет небрежно махнул рукой. – Но зачем я вам понадобился? Что вы хотите у меня узнать? Давайте закончим с этим побыстрее, а то мне удержат зарплату за полдня.

– Вы можете сказать, где вы были в прошедшую субботу вечером? – спросил Клинг.

– В котором часу?

– Между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого, – уточнил Берт.

– Разумеется, могу, – уверенно произнес задержанный.

– И где же?

– В боулинг-клубе.

– В каком именно? – поинтересовался Клинг.

– «Авеню-Эль».

– И с кем вы там играли в боулинг?

– Ни с кем. Я играл один, – ответил Донателли.

Берт оторвал взгляд от блокнота. Глаза детектива и задержанного встретились – впервые с момента начала допроса.

– Один? – переспросил Клинг.

– Я знаю, это звучит странно.

– Вы что, всегда играете в боулинг один?

– Ну почему же? – Донателли скрестил руки на груди. – Просто моя девушка заболела, а мне не хотелось сидеть дома, вот я и пошел один.

– Ладно, ничего страшного, – кивнул Берт. – Наверняка вас в боулинг-клубе знают и смогут подтвердить…

– Видите ли… – замялся задержанный. – В том конкретном боулинг-клубе я был в первый раз. Собственно, это моя девушка предложила туда сходить. Мы должны были встретиться прямо там. Но она заболела.

– Угу… – Клинг потер подбородок. – А как, вы сказали, ее зовут? Я ей позвоню и…

– Она улетела. В Калифорнию, – быстро проговорил брюнет.

Клинг снова оторвал взгляд от блокнота и посмотрел на задержанного. Донателли отвел глаза.

– И когда она улетела в Калифорнию? – осведомился Берт.

– Вчера. Села в самолет, что вылетает днем.

– А как ее зовут?

– Бетси.