Плантация

Ты будешь собственным его же капитаном.
Стремленье – в новый свет надежды луч!
Подняты якоря, коль ты могуч,
В странствие мысль тебя ведёт.
Смел тот, кто ничего не ждёт.
Бог есть повсюду, не держи коня
Мечты твоей поводыря.

Какое-то существо, одетое в лохмотья, с колпаком на голове, впалой грудью, исхудавшим телом и лицом, измождённым лишениями с отпечатками испытанных страданий, которое напевало то ли песню, то ли стишок. Самое занимательное было в том, что слова пришлись кстати.

Сэм усвоил каждую строчку, понял глубину смысла. Хотел пнуть жалкого нищего в колпаке, но не стал этого делать. Последние месяцы пребывания его на границе океана и суши научили быть жёстче с навязчивыми попрошайками. И как не удивительно будет звучать, он испытывал благодарность за напетые слова. Нищий давно ходил за ним по пятам, наблюдал. Около десяти раз Сэм ловил его в поле своего зрения и относил данность к случайному совпадению. Впервые он посмотрел снисходительно на это убогое существо, не имевшее возраста. Протянул монету, не боясь запачкаться о грязные руки доходяги. Что-то наподобие улыбки возникло на лице нищего. Волна тепла достигла души Сэма.

– Чушь какая-то, бред полный, – негодовал он.

Ушёл побыстрее от пристани. Каждый день приходил он сюда. Шли месяцы, голодал. Спал, где придётся, иногда в старой шлюпке, которая защищала от ветра и дождя. Её дно в перевёрнутом виде служило крышей. Сам себе поразился Сэм, что отдал последнюю монету нищему и не сожалел. Странная благодарность за услышанные строки в нужное время послужила поводом помочь голодранцу, выглядевшему в более затруднительном положении, чем он. «Куда иду, что ищу?»

По извилистой улочке с двухэтажными домами и мощёной камнем дороге он вышел на знакомую площадь к торговым рядам. Иногда он подрабатывал грузчиком здесь за кусок хлеба, когда отчаяние доводило чуть не до греха. Хотел даже начать молиться, но не знал ни одной молитвы наизусть. В церковь не ходил. Из прочитанных книг помнил усвоенную информацию о кровожадности инквизиторов. В его представлении они были разжиревшими оборотнями в рясах со злыми глазами. Посредника не должно быть между Богом и человеком – в это верил Сэм. Всегда осознавал, что священники реальная власть, и опасался их, сам не зная почему. Надо кому-то отпевать умерших, крестить новорождённых, венчать молодожёнов – это нужное и благое действие, а вот поклоняться им он не хотел. «Как человек может быть выше другого? Все умрём по-разному, а превратимся в одинаковый прах».

День шёл вообще как-то не совсем обычно. Размышления, отклик души на песенку нищего и ситуация сейчас. Внутренний диалог вырвался наружу. Изголодавший Сэм как в бреду разговаривал вслух. Это заметил человек в чалме:

– Ты как будто в толпе и в то же время один. Это рынок, ты что такой задумчивый? Много будешь думать – голова будет болеть. Мне понравились твои слова о первенстве власти Господа Бога над всеми нами.

Сэм захотел побыстрее уйти от этого разговорчивого типа.

Это был упитанный человек, с расслабленными чертами лица, перстнями на толстых пальцах и в одежде, которая делала его похожим на индийского раджу.

– Хочешь на работу тебя устрою плотником? – спросил человек с маленькими глазками на заплывшем от жира лице.

Капельки пота выступали из-под чалмы.

– Да, я ищу работу. За еду готов колоть, пилить, стругать, строить…

Сэм продолжал бы и дальше, голод довёл его до такого состояния, что он иногда бездумно заговаривался. Человек улыбнулся и заинтересованно уточнил:

– А как я буду тебе приказывать, если ты не признаёшь власти человека над человеком?

– Признаю трудовые взаимоотношения. Каждый труд должен оплачиваться.

– Ещё зарплату не получил, а уже всё считаешь, ожил не на шутку. Вот сдам тебя сейчас в участок и будешь потом бесплатно работать на меня как провинившийся, а за что – придумать не трудно.

Сэм слушал и уже представлял, как бьёт кинжалом в толстое брюхо. Воплотиться деянию было не суждено. Полный человек отвёл его немного в сторону складов и проговорил:

– Птицу видно по полёту, человека – по признакам его состоятельности. Всего лишь показал тебе, что ты никто сейчас и окружён опасностями. Люди, вот кто усложняют сами себе жизнь. Запомни. С этого момента слушай меня во всём, и я научу тебя многому. На корабль помогу попасть, чтобы уйти из этой гавани, в которой ты застрял и ничего кроме проблем не дождёшься.

Всё, что говорил толстый человек в чалме, было аргументировано, понятно и по существу. Гул голосов со всех сторон нарастал. Он был всё это время в самой гуще людей, спорящих о цене, торгующихся, любопытных и простых жителей. Второй раз за день произошла чёткость понятного восприятия случайных людей, сначала нищего, читающего стихи, потом толстого то ли торговца, то ли судьи, уж слишком доходчиво он говорил. Самое удивительное, что слышал отчётливо только его в гомоне сотен других голосов. Пока у него было мало опыта, чтобы научиться читать знаки, но когда он захотел удрать отсюда, у него закололо в боку, вернулся – всё прошло. «Вопросов же не задавал этот человек, что мне терять», – предположил он. Ещё не было знаний, как разделять людей на классы по стилю одежды и облику. Он согласился со словами Раджи, толстого человека, что много думать – голова будет болеть.

Уходили с торговой площади вместе. Раджа – впереди, за ним – Сэм с огромными корзинами в руках, нагруженными снедью. Идти пешком далеко не пришлось. Доехали на транспорте, состоящем из двух лошадей, управляемых сидевшим впереди повозки рулевым. Внутри экипажа двое совершенно незнакомых людей. Сэм накручивал разные мысли: «Подставит под суд этот откормленный грамотей, убьют и съедят», – и прочий бред. Что-то хищное скрывалось за жирной физиономией. «Нищему пожар не страшен. Он меня должен бояться, а не я его. Всегда успею достать кинжал».

Раджа кажется вообще не думал, ехал расслаблено сидя на своём сидении. Коляска сотрясалась на каменистой дороге.

Грузный человек зевал и говорил степенно:

– Поешь как белый человек, работать будешь, знания приобретёшь. Надеюсь, зачтёшь в будущем мне это в заслугу.

Уравнитель сработал. На какой-то момент Сэм поддался заискивающим ноткам, но тут же одумался.

– Не знаю, кто такой этот работодатель, я уже вынес множество оценок ему.

Уставился в окно. Пришёл к умозаключению, что события могут меняться в независимости от твоих планов, и даже тогда, когда ты никому не нужен и всеми забыт.

– Да, я себя не чувствую в безопасности, когда один. Ты крепыш, молод и с холодным оружием за поясом. Если хочешь, можешь считать себя наёмным охранником.

Что-что, а таких разъяснений ожидал меньше всего. Подходил он на эту вакансию. Убить сможет, был уверен, но только в случае крайней необходимости. Раджа был заметно искренним в последних словах. Обстановка разрядилась, дальше путь продолжился без тревожных ожиданий.

Экипаж остановился где-то за городом. Большой дом с высокими окнами на первом этаже и колоннадой у парадного крыльца. Клумбы, кустарники – всё ухожено. Ворота с логотипом именного герба на кованных створках. Сэм разбирался в металлических изделиях ручной работы и сразу определил – этот человек не простой.

Ширма двойной жизни

На первом этаже был просторный зал с двумя лестницами полудугами уходившими на второй этаж. По одну сторону на стенах висели ружья, клинки, сабли, на противоположной стене – несколько картин в дорогих рамках с позолотой. Заметив любопытство молодого человека, хозяин промолвил, не вставая с кресла:

– Рамки – ерунда, само творение стоит целое состояние, полотна нарисованы мастером.

Вазы, столы, кресла, камин, подсвечники, шторы, мраморная плитка на полу, мозаичные стёкла в окнах – невиданные для Сэма предметы роскоши.

– Зовут меня Эмиль Франко. Мои предки удивительно страстно смешивали кровь, и, наверняка, изначально обо мне возникло противоречивое чувство. Я – банкир в третьем поколении. Позже расскажу о себе, а ты, если захочешь, расскажешь о себе. У меня глаз намётан, людей вижу. Бесхитростный ты, а этого вполне достаточно, чтобы начинать жизнь с чистого листа, но недостаточно для успешной карьеры. Альберт, покажи всё наше хозяйство, чтобы Сэм сразу знал, где и что.

Альберт провёл по всем закоулкам дома и в последнюю очередь показал гараж. Два автомобиля предстали во всей красе.

– А что же мы на лошадях в экипаже приехали? – спросил он у Альберта.

– Причуды. Эмиль не любит забывать об аристократизме предков. Говорит часто, что автомобиль – это последняя черта, которую перешёл человек, удаляясь от естества природы.

Впечатлений было множество. Вернулись в гостевой зал. Ужинали с Эмилем. Он много говорил, Сэм слушал, несмотря на усталость. Эмиль выслушал рассказ о происхождении и прежней жизни Сэма.

– Правильно сделал. Это не родственники. Пусть живут как им на роду написано, а ты сделал свой выбор. Чего тебе бояться? Ты уже немало видел в своей короткой жизни. Умирают везде, никто не застрахован, а добиваются успеха и воплощения своей мечты единицы. Стреляй, фехтованием займись с Альбертом. Он с виду невзрачный, а многое может. Я вам не конкурент в состязаниях. Видишь, какой живот у меня, даже просторные одежды не скрывают. Это от стрессов и нервозов. У меня работа постоянно связана с тонкой организацией человеческих страстей. Деньги – это для голодного предел мечтаний, а когда они в руках – это власть, которая уничтожает душу. Поэтому не ищи подтекстов. Случайное стечение обстоятельств. Моя жизнь неоднократно подвергалась покушениям. Охраняй меня и многое увидишь. Шанс выучиться появится. Ну да ладно. Комната тебе выделена, еду принесут в любое время, привыкай. Недели три отрабатывай навыки владения всеми видами оружия, лови рыбу в пруду, ходи на охоту в ближайший лес. Изольду от работы по дому слишком не отвлекай.

Кто такая Изольда, Сэм пока не знал, а вот слащавая улыбка на лице Эмиля говорила красноречивей слов – не пожалеешь о знакомстве с ней, и, по сути, он это одобрял.

В доме была библиотека с уникальными книгами. С упоением Сэм читал о древнем Риме, как пала Империя, о переворотах во власти. Много новых познаний приобрёл он из книг. Эмиль иногда отсутствовал по нескольку дней. Спрашивать было не принято, где он и какие дела у него. Вообще упорядоченная жизнь текла по своим законам за этим забором, ограждающим обитателей дома от окружающего мира. Никакого ажиотажа, каждый занят своим делом. Без приказов, указаний выполняют работу по хозяйству.

Сэм как бы не вписывался по собственному мнению в этот круг. Чтобы не отупеть, он начал помогать по хозяйству: косил траву, привозил молоко и мясо с фермы, сам сидел за рулём автомобиля. Альберт обучал его всему, от прежнего Сэма осталась только тень. Он воспрял духом, освоил ряд новых специальностей. Его увлекало работать физически. Перед сном и после обеда читал книги. Мысленно строил акведук с водопроводом, дом-атриум по римскому проекту. Он видел в воображении свой дом посреди лугов на равнине вблизи предгорья, бассейн, чистейшая вода в водопроводе, доставляемая из удалённого источника. Как говорили древние римляне, здоровье через воду. Изучал римское право, открывался совершенно другой мир. Рим – это мир. Сэм создал свою империю с подчинёнными работниками, обслугой, где его слово и постановление являются окончательным решением. Глиняные амфоры, наполненные вином и оливковым маслом, хранятся в погребах. Ему нравилось транслировать своё сообщение в другую плоскость, где он хозяин, и вскоре Сэм привык к навязчивой идее, вынашивал планы её воплощения.

Чувство голода пропало. Он пресытился глазами. Ест немного, а хватает. Сменил одежду на джинсы и куртку из котоновой ткани. Стал носить шляпу с полями и сапоги из натуральной кожи. Иногда он осаждал себя, искал подковырку в происходящем и ничего не находил. Удачное стечение обстоятельств. Всякий раз, когда он заговаривал об Эмиле с прислугой, каждый собеседник захлопывался как панцирь и выказывал своим видом нескрываемый страх.

– Что за ерунда, – думал он.

Банкир редко бывает дома. А впечатление, что он всегда здесь. Попытки изучить расклады в управлении домом были тщетны. Как под гипнозом безмолвно выполняющие свои обязанности люди. Всё по распорядку. Сэму оказывались все необходимые знаки внимания: стирка, уборка, приём пищи. Об этих мероприятиях ему сообщали заранее.

Изольдой оказалась кухарка. Сэм её не видел по той причине, что она жила в отдельном домике в саду и приходила на кухню со двора. Мулатка с оливковым цветом кожи, стройной фигурой, карими глазами и длинными волосами вызвала симпатию. Альберт рассказал, кто она, после вопроса Сэма. Тайком он подложил ей записку, где сообщил о времени свидания с признанием в своих чувствах. Ответа не последовало. Голова Сэма была заполнена мыслями о ней и о том, как произойдёт их физическая любовь. Из книг он знал, что чувствуют другие. Сэм желал только её.