– Ну, уж явно не гулять, – буркнула девушка, толкая дверь.
– За пайком, наверное, пошла, – предположил носатый, – нам надо будет тоже сходить. Позже.
– Одна что ли? – ужаснулся мелкий, выронив подушку из рук.
– Одна, – холодным голосом проговорила Анжи, выходя за дверь.
– Но тебе разве не страшно одной? – спросил длинный, выходя следом.
– Алекс, оставь ее в покое, – сказал носатый, отправившись к окну. – Какое тебе дело? Может она любит гулять сама по себе.
– Пришлось полюбить, – сказала Анжи, и зашагала прочь по коридору.
– Дверь запри, – послышалось издалека.
*** 3 ***
Улицы были полны народа, в основном новоприбывшего, пахнувшего застарелым потом и пылью. Нависавшие над тротуарами перестроенные для большей вместительности дома, давили так, что Анжи казалось, что ей не хватает воздуха. Еще и солнце припекало и уже через десять минут начала болеть голова.
– Подскажите, где здесь распределительный пункт? – спросила она у проходившей мимо полной женщины с потным лицом.
Та, смерив ее взглядом, не ответила.
Уже жалея, что по такой жаре вышла из дома, Анжи брела дальше, туда же, куда двигалось большинство людей. Еще дважды она спрашивала дорогу, но в ответ слышала только ругань. Улицы поменьше, переплетаясь друг с другом, расширялись. Многоэтажки становились все выше, переходя в небоскребы, только были они из глухого серого камня. Из стекла в этом мире давно уже не строили.
Когда Анжи уже собиралась еще раз попытаться узнать, куда ей идти, ее грубо оттолкнули с дороги. Не устояв на ногах, она упала, ободрав о заплеванный асфальт локти. Люди, спешившие по своим назначениям, или за продуктами, обходили ее. Шипя от боли и унижения, девушка поднялась, собираясь уже возвращаться в свою комнату. Останавливало ее только то, что еды у нее совсем не осталось.
– Где жратву дают? – совсем рядом послышался хриплый мужской голос.
Девушка замерла, прислушиваясь.
– На площади временный пункт выдачи открыли, – ответил проходивший мимо пожилой мужчина.
– А идти-то куда? – владелец хриплого голоса, оказавшийся здоровенным небритым мужиком, ухватил ответившего ему старика за плечо.
– Так в центр, – испуганно ответил тот, пятясь к своим попутчикам. Рядом с вопрошающим все они казались гномами, – там еще башня высоченная. Это центральную опору свода строят, аккурат на городской площади.
– Да к черту эту стройку, – огрызнулся здоровяк, надвигаясь. – Куда идти?
– Туда, – мужчина, подхвативший отступающего товарища под локоть, дрожащим пальцем указал в сторону ближайшего угла. – Там налево. Туда все идут.
Когда шайка здоровяка скрылась за поворотом, Анжи, наконец, отряхнулась и пошла следом.
Центральная опора оказалась поистине колоссальным строением, хотя едва ли имела половину планируемой для нее высоты и цепочки строителей с материалами тянулись к сходням окруживших ее лесов. Основание опоры полностью скрыло под собой площадь и потому казалось, что бывшие правительственные здания прилепились к ней вплотную. В одном из таких зданий устроили склад, а на ступенях к нему стояли раздаточные столы, к которым с одной стороны тянулись цепочки грузчиков, а с другой – строители последнего города, в основном голодные. Отыскав свой адрес в вывешенных перед столами списках, Анжи встала в очередь и спустя почти четыре часа, получив положенное, поспешила домой.
Темный узкий коридор показался таким родным, когда она усталая, поднявшись на тринадцатый этаж, шагала к своей комнате.
– Наконец-то! – воскликнул знакомый уже голос.
Дверь перед Анжи распахнулась, и долговязый сосед ухватил ее за руку и затащил в комнату. Его мелкий товарищ поспешил запереться. А носатый, сидя на своей койке и разглядывая что-то в небольшой металлической коробочке, захихикал.
– Ничего смешного, Влад, – возмутился длинный. – Ее же за эти чертовы продукты могли уже убить. Затащили бы в подворотню, и хорошо, если бы только рюкзак отняли, – теперь он уже смотрел на нее. – Ну, разве так можно?
– Алекс, отстань ты от нее, пока не узнал, как она там одна справилась. Вряд ли мы с Максом примемся тебя выручать.
Влад, убрав коробочку под подушку, подошел к Алексу, силком отвел того к окну и усадил на его койку. Потом, выставив открытые ладони перед грудью, желая показать, что намерения у него мирные, вернулся на свое место. Макс, все это время опасливо стоявший у двери, присел на свою кровать. Анжи попятилась к двери, но та оказалась заперта. Развернувшись, она судорожно принялась дергать защелку. Алекс поднялся.
– Сиди, – рыкнул на него Влад.
Справившись с замком, Анжи замерла у двери. Она боялась обернуться. И идти было некуда.
– Хочешь, мы тебе кровать отнесем, куда скажешь? – предложил Макс, не пытаясь даже пошевелиться. – Проводим заодно. Даже если твои товарищи в другом доме. Да хоть куда. Там наверняка смогут потесниться…
– Некуда мне идти, – проговорила девушка, глотая слезы.
Макс недоверчиво смотрел на нее, разинув рот. Алекс несколько раз пытался встать, но его останавливал разгневанный взгляд Влада. Постояв у открытой двери, девушка выпустила рюкзак из рук и вышла за порог.
– Я в ванную, – прошептала она.
Санузел оказался свободен. Смыв с лица пыль и слезы, девушка минут десять просидела около ванны, прижимаясь разгоряченным лбом к ее боку. Когда рыдания перестали душить ее, Анжи еще раз умылась, утерлась полой футболки и вернулась в комнату. Там, будто она не отсутствовала и минуты, все было без изменений. Все трое сидели каждый на своей кровати. А рюкзак все также лежал у оказавшейся на этот раз незапертой двери.
Стараясь ни на кого не смотреть, Анжи подобрала рюкзак и, добравшись до своей кровати, забралась под одеяло. Пристроив вещи за подушкой, легла и отвернулась к стене, и не заметила, как уснула. А разбудил ее запах съестного. Украдкой она выглянула из-под одеяла.
Ее соседи, негромко переговариваясь, готовили что-то на крохотной горелке, установленной у двери на паре кирпичей, в помятом армейском котелке. Макс помешивал варево ложкой. Алекс, сидя на кровати Влада у импровизированного стола, перебирал упаковки сухого пайка. Их носатого командира не было. Гадая, где же он, Анжи как бы невзначай перевернулась на другой бок, чтобы было удобнее подглядывать.
– Кажется, кто-то проснулся, – гнусавый голос Влада послышался почти у самого уха.
Анжи от неожиданности вздрогнула и, поняв, что теперь-то уж точно не получится притвориться спящей, села. Алекс, оторвавшись от своих пакетиков, заулыбался, а потом, глянув на Влада, сник и продолжил что-то распаковывать.
– Готово! – оповестил всех Макс, выключая горелку.
Вытянув рукава, он подхватил котелок и, едва ли не бросив его на дверцу шкафа, выполнявшую роль стола, зашипел от боли и схватился за уши обожженными пальцами.
– Ну, ты как маленький, – вздохнул Влад, отходя от окна, в которое все это время выглядывал. – Присоединяйся, – мимоходом бросил он Анжи, даже не взглянув на нее, – если у тебя конечно тарелка есть.
– С чего это такая милость? – буркнула Анжи, стараясь не дышать, чтобы не раздразнить еще больше и так разыгравшийся аппетит.
– Ну, хочешь всухомятку тайком давиться – пожалуйста, – ответил он, усаживаясь на свою постель, рядом с Алексом, нарезавшим кусочек плавленого сыра.
Макс, тараща на всю компанию свои огромные глаза, молча уселся напротив товарищей. Влад тем временем, подхватив котелок куском брезента, разлил похлебку по железным мискам. Мелкий в вожделении потер ладони и схватил ложку. Алекс продолжал старательно отводить глаза.
– А где хлеб? – возмутился Влад, поставив котелок на стол.
Покачав головой, он отнял у Алекса холщовый мешок, лежавший у того на коленях, и заглянул в него. Достал хлебцы.
А Анжи все смотрела на них нахмурившись, и не могла оторвать взгляда. Именно об этом она всегда мечтала, о возможности быть не одной, о совместных с товарищами обедах, о беспокойстве друг о друге. А потом, порывшись в рюкзаке, достала свои миску и ложку, а так же лежавшую на самом дне быть может уже больше года пачку печенья, и направилась к столу. Макс, все такими же огромными глазами посмотрел на нее, а потом немного пододвинулся.
– Выливай остатки, – дуя на ложку, сказал ей Влад, – там как раз на одну тарелку осталось. Да надо будет воду для чая поставить.