Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Западный берег Африки,

около 10 градусов южной широты (по словам мистера Клейтона)

Прочитав письмо, Тарзан долго сидел в задумчивости. Он узнал столько нового и удивительного, что у него голова шла кругом. Итак, его новые знакомые не догадываются, что он и есть Тарзан из племени обезьян. Ну что ж, он им об этом сообщит. У него был сделан на дереве грубый навес из листьев и веток для защиты от дождя, туда он принес свои сокровища из хижины и среди прочего несколько карандашей. Взяв карандаш, он написал пониже подписи Джейн Портер: «Я Тарзан из племени обезьян».

Ему казалось, что этого достаточно. Позднее он вернет письмо в хижину. Что касается пищи, думал Тарзан, то об этом они могут не беспокоиться: он обеспечит их всем необходимым.

На следующее утро Джейн обнаружила пропавшее письмо на том же самом месте, откуда оно исчезло позавчера. Это ее озадачило, а когда девушка увидела написанные печатными буквами слова под своей подписью, у нее по спине пробежали мурашки. Она показала письмо – точнее, последнюю его страницу – Клейтону.

– Подумать только, – сказала Джейн, – ведь это непонятное существо, по-видимому, наблюдало за мной, пока я писала. О господи! Как страшно!

– Но этот Тарзан, скорее всего, настроен к нам дружелюбно, – заверил ее Клейтон, – раз он вернул письмо и не причинил вам ни малейшего зла. Кроме того, если я не ошибаюсь, ночью он оставил весьма весомое доказательство своих дружеских намерений у дверей. Утром я обнаружил там тушу дикого кабана.

Теперь не проходило и дня, чтобы возле хижины не появлялась дичь или какая-нибудь другая еда. Иногда это был молодой олень, а иногда не сырая, а странным образом приготовленная пища: лепешки из маниоки, похищенные Тарзаном из деревни Мбонги. Приносил он и туши кабанов, леопардов, а однажды даже тушу льва.

Тарзан получал огромное удовольствие, охотясь для незнакомцев. Он чувствовал, что в мире нет большей радости, чем заботиться о благополучии и безопасности прекрасной белой девушки. Настанет день, когда он решится прийти в хижину при свете дня и поговорит с ее обитателями с помощью маленьких жучков, которые знакомы и им, и ему. Но он никак не мог преодолеть робость, присущую влюбленному человеку, и день проходил за днем, а его добрые намерения так и не воплощались в жизнь.

Изгнанники тем временем все лучше осваивались в новой обстановке и с каждым днем решались заходить все дальше в джунгли в поисках орехов и фруктов. Почти ежедневно профессор Портер, погрузившись в свои мысли, забредал в такие места, где оказывался на волосок от смерти. Мистер Сэмюель Ти Филандер, который всегда был довольно худым, теперь и вовсе высох как щепка: профессор то и дело доставлял ему поводы для беспокойства и тревоги.

Прошел месяц, и Тарзан наконец решился посетить лагерь днем.

Было около полудня. Клейтон отправился к выходу из гавани – поджидать, не пройдет ли мимо корабль. Он приготовил на мысу большую кучу хвороста, чтобы поджечь ее в качестве сигнала, если какой-нибудь пароход или парусник появится на горизонте. Профессор Портер в сопровождении мистера Филандера бродил по берегу, секретарь уговаривал профессора повернуть назад, пока не поздно и они оба не стали добычей диких зверей. В отсутствие мужчин Джейн и Эсмеральда направились в джунгли, чтобы собрать фруктов, они удалялись от своего жилища все дальше и дальше.

Тарзан решил дождаться их возвращения возле хижины. Все его мысли были о прекрасной белой девушке; впрочем, он теперь всегда о ней думал. Тарзан очень переживал, не испугается ли она его, и из-за этого был почти готов отказаться от своих планов. Скоро ему стало невмоготу ждать – так хотелось приблизить минуту, когда она окажется рядом. Человек-обезьяна не исповедовал никакой религии, но он был готов молиться новообретенному божеству так горячо, как не молился еще ни один смертный. Ожидая появления Джейн, он использовал время для того, чтобы написать ей письмо. Тарзан сам не знал, решится ли он вручить его возлюбленной, но ему доставляло неизъяснимое удовольствие выражать свои мысли на бумаге, и в этом отношении его нельзя было назвать нецивилизованным.

Вот что он писал:

Я Тарзан из племени обезьян. Я хочу тебя. Я твой. Ты моя. Мы будем жить здесь вместе всегда в моем доме. Я буду приносить тебе лучшие фрукты, самых нежных оленей, самое лучшее мясо в джунглях. Я буду охотиться для тебя. Я самый сильный боец в джунглях. Я буду сражаться для тебя. Я самый сильный. Ты Джейн Портер, я прочитал это в твоем письме. Когда ты увидишь это, ты будешь знать, что это для тебя и что Тарзан из племени обезьян тебя любит.

Он стоял, стройный, как молодой индеец, у двери хижины и ожидал, когда Джейн вернется. Вдруг чуткий слух Тарзана уловил знакомый звук: какая-то большая обезьяна пронеслась неподалеку по нижним ветвям дерева. Несколько секунд Тарзан внимательно прислушивался, а затем из леса донесся отчаянный женский крик, и человек-обезьяна, бросив на землю первое в своей жизни любовное письмо, кинулся, как барс, в чащу.

Клейтон, профессор Портер и мистер Филандер также слышали крик, и через несколько минут все они, задыхаясь от бега и взволнованно задавая друг другу вопросы, собрались возле хижины.

Клейтон немедленно направился в джунгли, и за ним поспешили оба старика. Все трое громко звали девушку. Целых полчаса они блуждали по окрестностям, пока Клейтон совершенно случайно не наткнулся на лежащую без сознания Эсмеральду. Он остановился возле нее, пощупал пульс и убедился, что сердце бьется. Она была жива. Клейтон потряс негритянку за плечи.

– Эсмеральда! – крикнул он прямо ей в ухо. – Эсмеральда! Где мисс Портер? Ради бога, Эсмеральда, что случилось?

Негритянка медленно открыла глаза и увидела Клейтона. Потом она перевела взгляд на окружающие их джунгли и закричала:

– О, Гаврииле! – И снова потеряла сознание.

Подошли профессор Портер и мистер Филандер.

– Что же нам делать, мистер Клейтон? – спросил старый ученый. – Где искать Джейн? Бог не может быть столь немилосердным, он не заберет у меня мою девочку!

– Сначала надо привести в чувство Эсмеральду, – ответил Клейтон. – Она расскажет, что случилось. Эсмеральда! – снова крикнул он, сильно встряхивая негритянку.

– О, Гаврииле, дай мне умереть! – взмолилась бедная женщина, по-прежнему не открывая глаз. – Дай мне умереть, дорогой Господь, не дай мне снова увидеть эту страшную рожу.

– Ну-ну, Эсмеральда, успокойся, – сказал Клейтон. – И я не Господь, а мистер Клейтон. Открой глаза.

Эсмеральда послушалась:

– О, Гаврииле! Слава Господу!

– Где мисс Портер? Что случилось? – допытывался Клейтон.

– А разве мисс Джейн тут нет? – удивилась Эсмеральда, с необыкновенным для ее габаритов проворством приподнимаясь с земли. – О господи, теперь я припоминаю! Оно, наверное, утащило ее!

И негритянка разразилась рыданиями.

– Кто утащил?! – вскричал профессор Портер.

– Огромный черт, весь покрытый шерстью.

– Это была горилла, Эсмеральда? – спросил мистер Филандер, и у всех троих мужчин перехватило дыхание от этого ужасного слова.

– Это был сам дьявол! А может, и кто из этих, из гориллов. Ах, моя бедная крошка, ах, моя куколка!

И Эсмеральда снова залилась слезами. Клейтон попытался отыскать какие-нибудь следы, но не обнаружил ничего, кроме помятой травы неподалеку. Его способности ориентироваться в лесу были слишком слабы для того, чтобы сделать выводы на основании увиденного.

Весь остаток дня мужчины бродили по джунглям, но с наступлением сумерек поиски пришлось прекратить: ведь никто из них не знал даже, в каком направлении это существо утащило Джейн. До хижины добрались уже в полной темноте. Пораженные горем, они молча сидели в своем крошечном жилище.

Профессор Портер первым нарушил молчание. Теперь он говорил уже не тоном ученого педанта. В его голосе появились нотки, выражающие полную готовность действовать и в то же время неописуемое отчаяние и скорбь, на которые сердце Клейтона отзывалось болью.

– Я сейчас прилягу, – сказал старик, – и попробую поспать. А рано утром, как только рассветет, я возьму столько еды, сколько смогу унести, и отправлюсь на поиски. И буду искать, пока не найду Джейн. Без нее я не вернусь.

Его товарищи ответили не сразу. Каждый был погружен в печальные мысли, и каждый понимал, что значили слова профессора: он не вернется из джунглей.

Наконец Клейтон встал и мягко положил руку на плечо профессора.

– Я, разумеется, пойду с вами, – сказал он.

– Я знал, что вы захотите пойти, мистер Клейтон. Но прошу вас: не нужно. Джейн уже не помочь. Но тело моей дорогой девочки не должно лежать в одиночестве в этих ужасных джунглях. Пусть нас покроют те же листья и стебли, пусть на нас льются одни и те же дожди. И когда дух ее покойной матери посетит эти места, он увидит, что после смерти мы так же неразлучны, как и при жизни. Нет, я должен идти один, потому что она моя дочь. Она – все, что у меня есть.

– Я пойду с вами, – просто сказал Клейтон.

Старик поднял голову и внимательно посмотрел на прекрасное лицо Уильяма Сесила Клейтона. Возможно, он прочел на нем знаки любви, которая жила в сердце молодого человека, – любви к его дочери. В прошлом профессор был слишком занят научными проблемами, чтобы придавать значение разным мелочам, случайным словам, которые для более наблюдательного человека могли свидетельствовать о том, что Джейн и мистера Клейтона все больше и больше тянет друг к другу. Теперь же профессор стал припоминать многие из таких мелочей одну за другой.

– Что ж, как хотите, – ответил он.

– Можете также положиться на меня, – сказал мистер Филандер.

– Ну нет, мой дорогой друг, – сказал профессор Портер. – Вам идти не следует. Было бы слишком жестоко оставлять бедняжку Эсмеральду здесь в одиночестве. Втроем мы добьемся не большего успеха, чем вдвоем. Довольно мертвецов этим жестоким лесам! А теперь давайте немного поспим.

Глава 19

Первобытный зов