Марсианин. Вторжение

Кроме реабилитационного центра в распоряжении астронавтов, только что вернувшихся с Марса, были пара бассейнов, теннисные корты, открытые и закрытые спортивные площадки и шикарный пляж. В общем, все, что нужно, чтобы восстановиться после длительного пребывания в невесомости.

А восстанавливаться было чему. Полет к Марсу, ожидание «Зевса» и возвращение на Землю заняли почти полгода. За это время в организмах астронавтов произошли серьезные физиологические изменения, связанные с невесомостью. Их телам приходилось заново адаптироваться к земному притяжению. Процесс этот был постепенным и сопровождался множеством неприятных ощущений.

Особенно тяжело переносил возвращение Теон, который первый раз был в космосе и сразу попал в длительную миссию. Саму невесомость он перенес хорошо, но, оказавшись на Земле, в полной мере ощутил тяжесть притяжения и все сопутствующие последствия. Несмотря на регулярные физические нагрузки на орбитальной станции, мышцы потеряли значительную часть массы, изменилась работа сердца и вестибулярного аппарата, произошло еще много незаметных на первый взгляд изменений. В результате первые две недели на Земле Теон был прикован к постели. Максимум, что он мог себе позволить, – это перевести высокотехнологичную кровать в положение «кресло-коляска», чтобы во время прогулок в сопровождении медсестер насладиться пылающими тропическими закатами. Впрочем, в таком положении был весь экипаж, поэтому миллиардеру не было обидно за свою беспомощность.

Постельный режим снимал нагрузку на мышцы, а голова продолжала работать в прежнем напряженном режиме. Встречаться с астронавтами никому, кроме персонала городка, не разрешалось, но связь была налажена в реальном времени. Это позволяло Теону непосредственно, хоть и дистанционно, руководить своей бизнес-империей и участвовать в миссии, подсказывая новой смене астронавтов на орбите Марса, как общаться с ковчегом. Проблема была в том, что общения как такового не было. Фобос ждал решения Земли, а Земля ждала результатов исследования водорослей.

Для начального изучения первого образца инопланетной жизни на орбите была собрана небольшая лаборатория. Однако ученых ждало разочарование. Сфера, в которой находилась культура не раскрывалась в невесомости. Даже помещенная в аквариум с океанической водой, она не хотела выпускать водоросли. Это делало первый этап исследований на орбите невозможным. Через некоторое время контактер, занявший место Теона, подтвердил, что для срабатывания капсуле необходимо наличие гравитации. После этого пришлось форсировать сооружение защищенной лаборатории на одном из пустынных островов российского севера. В результате этой задержки практические исследования начались только через месяц после возвращения Теона на Землю.

Первые результаты были обнадеживающими. Как только сфера попала в герметичный бассейн с морской водой, ее створки раскрылись, выпустив мутное облако культуры. Вскоре на поверхности образовалось буро-зеленое пятно, из которого манипулятором была изъята проба. Ее изучение подтвердило соответствие морфологии формулам, переданным ранее Фобосом.

Культуру разделили на несколько частей, которые поместили в отдельные изолированные аквариумы для наблюдений. Воздух в одном из них насытили углекислым газом. Буквально через сутки в структуре водорослей появились напоминающие волосы нити, а чуть позже – древесные волокна. Стало очевидно, что все работает в точности так, как описал Фобос. Марсианский механизм фотосинтеза работал и на Земле. Водоросли изымали двуокись углерода из воздуха и связывали углерод в древовидный каркас, а кислород отдавали в атмосферу.

В течение следующей недели подтвердились и способы контроля роста и прекращения жизненного цикла водорослей. Доклад о результатах исследований был отправлен лидерам трех стран-участниц миссии. Те, не решаясь выпустить инопланетную культуру в земной океан, предложили продлить исследования еще на несколько месяцев в закрытых герметичных бассейнах. На этот раз с представителями морской флоры и фауны.

Через месяц в контрольной лаборатории на поверхности плавал десятисантиметровый древовидный каркас, покрытый водорослями, а под ним кишела земная морская жизнь. Рыбы с удовольствием отщипывали кусочки коры. Многочисленные поры и полости каркаса были забиты рачками зоопланктона. Медузы, креветки, моллюски чувствовали себя, как в обычном морском аквариуме. Правда, немного страдал фитопланктон, потому что плавающий на поверхности «матрас» водорослей, перекрывал свет от ламп, имитировавший солнечный. В общем, складывалось ощущение, что земная морская живность хорошо восприняла инопланетную жизнь и даже интегрировала ее в пищевую цепочку.

Следующим этапом стал перевод водорослей в более крупный объем воды. Выбор пал на океанариум в Атланте, вернее, на его самую крупную галерею, вмещающую 24 тысячи кубометров воды. В этом огромном резервуаре длиной 87, шириной 38 и глубиной от 6 до 9 метров была воссоздана самоподдерживающаяся экосистема Мезоамериканского барьерного рифа[7 - MesoamericanBarrierReefSystem (MBRS) – морской регион в Мексиканском заливе, который простирается более чем на 1126 км вдоль побережья Мексики, Белиза, Гватемалы и Гондураса.] с несколькими тысячами обитателей. Объект закрыли для общего посещения, поставили забор и оцепление.

Основной целью этого этапа исследований было расширить площадку для изучения взаимодействия марсианских водорослей с морской фауной и отработать методы контроля размера плавучего острова. Здесь тоже все прошло гладко. Правда, было сделано одно наблюдение: после того как «матрас» разросся до заданных размеров 10 на 10 метров, семья дельфинов, жившая в соседнем резервуаре, начала заметно нервничать и в основном держалась в дальнем от перегородки углу аквариума. Дельфинов отселили в другой бассейн, где их поведение быстро вернулось к норме.

После месяца наблюдений в океанариуме ученые сделали вывод, что водоросли не представляют опасности для морской фауны и даже наоборот, создают новый элемент экосистемы, что-то вроде плавающего рифа, привлекающего планктон, а с ним и всякую морскую живность. Их рекомендация состояла в том, чтобы выпустить водоросли в полноценную морскую экосистему. Желательно во внутреннее море, со всех сторон ограниченное сушей и не имеющее доступа в океаны.

Под эти параметры лучше всего подходило Азовское море. После коротких консультаций было получено разрешение России на проведение эксперимента. В северной части выделили район в сто квадратных километров и поставили оцепление из нескольких военных и пограничных кораблей. Провели первоначальные замеры состава воды и взяли образцы флоры и фауны. Затем на воду был спущен один из «матрасов» размером метр на два. Через неделю он уже достигал нескольких сотен метров по площади, а через две – более квадратного километра. Тут пришлось решать проблему якорения, потому что часто меняющийся ветер гнал матрас за пределы выделенной зоны.

В течение месяца ученые наблюдали за ростом водорослей и их влиянием на экосистему и пришли к выводу, что критических изменений не происходит. Ожидаемым последствием роста «матраса» было то, что он перекрывал солнечный свет. Из-за этого под ним на дне образовывалась тень, в которой светолюбивые обитатели Каспийского мелководья чувствовали себе некомфортно. Это было единственным серьезным негативным эффектом, оказываемым водорослями на окружающую среду.

Когда матрас разросся до десяти квадратных километров, его размер успешно стабилизировали.

При проведении эксперимента в Каспийском море стал вопрос, как всю эту активность объяснить начавшей проявлять любопытство общественности. Для СМИ была озвучена легенда, что совместными усилиями военных микробиологов трех стран в китайских биолабораториях сумели синтезировать культуру одноклеточных водорослей, способную быстро изымать углекислый газ из атмосферы. Сейчас идет ее тестирование в естественной среде. Это настоящий прорыв в борьбе с глобальным потеплением. На этом этапе детали проекта не разглашаются, но если эксперименты пройдут удачно, то у планеты есть шанс избежать климатической катастрофы.

Такое заявление вызвало волну обсуждения и спровоцировало аномальную активность экоактивистов. Но государства предприняли жесткие меры по ограничению доступа к информации и к месту эксперимента.

Исследования в Каспийском море длились два месяца. Результат был ожидаем – ученые доложили о безопасности водорослей и о том, что у них есть механизм их уверенного контроля. Настало время правительствам принимать решение о запуске программы восстановления атмосферы Земли.

Пока развивалась история c водорослями, Теон отсидел положенный срок в карантине. Врачи наконец согласились его отпустить с условием, что он будет носить медицинский модуль, транслирующий его физиологические параметры, и раз в неделю проходить полное обследование у специально подобранной бригады врачей НАСА.

Оказавшись на свободе, миллиардер первым делом отправился в Африку, в саванну. Он хотел увидеть реального шамана, посидеть у настоящего костра и ощутить реальный горячий песок в своей ладони.

Земля. Ботсвана. Чобе. Природный заказник Альфа-Спейс

Егеря спонсируемого Теоном заказника встретили своего благодетеля, как детишки встречают Деда Мороза. К вертолету собралась толпа местных в национальных одеждах. Были танцы, песни, венки душистых трав, в сухой сезон заменяющих цветы, огромное блюдо тушеной со специями поросятины и празднично разукрашенные пиалы из высушенной тыквы, наполненные чангаа – обжигающе крепким африканским самогоном.

Широко улыбаясь, миллиардер от души поблагодарил за гостеприимство, попросил охрану вытащить из грузового отсека вертолета несколько ящиков с подарками для взрослых и сладостями для детей, выписал местному вождю чек на круглую сумму для строительства больницы и, сославшись на усталость после долгого перелета, удалился в свой люкс.

Шамана в толпе не было. Теон вызвал старшего егеря и, расспросив, как дела в заказнике, поинтересовался, когда он последний раз видел местного знахаря. Тот ответил, что давно. Но слышал, что шаман никуда не делся. Появляется в деревнях, врачует, заговаривает, советует, как и прежде. Связи с ним нет, но он наверняка слышал о приезде дорогого гостя и, конечно, придет ночью к костру. Если не сегодня, то завтра уж точно. Кстати, не хочет ли мистер Курц проехать по угодьям? Нет? Устал с дороги? Тогда отдых, а вечером костерок, мясо антилопы на углях и настоянный на травах чангаа.

На закате, когда спал дневной зной, Теон вызвал старшего и проехался по окрестностям. Потом вернулся на базу, смыл вездесущую дорожную пыль под холодным душем и попросил по старой традиции развести костерок на полянке у кромки буша.

Ночь в субэкваториальной Африке наступает быстро. Сумерки в отличие от высоких широт короткие, но пронзительно яркие. Солнце, устав от дневных забот, полыхнет густым оранжевым закатом, свалится за горизонт, и тут наступает ночь. Густая, темная, жаркая, накрывающая саванну куполом, усыпанным крупным бисером мерцающих звезд, полная таинственных, пугающих звуков. И в этой темноте – небольшой, всего несколько метров, круг света от костра. Совсем как на платформе внутри Фобоса. Светящаяся теплым белым светом точка, а вокруг черная бездонная пустота.

Они посидели с егерями у костра. Не спеша поговорили о делах заказника. Поужинали жаренными на углях полосками мяса антилопы и запеченным бататом. Выпили по стаканчику обжигающе крепкого чангаа. Потом старший потянулся за рацией, выслушал чей-то короткий доклад и кивком головы отправил егерей на базу.

– Шаман идет. Оператор коптера сообщил, – сказал он, понимающе глядя на Теона. – Я вам оставлю рацию. Буду рядом. Если что, дайте знать. В любом случае мы наблюдаем за вами с воздуха. На коптере тепловизор. Если увидим зверей, подойдем.

Старший ушел, Курц набрал полные легкие воздуха, медленно выдохнул и осмотрелся. Он вдруг ощутил неосознанный страх. А что, если все, что сейчас происходит, всего лишь симуляция в его голове. Что, если Фобос в первые же секунды контакта на «монолите» взял его мозг под контроль и теперь играет с ним, как кошка с мышкой. Он на секунду зажмурился и тряхнул головой, чтобы отогнать от себя это наваждение. Когда Теон открыл глаза, увидел неясный силуэт на границе света и тьмы.

Шаман молча вошел в круг света от костра и остановился, словно позволяя себя рассмотреть. С момента их последней встречи прошло больше года. За это время в облике местного знахаря ничего не изменилось: та же выцветшая военная туника, сучковатый посох, кожаная сумка через плечо, ожерелье из клыков льва и каких-то пестрых перьев. Только постарел немного. Или это только кажется в неверном свете костра.

– Ты один? – спросил шаман и присел у огня.

– Один, – кивнул Теон, налил пиалу чангаа и протянул ее над костром гостю.

Тот не спеша выпил, вытер тыльной стороной ладони губы и взял с неглубокой деревянной тарелки полоску мяса.

– Я слышал, ты был там? – он поднял глаза к небу.

– Был.

– И как?

– По-разному.

– Ты говорил с ним? – в глазах шамана алыми искрами отразились отблески костра.

– С кем? – судорожно сглотнул Теон.

– С Творцом.

– Откуда ты знаешь про Творца? – миллиардер почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок.

– До того, как на нашу землю пришли белые, мы поклонялись Высшему Существу, Творцу этого мира. Мы зовем его Модимо. Он передал нам этот мир и научил мой народ священному Бото – любить соплеменников и все живое. Когда пришли христианские миссионеры, Бото не стало. Люди больше не любят друг друга, они не любят свою землю, не любят саванну. За это нас ждет кара. Творец пришлет на землю бадимо[8 - Бадимо в аутентичной религии племен юга Африки означает умерших предков. По преданиям, это живые мертвецы, обитающие в отдаленных местах и помогающие людям справляться с трудностями.] древних. Тех, кого он создал до людей.

– Кого? – Теон облегченно вздохнул, поняв, что шаман говорит о мифологии древней религии, которая существовала на юге Африки до христианства. В Ботсване ее элементы органично вплелись в учение Христа, образовав с ним довольно колоритную местную версию.

– Бадимо – это ожившие мертвые. Бадимо людей добрые. Они помогают нам. Бадимо древних злые. Они созданы Творцом в наказание тем, кто забыл Бото.

– Понятно, – потеряв интерес к разговору, протянул миллиардер. – С бадимо или без бадимо порядок на Земле, конечно, навести надо.

– Бадимо древних не про порядок. Бадимо древних про убивать, – шаман отстегнул от пояса небольшую фляжку из сушеной тыквы и протянул ее над огнем. – Вот. Эта фляга досталась мне от старого колдуна. Я в ней держу яд. Он от рисунка становится более смертельным.

Теон принял фляжку, повернул рисунком к себе и, проглотив жесткий комок, вдруг образовавшийся в горле, прошептал:

– Твою ж мать…

На округлом боку было нанесено поблекшее, изрядно затертое, но все еще хорошо различимое изображение «чужого» – марсианского Создателя ковчега.

– Ты видел их. Ты видел бадимо древних, – горестно вздохнул шаман, протянул руку и забрал флягу. – Мне надо идти. Мне надо готовиться к приходу посланников смерти.