Приступить к ликвидации

– Нет, сейчас, сразу. Слышите, Виктор. Муж придет позднее.

Она прижалась к Копытину. Он дернул щекой, схватил женщину за плечи, привлек к себе.

Конечно, Собан был битый, да он, Мартынов, тоже непрост. Засаду на даче в Сокольниках готовил с толком, хитро.

Подойди к даче, посмотри. Никаких следов как не было. А люди в доме, да обратная дорога перекрыта ребятами из особого отряда МЧК.

Приезжай, Собан, ждем. Мы тоже за эти месяцы кое-чему научились.

В общем-то Мартынов не очень верил, что Собан сам сюда пожалует. Конечно, Бахтин специалист, слов нет, но как-то не вязалась в представлении Мартынова жизненная логика с воровским законом.

Конечно, может быть, он чего-то не понимает еще. Но тем не менее засаду он организовал по всем правилам.

Данилов и Нина оказались молодцами. Провели свою часть операции блестяще. Теперь оставалось самое трудное, встреча с Собаном, если она состоится, конечно. Мартынов решил дать бандитам войти на дачу, подняться в комнату.

Там двое, Данилов и Нина. Иван за столом, девушка на диване.

В столешнице Мартынов сам выдолбил углубление и положил наган. От дверей его не видно, и руки у Данилова не заняты. Чуть что, опустил ладонь – и вот оно, оружие.

Над Сокольниками плыла размагничивающая тишина. Февраль уходил. День становился длиннее, и цвета у него появлялись по-весеннему яркие.

Снег стал синеватый, и казалось, березы отражаются в сугробах.

Весь день прошел в ожидании.

Много лет уже у Мартынова не было такого спокойного дня. Они переговорили, казалось, уже обо всем, помечтали о будущем.

– Федор Яковлевич, поймаем мы Собана, а дальше? – спросил Данилов.

– Дальше, Ваня, Гришку Адвоката возьмем.

– Ну а потом? – настаивал Данилов.

– Потом… Потом хорошая жизнь будет, Ваня, и начнешь ты учить восточные языки.

– А вы?

– Я хочу речным капитаном стать. Я раз на пароходе по Свири плыл. Ох и красота!

– Как сумерки красиво в лесу опускаются. Смотрите, сугробы совсем синие стали. – Нина подошла к окну. – Идут!

– Все по местам! – скомандовал Мартынов. – Сигнал – слова «пошел вон».

Авто подкатило к даче. Собан вышел, огляделся.

– Одиноко живут, – он кивнул на узкую, полузасыпанную тропку, ведущую от калитки к крыльцу.

– Пошли.

Впереди зашагал Туз. Он толкнул калитку, и запор вылетел. Дверь на веранду поддалась сразу. А вот с входной пришлось повозиться. Но Туз вытащил из-под пальто фомку – замок тихо хрустнул.

Сверху, со второго этажа, донеслись звуки гитары и приглушенный женский голос.

Собан вошел в комнату румяный с мороза, улыбчивый.

Был он похож на благородного отца из провинции. Туз и Семен следом вошли, стали у дверей.

Данилов поставил рюмку на стол, Нина опустила гитару.

– Почтение, Студент, и вам, барышня, не бойтесь, мы не из ЧК.

– А я и не боюсь, – холодно сказал Данилов и потянулся к бутылке, – садитесь.

– Сяду, сяду. Почему не сесть, когда добром зовут.

Собан скинул шубу на руки Семену. Подошел к столу, грузно сел.

– Ты меня знаешь, Студент?

– Не имею удовольствия.

– Я Собан.

– Мне это ничего не говорит.

– Фраер ты, вход в закон рупь, а выход тыща. Поживешь в законе, узнаешь, как со мной говорить.

– Что вам угодно?

Собан взял рюмку, покрутил, понюхал.

– Все, что на Сретенском бульваре взял, отдашь. Тогда жив будешь и маруху твою не тронем.

– А из белья вам ничего не надо? Пошел вон!

В комнату ворвались чекисты.

– Руки! – крикнул Мартынов.

Семен и Туз подняли руки.

Собан выронил рюмку, сунул руку под пиджак, выдернул гранату «мильс». Он не успел дернуть кольцо. Данилов дважды выстрелил в него. Покатилась по полу граната, упал со стула Собан.

Мартынов наклонился, перевернул его:

– Готов.

– Так он же, товарищ Мартынов…