Но все зазря: безмолвствует машина.
Уж больше часа коллектив взволнованный
Склоняется над техникой своей.
Однако «газик», словно заколдованный,
Молчит, и все. И никаких гвоздей!
Но, размахавшись гаечным ключом,
Водитель зря механику порочит.
Ведь он, увы, не ведает о том,
Что старый «газик» просто нипочем
Из этой сказки уезжать не хочет!
1975
Высота
Под горкой в тенистой сырой лощине,
От сонной речушки наискосок,
Словно бы с шишкинской взят картины,
Бормочет листвой небольшой лесок.
Звенит бочажок под завесой мглистой,
И, в струи его с высоты глядясь,
Клены стоят, по-мужски плечисты,
Победно красою своей гордясь.
А жизнь им и вправду, видать, неплоха:
Подружек веселых полна лощина…
Лапу направо протянешь – ольха,
Налево протянешь ладонь – осина.
Любую только возьми за плечо,
И ни обид, ни вопросов спорных.
Нежно зашепчет, кивнет горячо
И тихо прильнет головой покорной.
А наверху, над речным обрывом,
Нацелясь в солнечный небосвод,
Береза – словно летит вперед,
Молодо, радостно и красиво…
Пусть больше тут сухости и жары,
Пусть щеки январская стужа лижет,
Но здесь полыхают рассветов костры,
Тут дали видней и слышней миры,
Здесь мысли крылатей и счастье ближе.
С достойным, кто станет навечно рядом,
Разделит и жизнь она и мечту.
А вниз не сманить ее хитрым взглядом,
К ней только наверх подыматься надо,
Туда, на светлую высоту!
1971
Весенняя песня
Гроза фиолетовым языком
Лижет с шипеньем мокрые тучи.
И кулаком стопудовым гром
Струи, звенящие серебром,
Вбивает в газоны, сады и кручи.
И в шуме пенистой кутерьмы
С крыш, словно с гор, тугие потоки
Смывают в звонкие водостоки
Остатки холода и зимы.
Но ветер уж вбил упругие клинья
В сплетения туч. И усталый гром
С ворчаньем прячется под мостом,
А небо смеется умытой синью.
В лужах здания колыхаются,
Смешные, раскосые, как японцы.
Падают капли. И каждая кажется
Крохотным, с неба летящим солнцем.
Рухлядь выносится с чердаков,
Забор покрывается свежей краской,
Вскрываются окна, летит замазка,
Пыль выбивается из ковров.
Весна даже с душ шелуху снимает:
И горечь, и злость, что темны, как ночь,
Мир будто кожу сейчас меняет.
В нем все хорошее прорастает,
А все, что не нужно, долой и прочь!
И в этой солнечной карусели
Ветер мне крикнул, замедлив бег:
– Что же ты, что же ты в самом деле,
В щебете птичьем, в звоне капели
О чем пригорюнился, человек?!
О чем? И действительно, я ли это?
Так ли я в прошлые зимы жил?
С теми ли спорил порой до рассвета?
С теми ли сердце свое делил?