Фёдор Глинка

«Очерки Бородинского сражения», написанные спустя уже 27 лет со дня исторической битвы продолжают традиции «Писем», но здесь больше чувствуется религиозность автора, его вера в приметы и мистику. Это произведение ценно для анализа эволюции Глинки от романтического летописца войны 1812 года, до опытного писателя-мистика, талантливо владеющего пером.

Из «Программы» Глинки, как члена «Союза Благоденствия», которую он сам составил для себя, интересно узнать, как мыслил Глинка деятельность члена тайного общества, что считал обязательным в ней. Исследователю легче будет, используя этот документ, сравнить его содержание с практическим воплощением этих идей в жизнь автором «Программы». Этот документ опубликован Ю. Г. Оксманом.

В архиве генерал-академика Дубровина хранятся в деле под №388 бумаги Глинки под названием «Рукописи 20-30-х годов». Эти документы, содержащие фактический материал о деятельности Глинки в деле защиты незаконно осужденных и обиженных, опубликованы С. Н. Черновым в журнале «Каторга и ссылка». Здесь богатый материал для изучения Фёдора Глинки.

В воспоминаниях Глинки о Кондратии Рылееве мы найдём новые сведения о взаимоотношениях двух поэтов-декабристов, о деятельности Рылеева в Вольном обществе любителей российской словесности. Источник опубликован в журнале «Русская старина».

Список художественной прозы Фёдора Глинки можно найти в разделе «Библиография» данной работы, здесь нет смысла перечислять все повести Глинки, они важны в большей степени для исследования Глинки-писателя.

Интересна для изучения Глинки-офицера и Глинки-историка военного искусства программа «Военного журнала», «Краткое начертание «Военного журнала».

Особое место занимает статья «Отличительные черты из происшествий..». В ней проявились взгляды Глинки на революцию вообще, и возможную революцию в России в частности, его отношение к ней, симпатии к испанскому народу, добившемуся конституции.

Биографические данные Глинки опубликованы В. Г. Базановым, который использовал «Автобиографию» Фёдора Глинки, написанную им самим в шестидесятые годы прошлого столетия. Ценность этого документа бесспорна.

Заслуживают интереса воспоминания Глинки о Пушкине, где он восстанавливает события войны 1820г., когда великого поэта спасло от Сибири участие в его судьбе друзей, в том числе и Глинки.

Некоторые стихотворения Глинки могут служить источником для изучения его биографии и мировоззрения. Наиболее важными можно назвать: «Мечтания на берегах Волги», «Стихи о бывшем Семёновском полку», «Шарада», «Воспоминания о пиитической жизни Пушкина». В соответствующих местах этой работы мы будем анализировать их. Стихи Глинки помогают не только узнать что-то новое из его жизни, они способствуют познанию души поэта, каждое стихотворение может дать многое, каждое – источник.

Жаль, что письма Глинки, этот благодатный источник изучения биографий, практически не опубликованы. Исключения составляют письма к А. Н. Никитенко, напечатанные в «Русской старине» в 1898г. и письма к П. И. Кеппену по поводу археологических наблюдений Глинки в Тверской Карелии; они собраны в «Журнале министерства внутренних дел». В этой работе приведен текст писем Глинки к провокатору Грибовскому и сыну декабриста Е. И. Якушкину. Это – неопубликованные архивные документы. В соответствующих местах мы к ним вернемся. Письма хранятся в Центральном государственном архиве Октябрьской революции СССР (в сносках – ЦГАОР), фф.1717, 279.

К следующей категории источников можно отнести «Предисловие» к «Письмам русского офицера», написанное братом Фёдора Глинки Сергеем Николаевичем, который перевёл «Письма» этого издания параллельным текстом на французский язык. Это – источник, поскольку брат поэта – воина вспоминает обстоятельства жизни Фёдора Глинки с 1806 по 1812 год, но это и критическая статья на «Письма», так что «Предисловие» может быть отнесено и к разделу «историография».

Другие воспоминания Сергея Николаевича касаются личного участия автора в событиях войны 1812 года. Они важны для реставрации жизни Фёдор Глинки в это время; так, они помогли в исследовании этого периода жизни Глинки восстановить точно, с кем из братьев Фёдор Глинка отступает к Москве, что способствовало выявлению личности старшего брата Фёдор Николаевича, Ивана Николаевича Глинки.

Краткую информацию о событиях, связанных с Семёновской историей и об отношении к ней Глинки дают воспоминания П. И. Бартенева, издателя «Русского архива», который, комментируя публикацию документов «Бумаги князя И. В. Васильчикова», пишет о беседе с ним (Бартеневым) Глинки по поводу известной прокламации «К солдатам Преображенского полка».

Атмосферу «учёной республики» рисуют в мемуарах А. Д. Боровков и И. Н. Лобойко. Здесь довольно много можно почерпнуть сведений о деятельности Глинки в Вольном обществе любителей российской словесности, о борьбе прогрессивно настроенного большинства литераторов этого общества, во главе с Фёдором Николаевичем, с Карамзиным, ставшим на реакционный путь.

Из мемуаров князя С. П. Трубецкого и И. Д. Якушкина можно многое узнать о Глинке, ибо без этого имени не мыслится деятельность «Союза Благоденствия». О спорах на совещании Коренной думы, о Московском съезде прочтёт читатель этих «Записок».

В воспоминаниях Ольги Н., чье имя пока трудно установить, пишется, как автор встречалась на даче с семьей Глинок, рисует словесные портреты почтенной четы, рассказывает о чтении пресной «Таинственной капли». Воспоминания восстанавливают образ Глинки начала 40-х годов.

А вот и другие мемуары, тоже молодого, как и Ольга Н., современника Глинки. Это – записки литератора Н. В. Берга, который бывал на московских «понедельниках» Глинок. Отсюда исследователь может почерпнуть атмосферу вечеров в домике Глинки у Сухаревой башни.

Товарищ Фёдора Николаевича по археологическому обществу, А. К. Жизневский /Август Казимирович Жизневский (1819—1896) археолог, тайный советник/ переносит нас к событиям последних лет жизни Глинки, рассказывает о позиции писателя в крестьянском вопросе в 1861г, восстанавливает день престарелого Глинки буквально по часам.

Из писем разных корреспондентов к Фёдору Николаевичу Глинке одно найдено в ЦГАОР СССР, в фонде Якушкиных. Это – письмо Евгения Якушкина, сына Ивана Дмитриевича, с просьбой помочь восстановить истину, снять тень подозрения, наброшенную на покойного Якушкина сыном декабриста Орлова.

Эта группа источников, т.е. мемуары и письма к Глинке, имеет колоссальное значение для изучения личности Фёдора Николаевича. Его характеристика, его образ, рассмотренный как-бы со всех сторон, людьми разных взглядов, разного поколения, неодинакового отношения к личности писателя дают возможность более объективно воссоздать этот образ путём сравнения источников и их анализа.

Наиболее представительная и наименее опубликованная категория источников – это документы следствия, особенно дело самого Глинки и таковые его товарищей, дающих показания о нём следственному комитету.

Но начнём по порядку. Доносы Каразина, вице-председателя Вольного общества любителей российской словесности министру внутренних дел Кочубею на революционно настроенную часть членов «учёной республики» и на братьев Тургеневых были опубликованы в «Русской старине». Опубликован, даже дважды текст донесений шпиона Грибовского, в котором приведена характеристика Глинки, как одного из руководителей тайного общества. Но вот дело корнета Ронова остаётся в тени, оно ещё не было использовано в историографии движения декабристов.

Причины, видно, в том, что донос Ронова касался лишь «общества Глинки – Перетца», а об этом обществе знали только его члены, чьи следственные дела не опубликованы. Дело Ронова хранится в ЦГАОР СССР в деле Сенявина. В этой работе приведено содержание этого дела.

Переписка между командиром гвардейского корпуса князем И. В. Васильчиковым и министром Волконским касается записки Грибовского, учреждения военной полиции, сведений о тайном обществе, о съезде членов «Союза Благоденствия» в Москве. Документы интересны тем, что воссоздают реакцию властей на существование декабристской организации.

Из следственных дел, опубликованных в литературе были использованы многочисленные ссылки на Глинку разных лиц. О нём упоминали все, кто был связан с деятельностью Коренной управы, присутствовал на Совещании на квартире Глинки или знал о нём, был связан с Московским съездом, встречался с Глинкой у Рылеева накануне восстания и т. д. Нет смысла перечислять здесь все дела, где упомянут Глинка, достаточно взять любой том сборника «Восстание декабристов» и посмотреть в именном указателе, где о нём идёт речь.

Вообще-то, иногда полезно удостовериться не только в том, что есть в документе имя объекта исследования, но и в обратном. Так, в историографии считают, что Глинка присутствовал на собрании членов неосуществившегося общества Тургенева, а вот в деле Лаппы Глинка не указан как член этой организации. Вот и противоречие, которое требует своего разрешения.

В сборник «Восстание декабристов» не вошли следственные дела Глинки, Перетца, Семёнова, Кутузова, Толстого, Искрицкого, Сенявина, а лишь в них можно найти ответы на многие вопросы по истории «общества Глинки-Перетца» или «Хейрут». Без этих источников исследование деятельности Глинки в тайном обществе вообще немыслимо; эти источники вообще нигде не опубликованы.

В данной работе использованы архивные материалы дел: прежде всего Фёдора Глинки, из которого сделаны как выписки (цитируемые отрывки), так и пересказ содержания; дело Григория Перетца, так же с выписками и пересказом; дело Искрицкого, Кутузова, Сенявина (с пересказом роновской истории), Толстого.

Отдельно можно рассматривать дело «О совещании Коренной Думы в 1820г.» Оно также не опубликовано, но ссылки на него встречаются в историографии. Этот документ существенно поможет исследователю истории «Союза Благоденствия».

В следственных делах имеется т.н. «Список тайных обществ, существующих и мнимых». Он имеет важное значение для ответа на такой, например, вопрос: имело ли место то или иное общество и какие документы имеются у следствия по данной организации.

Время и обстоятельства ареста Глинки устанавливаются по имеющимся в его деле письменным приказам и докладным запискам. Так, военный министр Татищев отдаёт приказ об аресте полковника Глинки, а комендант Петропавловской крепости генерал Сукин докладывает о принятии арестанта. Первый приведен в работе дословно, а из второго дана выдержка.

Также использованы резолюция за подписью Дибича и выдержка из приказа Николая I об определении Глинки в ссылку, тоже не опубликованные.

Кроме вышеуказанных, использованы и другие источники, как-то освещающие нашу тему. Так, стихи А. С. Пушкина «Ф. Н. Глинке», «На Ф. Глинку», «К Н. Я. Плюсковой». Эти стихи созвучны отношению Пушкина к Глинке, указывают на оценку великого поэта своему старшему товарищу. То же можно сказать и о письмах Александра Сергеевича Льву Сергеевичу, своему брату. Эти письма опубликованы П. И. Бартеневым в «Русском архиве».

– – – – – – – – – – – – —

Состояние источников на сегодня позволяет провести исследование жизни и деятельности Фёдора Николаевича Глинки, но по многим узким вопросам темы ещё нужно искать документы, чтоб разрешить ряд проблем по этой тематике. Наиболее сложные вопросы – это: отношение Глинки к революции в России в годы «Союза Благоденствия»; связь его с «Артелью офицеров Семеновского полка», – работы Глинки по военным вопросам; проблема эволюции от умеренного декабриста до реакционера и вытекающие из предыдущего, вопросы, насколько религиозность Глинки можно считать проявлением реакционности и насколько патриотизм Глинки и трогательное умиление перед воем народным можно отождествлять с реакционным славянофильством.

в) Литература темы.

О Глинке в исторической литературе сказано довольно мало, это был объект исследования литературоведов. О Глинке, как писателе и поэте подробно писал В. Г. Базанов, он же рассматривал деятельность Глинки в связи с Вольным обществом любителей российской словесности, где Фёдор Николаевич был председателем. Но вот о Глинке, как декабристе написано до обидного мало. Сказывается тот факт, что исследователи движения делали мало различия среди декабристов. Это была единая, монолитная масса героев Декабря. Разница рассматривалась только между Пестелем (Южное общество) и Никитой Муравьёвым (Северное общество). По традиции, изучали биографии тех декабристов, которые были казнены, сосланы в Сибирь на долгие годы, в связи с женщинами – декабристками и т. д. передавалась по наследству от поколения к поколению историков, а большинство членов тайных обществ декабристов тем временем незаслуженно оставалось в тени. Среди них и Фёдор Глинка.

Конечно, практически во всех исследованиях по истории движения имя Глинки упоминается, но вот специальных работ, посвящённых Глинке-декабристу, крайне мало.

Первой критической статьёй о Глинке-писателе, пожалуй, можно назвать предисловие его брата к «Письмам русского офицера». Его одинаково можно считать как источником, (см. выше), так и критической работой. Уже Сергей Глинка обращает внимание на патриотические мотивы «Писем».

Обзору поэмы «Карелия» посвятил статью А. С. Пушкин. Его оценка «Карелии» и Глинки-поэта довольно высока. Мнение великого поэта для нас, пожалуй, значит больше, чем критика любого из дилетантов от литературы.

В журнале «Северные цветы» в 1831г. отзыв о «Карелии» сделал Орест Сомов. Его мнение созвучно с пушкинским.

Отдельно стоит статья В. Г. Белинского «Очерки Бородинского сражения», критика и восторженное приветствие одноименному произведению Глинки.

Эта статья важна не только для оценки мнения Белинского о художественном мастерстве автора «Очерков», в ней говорится о значении произведения для роста национального самосознания русского народа, а этот вопрос в конце 30-х – начале 40-х очень остро стоял. Вспомним борьбу западников со славянофилами. Патриотизм легко мог эволюционировать в реакционное славянофильство, и славянофилы, естественно, использовали произведение Глинки в своих интересах. Белинский прямо об этом в статье не говорит, но даже его восторг перед народностью Глинки, его оценка «Очерков» как национального произведения истолковывалась реакционерами по-своему. Статья Белинского не облегчает задачу исследования, наоборот, ставит новые проблемы.

В небольшой книжке В. Фёдорова «Пятидесятилетие литературной жизни С. Н. Глинки», посвященной старшему брату Фёдора Глинки, Сергею Николаевичу приводятся биографические данные о семье Глинок, некоторые из них помогли в отборе фактов из жизни Ф. Н. Глинки.

В 1858 году в «Русском художественном листке», издаваемом Тиммом появилась статья «Ф. Н. Глинка», в рубрике «Наши писатели». Это была первая журнальная статья о Глинке биографического характера. Статья помогает в датировке некоторых деталей из жизни Фёдора Глинки.

После смерти Глинки в журнале печатаются некрологи писателя и поэта, а в 1888 году статья П. Быкова в «Ниве» по случаю 100-летнего юбилея Фёдора Николаевича Глинки, который ошибочно отмечали в том году. В этих журнальных статьях есть только даты из его жизни, но практически нет ничего о деятельности Глинки-декабриста. (Имя П. Быкова, как автора статьи нельзя считать абсолютно достоверным, так как под всеми биографическими статьями в «Ниве», в том числе и под интересующей нас стоит подпись «П.Б-ов», а под одной из статей такого же характера «П. Быков». Очень вероятно, почти несомненно, что именно Быков – автор статьи о Глинке.

В советское время о Глинке специальную статью написал С. Н. Чернов. Работа была посвящена именно Глинке, хоть и касалась вопросов истории «Союза Благоденствия».

Кроме публикации ценных источников, о чём уже была речь в источниковедческом экскурсе, Чернов выдвинул тезис, что Глинка никогда не был и не мог быть членом «Союза Спасения». Аргументация блестящая, воспринимается эта точка зрения легко, автор умеет убеждать. К этому вопросу вернёмся ещё в основной части, а вот что касается главных достоинств статьи, это оценка роли Глинки в «Союзе», которую Чернов считает достаточно высокой. Это небольшое по объёму, но ёмкое по содержанию исследование можно считать первым научным трудом по нашей тематике.

Но Глинка был больше известен как писатель и поэт, чем как декабрист. Довольно большая литературоведческая работа была посвящена Глинке В. Г. Базановым. Это – книга «Поэтическое наследие Фёдора Глинки». Здесь автор исследует прежде всего роль Глинки в русской литературе, его деятельность в различных литературных обществах. Касается он и политических взглядов Глинки, но в этом вопросе чувствуется не историк, В. Г. Базанов даёт несколько резкие оценки. То он выставляет Фёдора Глинку чуть ли не основоположником декабристской литературы, то крайним реакционером уже к 40-м годам. Беда Базанова, видимо в том, что в основе своего исследования он ставит анализ прежде всего стихотворений и поэм Глинки, а масса источников другого характера или не была обработана им, или изучена поверхностно, подчинена основной методике. Конечно, Базанов прав в идее эволюции Глинки от декабриста до реакционного славянофила, но был ли Глинка столь левым и скатился ли он так далеко вправо? Пожалуй, нет. Впрочем, при всех недостатках, может быть, кажущихся, Базанов на сегодняшний день – единственный исследователь жизни и творчества Глинки, действительно многое сделавший как для изучения, так и для популяризации Глинки.