Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам

Теперь подведём итог. Если «Клоп» создавался для того, чтобы показать, что Осип Брик – «сволочь» и «мразь», то в «Бане» осуждалась не «командно-административная система» страны Советов, а отдельные её представители: «сволочная мразь», в образе которой автор вывел Бриков и их ближайшее окружение.

Стало быть, «Баней» свою пьесу Маяковский назвал совсем не потому, что слово это в ней не встречается. И не потому, что его пьеса должна была «мыть» и «стирать» бюрократов. А потому, что «подхалимствующего самородка» Олега Баяна (Осипа Брика) сменил главначпупс Победоносиков (Яков Агранов). Фамилия «Баян» из одной пьесы перекочевала в другую. Маяковский лишь переставил буквы, и «Баян» стал звучать как «Баня».Брики и Агранов стали главными отрицательными персонажами пьесы (буквы «б» и «а» стали в ней самыми главными).

Но в «Бане» это весьма старательно зашифровано, так как заявить о своём истинном отношении к семейству Бриков в открытую поэт опасался.

Пьеса, как известно, является литературным произведением или, образно выражаясь, «сказкой», «ложью». И в любой самой фантастической придумке обязательно скрыт какой-то намёк, который каждый «молодец» волен понимать по-своему и извлекать из него свои «уроки».

Но если так, то сразу же возникает ещё один вопрос: узнали ли Осип Максимович и Лили Юрьевна в персонажах «Бани» самих себя? Ведь в пьесе Маяковского говорится, что Победоносиков и Мезальясова, просмотрев два действия пьесы, себя не узнали.

Реакция Бриков

Судя по всему, сначала Брики вновь ничего не поняли. Или сделали вид, что не поняли. Лили Юрьевна, во всяком случае. После первой читки она (по её же собственным словам) сказала Маяковскому:

«– Фразеология Победоносикова – это пародия на фразеологию Луначарского. А он так тебя поддерживает!»

И посоветовала внести изменения.

Владимир Владимирович удивился (опять ничего не поняла?) и ответил:

«– Талантливый бюрократ страшнее бездарного, симпатичный оппортунист страшнее отвратительного».

Лили Брик, вероятно, ещё долго пребывала бы в неведении, если бы не мудрый Осип Максимович. Он и «Клопа», как мы уже говорили, наверное, сразу понял, но промолчал. Однако, услышав «Баню», таиться не стал и поделился с Лили Юрьевной своими впечатлениями.

И что произошло дальше?

Как известно (об этом написано в книгах практически всех маяковсковедов), в сентябре 1929 года Брики (Осип Максимович и Лили Юрьевна) вдруг засобирались за границу. 19 сентября они получили анкеты для загранпаспортов и подали прошение на получение въездной визы в Великобританию.

На одном из заседаний Рефа даже специальную резолюцию приняли. Чуть позднее Маяковский написал о ней:

«Решение "Рефа" о поездке Л.Ю. и О.М.Брик за границу в связи с предполагаемой антологией классиков мировой революционной литературы (договор с Гизом)».

Бросается в глаза то, что первой указана Лили Юрьевна, литературными делами никогда не занимавшаяся, а Осип Максимович, литератор и один из идеологов Лефа и Рефа, назван вторым.

В том же документе Маяковский написал:

«Поддерживали именно Бриков, знающих немецкий, французский, английский и итальянский языки и могущих прожить 2 жес<яца> без валюты на заработок сотрудничая в нашей прессе.

Кроме того, у т. Л.Ю.Брик мать работает в Аркосе (могла бы оказать некоторую помощь: дорога, квартира и т. д.)».

Слова о возможности Бриков жить на заработки от сотрудничества с прессой очень сильно удивляют, поскольку, проживая в Москве, Осип и Лили практически никогда даже не пытались что-нибудь заработать, сочиняя статьи для газет и журналов.

Бенгта Янгфельдта, выросшего в Швеции и привыкшего не видеть в поездках за рубеж ничего экстраординарного, очередное стремление Бриков съездить за границу не удивило. А у коренного россиянина Аркадия Ваксберга, который не понаслышке знал нравы, царившие в советской стране, этот намечавшийся вояж вызвал изумление и массу вопросов:

«По абсолютно загадочным причинам Лиля и Осип, которые давно уже никуда вместе не ездили, вдруг вознамерились прокатиться в Европу, да не куда-нибудь, а в Лондон, чтобы повидать Елену Юльевну, продолжавшую там работать в советском торгпредстве.

Но – зачем?

Для чего? Почему именно в этот достаточно напряжённый момент?..

Формальным основанием командировки (поездка Бриков почему-то считалась служебной) было желание ознакомиться с культурной жизнью Европы. Звучит почти пародийно… с чего бы вдруг им обоим срочно приспичило это ознакомление, которое затем не нашло никакого отражения ни в творчестве Осипа, ни в деяниях Лили?»

О той же неожиданной поездке – Валентин Скорятин:

«Как же она возникла, что к ней побудило Бриков? На сей счёт бытует стойкая версия, которая опирается на рассказы Л.Ю.Брик, а вернее, на её дневниковые записи. В своё время исследователи приняли эту версию безоговорочно. Пользуются ею и поныне…

Ехать за границу, по словам Л.Брик, они собирались ещё осенью 29-го. Но намерение это не осуществилось».

Обычно Бриков направляла за рубеж Лубянка, но на этот раз заявление на получение въездной визы Осип и Лили подали сами, не обращаясь за помощью ни в какие организации. Янгфельдт пишет, что из-за того, что Великобритания возобновила дипломатические отношения с СССР только в начале октября…

«…заявление было подано через норвежскую дипломатическую миссию».

У Ваксберга это вызвало вполне резонное недоумение:

«Кто же не знает, что служебная поездка, даже служебная лишь для видимости, оформляется не в частном порядке самими "соискателями", а той организацией, которая командирует? И, стало быть, ходатайствует о выдаче паспортов она, и только она, без участия заинтересованных лиц. По другим каналам».

Ваксберг не учёл того обстоятельства, что в связи с ситуацией, сложившейся с исполнявшим обязанности полномочного представителя СССР во Франции Григорием Беседовским, который вёл не согласованные с политбюро переговоры с представителями Великобритании, все поездки сотрудников ОГПУ в эти страны были на какое-то время отменены. Вот почему Брикам пришлось добывать документы самостоятельно. Подав заявления на въездную визу и на загранпаспорта, они принялись ждать.

Но у некоторых читателей уже давно мог возникнуть вопрос: а какое отношение к желанию Бриков поехать в Великобританию имеет пьеса «Баня»? Ведь читал её Маяковский 22 сентября, а 19 числа Брики уже оформляли анкеты на получение загранпаспортов.

Ответить на этот вопрос несложно. Прежде чем устраивать «читку» для друзей, Маяковский должен был прочесть свою «Баню» (как бы предварительно) Осипу Максимовичу и Лили Юрьевне. Ведь раньше он всегда так поступал. На этот раз он вряд ли сделал исключение. И прочёл пьесу двоим своим постоянным слушателям и ценителям.

И что же они услышали?

Что их изобразили «мразью» и «сволочами» и собираются выставить на всеобщее посмешище.

Пять лет назад Лили Брик уже выставляли на осмеяние. Но где? В чужом театре. И автора пьесы – какого-то Бориса Ромашова – никто не знал. А тут – все свои: и театр и создатель пьесы.

Как же отреагировали на этот выпад Маяковского Брики?

Почувствовав себя униженными и оскорблёнными, они наверняка пожелали ответить обидчику адекватно. Иными словами, отомстить.

Осип Максимович, вне всяких сомнений, обиделся очень сильно. И от Маяковского резко отстранился. Если до этого биографы поэта писали про Брика не особенно часто, то после публичных читок «Бани» любые упоминания о нём вообще перестали встречаться.

Брики наверняка поделились своей обидой с Яковом Аграновым, который был не просто другом дома. Аркадий Ваксберг привёл такие слова Анны Ахматовой:

«Как свидетельствует Л.К. Чуковская, категорическое суждение Анны Андреевны выглядит так: "Всемогущий Агранов был Лилиным очередным любовником"».

Вспомним и такое высказывание Юрия Анненкова о Маяковском:

«Он должен был в своих поэмах, написанных в Париже, показывать советским людям, что СССР во всех отраслях перегоняет Запад, где страны и народы гниют под игом "упадочного капитализма". Этой ценой Маяковский оплачивал своё право на переезд через границы "земного рая"».

Вот тут-то и возникают самые главные вопросы этой «банной» истории: стараясь своей пьесой пригвоздить Бриков и Агранова к позорному столбу, не накликал ли Маяковский беду на себя? Узнав себя в героях «Бани» и посчитав, что её автор заслуживает самого сурового наказания, не вынесли ли Агранов и Брики ему приговор?

Агранов мог прямо сказать:

– Маяковский должен быть наказан. Сурово наказан. И он это наказание получит!

Брики это предложение наверняка поддержали, однако добавили: