Чёрная жатва

Система обработала запрос, и рядом с визуализацией данных полёта появились теоретические модели из работы Хадида – гипотетические структуры, которые могла бы создать сверхразвитая цивилизация внутри черной дыры для сбора энергии.

Сходство было поразительным.

– Поразительно, да?

Ясмина резко обернулась, рука инстинктивно потянулась к поясу, где у военных обычно висело оружие. В дверном проёме стоял Самир Хадид.

– Как вы вошли? – спросила она, быстро деактивируя голографические проекции. – Я активировала протокол "Тень".

Хадид выглядел смущённым.

– Дверь была открыта, – сказал он. – Я стучал, но вы не отвечали, и я…

Ясмина бросила взгляд на панель безопасности. Система показывала, что протокол "Тень" был отключён шесть минут назад – что было невозможно, ведь она не давала такой команды.

– Чего вы хотите, доктор Хадид? – спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя сердце колотилось от адреналина.

Самир сделал шаг вперёд, его взгляд был прикован к теперь уже пустому месту, где только что висели голограммы.

– Это были данные вашего инцидента, не так ли? – спросил он тихо. – Я узнал формат телеметрии "Харона-2".

Ясмина молчала, оценивая ситуацию. Как много он успел увидеть? И что ещё важнее – можно ли ему доверять?

– Капитан Аль-Фахри, – продолжил Хадид, понизив голос, – я не собираюсь никому рассказывать. Но то, что вы видели… то, что зафиксировали ваши сенсоры… это может быть самым важным научным открытием в истории человечества.

– Вы не знаете, о чём говорите, – холодно ответила Ясмина.

– Знаю, – настаивал он, глаза горели научным энтузиазмом. – Искусственная структура внутри горизонта событий. Технология, способная манипулировать материей в условиях, где наши законы физики теряют смысл. Вы пересекли горизонт и вернулись, не так ли?

Ясмина застыла. Он знал слишком много.

– Как вы…

– Это единственное логичное объяснение аномалий, которые я обнаружил в данных, – ответил Хадид. – Всплеск излучения необычного спектра, совпадающий по времени с вашим инцидентом. Я анализировал его месяцами и пришёл к выводу, что это было что-то вроде… выброса. Как будто что-то вытолкнуло ваш корабль обратно из черной дыры.

Он сделал ещё шаг вперёд, и теперь стоял всего в метре от Ясмины.

– Скажите мне правду, капитан. Что вы видели там?

Ясмина несколько секунд изучала его лицо. В его глазах было только научное любопытство, никакого страха или недоверия. Может быть, он поймёт? Может, он единственный человек, который не сочтёт её сумасшедшей?

– Садитесь, – она указала на кресло. – То, что я скажу, не должно покинуть эту комнату. Вы понимаете?

Хадид кивнул и сел, подавшись вперёд в напряжённом ожидании.

– Официальная версия лжёт, – начала Ясмина, решив, что полуправда лучше, чем ничего. – Во время испытательного полёта "Харона-2" произошёл не просто сбой щитов. Корабль действительно пересёк горизонт событий.

Глаза Хадида расширились от изумления.

– По всем известным законам физики это невозможно. Ничто, даже свет, не может вырваться изнутри черной дыры.

– По всем известным законам, – подчеркнула Ясмина. – Но то, что находится внутри… оно не подчиняется нашей физике.

Она активировала голограмму снова, но на этот раз показала только малую часть данных – визуализацию внешней среды в момент возвращения корабля за пределы горизонта.

– Это не пустота, – сказала она. – Внутри черной дыры находится… структура. Искусственное сооружение колоссальных размеров. Как гигантский промышленный комплекс.

Хадид выглядел ошеломлённым.

– Моя теория… она была верна? – прошептал он. – Сверхразвитая цивилизация использует черные дыры для сбора энергии?

– Я не знаю, для чего именно служит эта структура, – ответила Ясмина. – Но я видела, как она… перерабатывает материю. Всё, что попадает в черную дыру, становится ресурсом.

Она замолчала, не желая рассказывать о самом ужасном – о том, как механизм начал разбирать её корабль и её саму, прежде чем внезапно "отбраковать" и выбросить назад.

Хадид молчал несколько секунд, переваривая информацию.

– Почему вы скрыли это? – спросил он наконец. – Это открытие могло изменить всю нашу науку, наше понимание вселенной!

– Вы бы поверили? – горько усмехнулась Ясмина. – Одинокий пилот, утверждающий, что видел невозможное? Меня бы объявили сумасшедшей, списали с полётов, и все доказательства были бы похоронены. Компания не заинтересована в правде – она заинтересована в прибыли от туристических экспедиций к черной дыре.

– Но теперь у вас есть я, – сказал Хадид с энтузиазмом. – Мои теоретические выкладки подтверждают ваш опыт. Вместе мы могли бы…

– Нет, – резко оборвала его Ясмина. – Никто не должен знать. По крайней мере, пока. Мы не понимаем, с чем имеем дело. Если эта… Фабрика, как я её называю… обнаружит, что мы знаем о её существовании, кто знает, что она предпримет?

– Фабрика? – переспросил Хадид.

– Так я её называю, – пояснила Ясмина. – Потому что она напоминает гигантский перерабатывающий завод.

Хадид задумался.

– Но если вы знаете об опасности, зачем согласились на этот полёт? Почему рискуете не только своей жизнью, но и жизнями всех на борту?

Это был справедливый вопрос. Ясмина подошла к иллюминатору, глядя на далёкую черную дыру.

– Потому что я должна узнать больше, – тихо сказала она. – Понять, что это за Фабрика, кто её создал и зачем. И потому что… мне кажется, Виктор Рейн что-то замышляет. Что-то, связанное с черной дырой и его дочерью.

Хадид кивнул:

– Я заметил его необычный интерес к релятивистским эффектам. Он задавал очень специфические вопросы о временных искажениях вблизи горизонта событий.

– Вы ужинали с ним вчера, – вспомнила Ясмина. – О чём вы говорили?

– В основном о моих теориях, – ответил Самир. – Он проявлял удивительные познания в теоретической физике для бизнесмена. Особенно его интересовала возможность использования гравитационных полей для манипуляции пространством-временем.

Ясмина нахмурилась:

– Это связано с болезнью его дочери, не так ли?

– Возможно, – кивнул Хадид. – Лила упоминала, что в её состоянии критичен фактор времени. Митохондриальная дегенерация прогрессирует с определённой скоростью, и традиционная медицина не успевает разработать лекарство.

– А если время течёт иначе… – начала Ясмина.

– Точно, – подхватил Хадид. – В сильном гравитационном поле время замедляется относительно внешнего наблюдателя. Теоретически, если поместить человека достаточно близко к горизонту событий, для него пройдут минуты, в то время как во внешнем мире – годы. За это время можно было бы разработать лекарство.

– Или наоборот, – предположила Ясмина, – ускорить внутренние процессы относительно внешнего времени, чтобы лекарство воздействовало быстрее. Но это безумие! Никакие гравитационные щиты не позволят подойти настолько близко к горизонту событий безопасно.

– Если только Рейн не разработал что-то новое, – задумчиво произнёс Хадид. – Его компания обладает передовыми технологиями в области квантовой механики.

Тревога Ясмины усилилась. Если Рейн действительно планировал использовать релятивистские эффекты для лечения дочери, он мог попытаться направить "Харон" ближе к горизонту, чем предусматривал протокол безопасности. А там их ждала Фабрика.

Внезапно корабельный интерком ожил:

– Капитан Аль-Фахри, – раздался голос Кая Ньемана, – вы нужны на мостике. У нас… ситуация.

Тон Кая заставил Ясмину насторожиться.

– Продолжай, – сказала она.

– Лучше обсудить лично, – ответил Кай, явно выбирая слова. – Это касается систем щитов.

Ясмина бросила тревожный взгляд на Хадида:

– Я должна идти. Помните, наш разговор остаётся между нами.

Хадид кивнул:

– Конечно. Но капитан… будьте осторожны. Если Рейн действительно что-то замышляет, он не остановится ни перед чем, чтобы спасти дочь.

Ситуация на мостике оказалась именно такой тревожной, как Ясмина и опасалась. Кай ждал её с напряжённым выражением лица, рядом с ним стоял Алекс Мартинес, лицо которого не выражало ничего.

– Что произошло? – спросила Ясмина, едва войдя.

– Обнаружены несанкционированные доступы к системам гравитационных щитов, – сообщил Кай, указывая на диагностический монитор. – Кто-то изучал конфигурации, тестировал пределы мощности.

– Когда? – резко спросила Ясмина.

– В течение последних шести часов, – ответил Кай. – Начиная примерно через час после старта.

Ясмина перевела взгляд на Мартинеса:

– Служба безопасности засекла что-нибудь?

Мартинес покачал головой:

– Доступ осуществлялся с помощью авторизованных кодов. Но не с обычных терминалов, а через медицинскую систему в VIP-отсеке.

– Рейн, – прошептала Ясмина. – Он использовал медицинское оборудование, чтобы замаскировать свою активность.

– Это только предположение, капитан, – сказал Мартинес ровным голосом. – У нас нет доказательств. Кроме того, он и его дочь всё время были под наблюдением медицинского персонала.

– Но не лично, – возразил Кай. – Они контролировали состояние девочки через медицинскую систему. А Рейн мог использовать это время для доступа к кораблю.

Ясмина быстро оценивала ситуацию:

– Какие именно параметры изучались?

Кай вывел на экран детализированный отчёт:

– В основном протоколы аварийного отключения и перенаправления энергии. А ещё – максимальные теоретические мощности щитов при экстремальных гравитационных нагрузках.

– Он ищет способ выжить глубже в гравитационной воронке, – сказала Ясмина. – Готовит почву для какой-то модификации систем.

– Или просто изучает их из научного интереса, – предложил Мартинес. – Рейн финансировал значительную часть этой экспедиции, у него могут быть легитимные причины интересоваться техническими деталями.

Ясмина посмотрела на него с подозрением. Почему офицер безопасности защищает Рейна?

– В любом случае, – продолжила она, – я хочу изменить все коды доступа к критическим системам. И установить дополнительный мониторинг на медицинские терминалы.

– Это может быть воспринято как недоверие к VIP-клиенту, – предупредил Мартинес.

– Безопасность корабля важнее чьих-то чувств, – отрезала Ясмина. – Кай, займись этим немедленно.

Когда Кай отошёл выполнять распоряжение, Ясмина понизила голос, обращаясь к Мартинесу:

– Вы, кажется, слишком обеспокоены комфортом Рейна, офицер.

Мартинес посмотрел на неё своими непроницаемыми глазами:

– Я обеспокоен балансом между безопасностью и выполнением миссии, капитан. Виктор Рейн – не просто пассажир, а ключевой инвестор этой экспедиции и человек с огромным влиянием. Если мы начнём относиться к нему как к потенциальной угрозе без достаточных доказательств, это может иметь… последствия.

– Для кого? – спросила Ясмина. – Для корабля? Или для "ЭвентХорайзон"?

Мартинес слегка улыбнулся:

– Для всех участников, капитан. Включая вас.

В его словах Ясмине послышалось скрытое предупреждение.

– Я запрошу встречу с Рейном, – сказала она. – Официально – чтобы обсудить предстоящий "Танец Харона". Неофициально – чтобы лучше понять его намерения.

– Разумное решение, – кивнул Мартинес. – Но я бы рекомендовал быть осторожнее с прямыми обвинениями.

Ясмина не ответила. Вместо этого она подошла к главному обзорному экрану, где виднелась приближающаяся черная дыра. Лебедь X-1 уже казалась не просто тёмной точкой, а заметным диском, искажающим звёздный свет вокруг себя.

Где-то там, за невидимой границей горизонта событий, ждала Фабрика. А на её собственном корабле зрел заговор, природу которого она только начинала понимать.

Ужин в VIP-столовой "Харона" был устроен с роскошью, достойной стоимости билетов. Настоящая пища вместо синтетической, вино из земных виноградников, антикварная посуда и столовые приборы. Капитан за одним столом с пассажирами – традиция, восходящая к морскому прошлому человечества.

Ясмина сидела во главе стола, Виктор Рейн – по правую руку от неё, Эмилия Ван – по левую. Дальше размещались Лила Рейн, Самир Хадид и Чжао Вэнь. Алекс Мартинес стоял у стены, наблюдая за происходящим с бесстрастным выражением лица.

Разговор плавно перетекал от одной темы к другой – последние научные открытия, политическая ситуация в колониях Юпитера, инвестиционные возможности в терраформировании Марса. Обычная светская беседа ультрабогатых и образованных.

Ясмина наблюдала за Виктором Рейном, пытаясь понять, что скрывается за его безупречной маской успешного бизнесмена. Он был внимателен к дочери, время от времени проверяя показатели на миниатюрном мониторе, встроенном в его наручный браслет – очевидно, медицинские данные Лилы.

– Капитан Аль-Фахри, – обратился к ней Рейн, – расскажите нам больше о вашем знаменитом "Танце Харона". Что именно делает его таким особенным?

Ясмина отпила глоток воды, собираясь с мыслями:

– Классическое приближение к черной дыре всегда было компромиссом между безопасностью и эффективностью. "Танец Харона" использует гравитационное поле самой черной дыры для создания оптимальной спиральной траектории, максимизирующей защиту щитов.

– И позволяющей подойти ближе к горизонту событий, – добавил Рейн.

– В пределах безопасности, – подчеркнула Ясмина.

– А что определяет эти пределы? – спросил Рейн, его глаза блеснули. – Технические возможности корабля? Или наше ограниченное понимание физики черных дыр?

Этот вопрос был слишком точным, чтобы быть случайным.

– И то, и другое, – осторожно ответила Ясмина. – Гравитационные щиты имеют физические пределы эффективности. А наши модели поведения материи вблизи горизонта событий основаны на теоретических расчётах, а не практическом опыте.

– За исключением вашего инцидента, конечно, – мягко заметил Рейн. – Вы ведь были ближе всех к горизонту, не так ли?

Ясмина почувствовала, как напряглись все мышцы. Он явно пытался выудить информацию.

– В результате технической неисправности, – сухо ответила она. – Не опыт, который я бы хотела повторить.

– Разумеется, – кивнул Рейн. – Но не могли бы вы, чисто гипотетически, описать, что происходит с течением времени на таком близком расстоянии? Релятивистские эффекты должны быть… весьма заметными.

Прежде чем Ясмина успела ответить, вмешалась Эмилия Ван:

– Если позволите, теоретически, наблюдатель, находящийся вблизи горизонта событий, будет воспринимать время нормально для себя, но с его точки зрения события во внешней вселенной будут происходить с ускорением. Час вблизи горизонта может соответствовать дням или даже годам во внешнем мире, в зависимости от расстояния.

– Именно так, – подхватил Самир Хадид. – Это классический пример замедления времени, предсказанный общей теорией относительности. Но на практике…

– На практике, – перебила его Ясмина, – ни один человек не испытывал этого эффекта в полной мере, потому что приблизиться к горизонту настолько, чтобы он стал значительным, означало бы верную смерть. Гравитационные приливы разорвали бы корабль и всех на борту.

– Если только, – задумчиво произнёс Рейн, – не существует способа усилить защиту. Теоретически.

– Теоретически всё возможно, мистер Рейн, – холодно сказала Ясмина. – Но я капитан этого корабля, и моя обязанность – обеспечивать безопасность всех на борту. Мы не будем экспериментировать с гравитацией черной дыры.

Рейн улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз:

– Конечно, капитан. Я полностью доверяю вашему опыту.

Лила, сидевшая рядом с отцом, выглядела бледнее обычного. Она тихо кашлянула, и Рейн немедленно проверил её показатели.

– Тебе нужно отдохнуть, дорогая, – сказал он с нежностью, которая, казалось, была единственной искренней эмоцией в его репертуаре. – Завтра будет напряжённый день.

– Я в порядке, папа, – слабо улыбнулась Лила. – Мне интересно.

– Позвольте поинтересоваться, мисс Рейн, – обратился к ней Самир, – что именно привлекает вас в этой экспедиции? Не часто встретишь молодую девушку, интересующуюся черными дырами.

Лила оживилась:

– Чёрные дыры – это квинтэссенция тайны, доктор Хадид. Места, где известные законы физики перестают работать. Где время и пространство искривляются до неузнаваемости. Разве не захватывающе думать, что за горизонтом событий могут существовать реальности, которые мы не можем даже представить?

Её глаза горели искренним энтузиазмом, несмотря на болезненный вид.

– У моей дочери поэтический взгляд на вселенную, – с гордостью сказал Рейн. – Она унаследовала его от матери.

– Вашей покойной жены? – спросил Чжао Вэнь с бестактностью, характерной для людей, привыкших к вседозволенности. – Я слышал, она умерла от той же болезни?

Виктор Рейн замер, его лицо на мгновение исказилось от боли, прежде чем вернуться к обычной маске спокойствия.

– Да, – коротко ответил он. – Десять лет назад. Но медицина не стоит на месте.

Последние слова прозвучали почти как угроза.

Эмилия Ван, почувствовав напряжение, поспешила сменить тему:

– Завтра мы подойдем достаточно близко к Лебедь X-1, чтобы наблюдать искривление света звёзд вокруг неё. Это будет потрясающее зрелище.

Разговор перешёл к более безопасным темам, но Ясмина продолжала наблюдать за Рейном. Его вопросы о релятивистских эффектах были слишком конкретными, слишком целенаправленными. Он явно готовил что-то, связанное с черной дырой и её воздействием на время.

Когда ужин завершился, и гости начали расходиться, Ясмина задержала Рейна:

– Мистер Рейн, я хотела бы обсудить с вами некоторые технические детали завтрашней демонстрации. Если у вас есть время.

Виктор Рейн кивнул:

– Конечно, капитан.

Он обернулся к дочери:

– Лила, ты можешь добраться до каюты сама?

– Конечно, папа, – девушка закатила глаза. – Я больна, а не беспомощна.

Когда все ушли, и они остались наедине, Ясмина решила не тратить время на любезности:

– Кто-то изучал системы гравитационных щитов через медицинский терминал в вашей каюте, мистер Рейн. Вы не знаете, кто это мог быть?

Рейн даже не попытался изобразить удивление:

– Прямолинейность. Это качество, которое я уважаю, капитан.

– А я уважаю честность, – парировала Ясмина. – Что вы задумали?

Рейн несколько секунд изучал её лицо, словно принимая решение.

– Вы знаете, что моя дочь умирает, – наконец сказал он. – То, что у неё диагностировали митохондриальную дегенерацию третьей стадии, означает, что ей осталось меньше года.

– Мне жаль, – искренне сказала Ясмина. – Но что это имеет общего с системами корабля?

– Всё, – просто ответил Рейн. – Время, капитан. Вот чего не хватает Лиле. Лучшие умы в моих лабораториях уже десять лет работают над лекарством. Они близки к прорыву, но нужны ещё годы исследований.

– А у вашей дочери их нет, – закончила за него Ясмина, начиная понимать.

– Именно, – кивнул Рейн. – Но что, если мы могли бы изменить течение времени? Что, если бы Лила могла прожить субъективно долгую и полноценную жизнь, в то время как во внешнем мире прошли бы годы, необходимые для создания лекарства?

Ясмина уставилась на него:

– Вы собираетесь использовать релятивистские эффекты черной дыры? Это безумие, Рейн! Никакие щиты не защитят корабль на таком расстоянии от горизонта, где временные искажения станут значимыми.

– А если я скажу вам, что у меня есть технология, способная усилить эффективность щитов в десять раз? – тихо спросил Рейн. – Экспериментальная квантовая система, над которой мои инженеры работали годами?

Ясмина покачала головой:

– Даже если такая технология существует, использовать её без тестирования – чистое безумие. Вы рискуете не только жизнью вашей дочери, но и всеми на этом корабле.

– Я не прошу рисковать всеми, – сказал Рейн. – Только предоставить мне возможность использовать спасательный шаттл. С модифицированными щитами он сможет продержаться достаточно долго вблизи горизонта.

Ясмина не верила своим ушам:

– Вы хотите, чтобы я позволила вам и вашей дочери отправиться на верную смерть?

– На долгую жизнь, – поправил её Рейн. – В субъективном времени Лилы. А когда лекарство будет готово, мои люди придут за нами.

– Это невозможно, – Ясмина покачала головой. – Никто не сможет извлечь вас из такого близкого расстояния к горизонту.

Рейн улыбнулся загадочно:

– У меня есть основания полагать, что это не так. Существуют… теоретические возможности.

Ясмина вспомнила Фабрику – нечто за горизонтом, что каким-то образом "выбросило" её обратно. Неужели Рейн знал об этом? Или подозревал?

– Моё решение – нет, – твёрдо сказала она. – Я не позволю использовать этот корабль или любой его компонент для самоубийственной миссии.

– Я надеялся на ваше понимание, – вздохнул Рейн. – Особенно учитывая ваш собственный опыт с черной дырой.

Ясмина напряглась:

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что официальный отчёт о вашем инциденте содержит… пробелы, – сказал Рейн. – И я достаточно влиятелен, чтобы получить доступ к настоящим данным. Вы пересекли горизонт событий, капитан. И вернулись. Вопрос – как?

Кровь отхлынула от лица Ясмины. Он знал. Или догадывался.

– Инцидент был результатом сбоя систем, – сказала она автоматически. – Официальная версия…

– Давайте не будем тратить время на ложь, – перебил её Рейн. – Мы оба знаем, что за горизонтом что-то есть. Что-то, что вернуло вас. И я верю, что это же "что-то" может спасти мою дочь.

Ясмина смотрела на него, не в силах поверить в услышанное. Рейн не просто хотел использовать релятивистские эффекты – он намеревался попасть внутрь горизонта, к Фабрике.

– Вы не знаете, о чём говорите, – тихо сказала она. – То, что находится за горизонтом… это не спасение. Это нечто, превосходящее наше понимание, и оно не заботится о человеческой жизни.

– А разве природа когда-либо заботилась о нас? – улыбнулся Рейн. – И всё же мы научились использовать её силы. Молнии, ядерную энергию, гравитацию. Почему бы не использовать то, что скрывается в черной дыре?

Ясмина осознала, что перед ней стоял не просто отчаявшийся отец, а человек, одержимый идеей, готовый рискнуть всем ради своей цели.

– Моё решение остаётся неизменным, – сказала она. – И я приму все меры, чтобы предотвратить любые попытки саботажа систем корабля.

Рейн продолжал улыбаться, но его глаза стали холодными:

– Жаль, что мы не смогли договориться, капитан. Но я уважаю вашу позицию.

Он повернулся, чтобы уйти, но остановился у двери:

– Знаете, что самое ироничное? То, что выбросило вас из черной дыры – какой бы ни была его природа – дало вам второй шанс. А вы отказываете в таком же шансе моей дочери.

С этими словами он вышел, оставив Ясмину наедине с тревожными мыслями. Виктор Рейн знал или подозревал о существовании Фабрики. И он был готов рискнуть всем, чтобы использовать её для спасения дочери.

Что ещё хуже – у него, возможно, были средства осуществить свой план, несмотря на её запрет.